Реферат: Истоки и вехи Третьей мировой войны (холодной)

Однако курс на пересмотр отношений с СССР еще не был одобрен новым президентом США Г. Трумэном. Несмотря на явно настороженное отношение Г. Трумэна к Советскому Союзу, его все же сдерживала в стремлении снизить уровень отношений со Страной Советов перспектива затяжной и кровопролитной войны против Японии. Эта нерешительность весьма беспокоила главу правительства Англии. Настолько беспокоила, что он не преминул обратить на это внимание американского президента в своей записке от 27 мая 1945 г., озаглавленной «Замечания премьер-министра по поводу послания Дэвиса» (о концепции послевоенного мира). В пункте 5 этого документа У. Черчилль записал: «Следует помнить, что Англия и Соединенные Штаты объединены общей идеологией, а именно – свободой и принципами, изложенными в американской конституции, которые с учетом современных изменений были скромно воспроизведены в Атлантической хартии. Советское правительство придерживается иной философии, а именно -коммунизма, в полной мере использует методы полицейского правления, применяемые им во всех государствах, которые пали жертвой его освободительных объятий. Премьер-министру (это Черчилль говорит о себе. -Ред.) трудно согласиться с мыслью, будто тезис Соединенных Штатов гласит, что Англия и Советская Россия – это просто две иностранные державы, ничем не отличающиеся друг от друга, с которыми приходится улаживать все неприятности закончившейся войны. Если не считать только степени силы, то между добром и злом равенства не существует. Великие дела и принципы, во имя которых страдали и победили Англия и Соединенные Штаты, – это не просто проблема соотношения сил. С ними по существу связано спасение всего мира» [21].

«Спасение мира» британский премьер видел, к сожалению, не в продолжении сотрудничества или хотя бы поиска компромиссов с «коммунистической Россией», а в противопоставлении «добра и зла». При этом преднамеренно или нет им было предано забвению то, что наряду с Англией и Соединенными Штатами во имя «великих дел и принципов» точно также «страдал и побеждал» Советский Союз. Когда перед Великой Британской империей стояласмертельная гитлеровская угроза, оказывается, можно было мириться со «злом» и принимать от народа, якобы олицетворявшего это «зло», жертвы во имя «великих дел и принципов». Когда же эта угроза исчезла, в силу вступили иные принципы и иные подходы к оценке союзников: на первый план выдвинулся политический, классовый эгоизм, идеологическая нетерпимость, что повело бывших союзников по тропе взаимной ненависти, по тропе «холодной войны».

Свою роль в создании атмосферы конфронтации сыграло и неоправданное с точки зрения достижения целей войны против Японии применение Соединенными Штатами атомного оружия против населения городов Хиросима и Нагасаки 6 и 9 августа 1945 г. Применение этого варварского оружия не дало и не могло дать необходимый эффект.

Совершенно очевидно, что, сбрасывая атомные бомбы на японские города, вашингтонские руководители фактически целились в Советский Союз. К такому выводу пришли японские ученые во главе с лауреатом Нобелевской премии физиком X. Юкава в «Белой книге о последствиях атомной бомбардировки». В разделе «Жертва – Япония, противник – Советский Союз» они отмечают, что применение атомных бомб было не столько последним актом второй мировой войны, сколько первой операцией по устрашению в начинавшейся «холодной войне» против СССР. «Жизни трехсот тысяч невинных людей, погибших в Хиросиме и Нагасаки, – заключают авторы, – были, таким образом, жертвой, принесенной Соединенными Штатами на алтарь «холодной войны»» [27].

Мир в те годы пережил, к сожалению, не ослабление военной опасности, как того можно было ожидать после кошмаров мировой войны, а ее эскалацию. Но дело не только в росте количества локальных войн и вооруженных конфликтов по сравнению с предшествующими периодами мировой истории. Появились новые виды и формы силового противоборства, менее очевидные, закамуфлированные и потому создающие дополнительные сложности в борьбе с ними (необъявленные войны, войны «по доверенности», балансирование на грани войны, военное устрашение и т.д.). В 90-е годы, уже за хронологическими рамками окончившейся «холодной войны» в ее заиделогизированном варианте, на Евразийском континенте произошла реанимация, казалось бы, давно списанных здесь в историю гражданских войн (Югославия, Молдавия, Таджикистан, Азербайджан, Грузия...).

Первый и самый сложный вопрос, который возникает в связи со сказанным выше: а можно ли было избежать «холодной войны», остановить начатые еще в годы второй мировой войны опасные тенденции?

Многие факторы объективного и субъективного характера дают достаточно оснований полагать, что шансы на это были минимальными, а после занятия президентского кресла Г. Трумэном и вовсе иллюзорными. Во-первых, к концу мировой войны на отношения СССР и западных держав все большее воздействие стали оказывать разъединительные тенденции, свойственные довоенной обстановке и отражающие глубокие противоречия между странами с различными социально-политическими системами; во-вторых, постоянно росло неприятие Западом советской политики создания «буферной зоны» безопасности из просоветских режимов в Восточной Европе, несмотря на достигнутую в октябре 1944 г. в Москве между Сталиным и Черчиллем, причем именно по инициативе последнего [28], так называемую «процентную» договоренность о разделе «сфер влияния», как буквой, так и духом находившуюся в вопиющем противоречии с положениями Атлантической хартии, о которой высокопарно упоминал британский премьер-министр в своих замечаниях по поводу «послания Дэвиса»; в-третьих, произошло резкое изменение баланса сил, вызванное монопольным овладением США атомным оружием в тайне от СССР как союзника по антигитлеровской коалиции. Период «холодной войны» охарактеризовался острейшим противоборством СССР и США, вызвал беспрецедентную гонку вооружений, ряд международных кризисов, которые не раз подводили мир к порогу ядерной войны.

Практически с 1945 г. в США стали разрабатываться и готовиться так называемые ответные планы войны против СССР с применением оружия массового уничтожения, захвата и оккупации территории СССР и его союзников, которые ныне документально подтверждены. Один из наиболее известных планов – «Дропшот» [29]. Но были и менее известные варианты планов, типа разработанного в марте 1950 г., еще до войны на Корейском полуострове, который предусматривал готовность к тотальной полномасштабной войне с упором на «стратегические военно-воздушные силы, способные нанести массированный атомный удар возмездия» по врагу, представлявшему «абсолютное зло» [30]. Советские планы такого рода тогда однозначно отсутствовали.

«Горячие» же всплески «холодной войны», т.е. локальные войны, стали активно проявляться лишь после фултонской речи У.Черчилля. Для нас, однако, интерес представляет не столько то, когда и где в период «холодной войны» возникали очаги «горячих войн» и конфликтов (эта проблема широко освещена и в западной, и в отечественной печати), сколько то, как работал механизм их предотвращения.

Первым поучительным уроком в этом отношении был берлинский кризис 1948-1949 гг., вызванный введением западными державами новых денежных знаков на оккупированной ими территории Германии, несанкционированным Советским Союзом (что наносило, естественно, немалый экономический ущерб советской зоне оккупации), и введенной советской стороной в ответ на это блокадой сухопутных путей доступа в Западный Берлин. Организованное западными державами воздушное снабжение Западного Берлина существенно снизило эффективность мер советских властей [31]. В то же время новая контрмера – силовая блокада воздушных путей – неизбежно могла привести к вооруженному конфликту в Европе с непредсказуемыми последствиями.

Это обстоятельство вынудило искать компромисс, который был достигнут 5 мая 1949 г. по итогам переговоров СССР, Англии, США и Франции. Блокада Берлина была снята, и угроза военного конфликта устранена. Однако, как показали дальнейшие события, Советский Союз не добился каких-либо ощутимых позитивных результатов, а его смелое предложение о выводе всех оккупационных войск из Германии (что СССР уже в 1948 г. сделал в Северной Корее односторонне) было отклонено. Важно вместе с тем подчеркнуть, что угрозу крупного конфликта удалось предотвратить путем переговоров. Следует с удовлетворением отметить, что, по свидетельству «отца» американской водородной бомбы Э. Теллера, США не решились пойти на «использование атомной монополии» во время берлинского кризиса [32].

Тем не менее следует констатировать, что в развернувшуюся между двумя мировыми системами «холодную войну» были втянуты и надолго остались на ее передовом рубеже оба немецких государства – ФРГ и ГДР. Возникла взаимная угроза существованию политических режимов в этих странах. Объективности ради все же отметим: в то время опасность исходила прежде всего со стороны антикоммунистических и реваншистских сил Федеративной Республики Германии, поддерживаемых странами, входившими в НАТО (кстати, предложение Советского правительства о вступлении СССР в Организацию Североатлантического договора, выраженное в 1952 г. в его ноте, было инициаторами этого военного блока отвергнуто).

Второй берлинский кризис возник летом 1961 г. и также угрожал большой войной. Возведение берлинской стены протяженностью 44,7 км объяснялось необходимостью «пресечь подрывные действия против ГДР из Западного Берлина», что в большой степени соответствовало действительности (со стороны ФРГ активизировалось проникновение в советскую зону оккупации разведывательной агентуры).

Экономическое давление Запада на ГДР к тому времени усилилось. По этим, а также политическим и другим причинам сотни тысяч немцев ежегодно переселялись в ФРГ через Западный Берлин, сообщение ГДР с которым не поддавалось контролю.

Возведение под прикрытием советских войск берлинской стены было по ныне общепризнанным меркам открытым нарушением со стороны СССР и ГДР межсоюзнических соглашений о статусе Берлина, а учитывая нахождение в Западном Берлине войск США, Англии и Франции, оправдывало их вооруженное противодействие этому акту. Однако для той конкретной ситуации рубежа 50 – 60-х годов позиция Германской Демократической Республики вполне понятна. Совет министров ГДР в августе 1961 г. опубликовал следующее решение: «Для прекращения враждебной деятельности реваншистских и милитаристских сил Западной Германии и Западного Берлина вводится такой контроль на границах Германской Демократической Республики, включая границу с западными секторами Большого Берлина, который обычно имеет место на границах каждого суверенного государства» [33]. Меры, принятые руководством ГДР, были согласованы с правительствами стран Варшавского Договора.

Они выступили с совместным заявлением, в котором говорилось: «...На земном шаре нет другого такого места, где бы было размещено столько разведывательных и подрывных центров иностранных государств и где они могли бы действовать столь безнаказанно, как в Западном Берлине. Эти многочисленные подрывные центры засылают в ГДР свою агентуру для совершения различного рода диверсий, вербуют шпионов, подстрекают враждебные элементы к организации актов саботажа и беспорядков в ГДР... Эта подрывная деятельность наносит ущерб не только Германской Демократической Республике, но затрагивает интересы других стран социалистического лагеря. Перед лицом агрессивных устремлений реакционных сил ФРГ и ее союзников по НАТО государства-участники Варшавского Договора не могут не предпринять необходимых мер для обеспечения своей безопасности и прежде всего безопасности Германской Демократической Республики в интересах самого немецкого народа» [34].

Когда американские танки подошли к воздвигавшейся стене, их встретили советские танки. Советским лидером Н.С. Хрущевым был отдан приказ маршалу И.С. Коневу в случае провокации со стороны американцев открывать огонь боевыми снарядами, о чем было сообщено президенту США [35]. Осуществление контроля за обеспечением акции 13 августа 1961 г. маршалом Коневым должно было подчеркнуть решительный характер этих действий, явилось напоминанием того, что войска 1-го Украинского фронта под его командованием в Берлинской операции достигли внушительных результатов.

Как бы то ни было, столкновения не произошло. Позднее стало известно о том, что берлинский вопрос обсуждался Д. Кеннеди и Н.Хрущевым во время их встречи в Вене 3-4 июля 1961 г. и между ними было достигнуто неформальное соглашение, что в любом случае доступ военнослужащим и другим гражданам США, Англии и Франции из Западного Берлина в Восточный, столицу ГДР, останется свободным [36].

Это был первый в истории «холодный войны» случай, когда личный контакт руководителей двух государств позволил найти такое компромиссное решение, которое в конечном счете предотвратило сползание к войне. По признанию руководства ЦРУ, пограничные меры в Берлине полностью расстроили функционирование специальных инфрастуктур, созданных американской разведкой, минимум на два года [37]. При этом, все же берлинская стена на многие годы осталась символом идеологической непримиримости двух систем. Вскоре Хрущеву и Кеннеди потребовалось принять компромиссное решение в еще более опасной обстановке, когда мир был на грани ядерной войны, – в ходе Карибского кризиса.

Для американцев выявление скрытного размещения советских ядерных ракет на Кубе (операция «Анадырь»), какими бы благими целями это ни оправдывалось, означало, что над их страной нависла опасность, масштабы которой не имели прецедента в ее истории. Решение жестко пресечь доставку на Кубу новых советских ракет было объяснимо, но в то же время грозило миру ядерной катастрофой. Ракетные системы двух стран были готовы к немедленному нанесению взаимных ударов. Разрастание конфликта удалось предотвратить, что называется, «в последний час», в ходе крайне напряженных переговоров лидеров двух сверхдержав, которые все же достигли разумного компромисса на пределе возможностей.

В годы «холодной войны» были, к сожалению, и такие политические и военные кризисы, в том числе «горячие войны», которые не удалось предотвратить и которые грозили перерасти в глобальные ядерные, например война в Корее. Однако и здесь удалось найти пути предотвращения мировой войны.

Беспристрастный анализ вышеназванных и других событий «холодной войны», который стал возможен в свете открывшихся новых фактов и документов, позволяет приблизиться к объективному ответу на вопрос о том, почему же не удалось предупредить дальнейшее негативное развитие развязанной еще в середине 40-х годов «холодной войны».

Известный дипломат и политический деятель США Дж. Кеннан, касаясь ядерной темы, пишет: «Давайте не будем наводить тень на ясный день, сваливая всю ответственность на наших противников. Мы должны помнить, что именно мы, американцы, на каждом повороте пути были инициаторами дальнейшей разработки подобного оружия. Мы первые создали и провели испытания такого устройства, первыми создали водородную бомбу, мы первыми создали многозарядную боеголовку, мы отклонили всякие предложения отказаться в принципе от применения ядерного оружия первыми и мы одни – да простит нам Бог – употребили это оружие против десятков тысяч беззащитных мирных граждан» [44].

С таких же трезвых позиций проанализируем поведение в годы «холодной войны» советского руководства.

Бывшие руководители Советского Союза И.В. Сталин, Н.С. Хрущев, а затем Л.И. Брежнев нередко проявляли в тех условиях недальновидность, давали вовлечь СССР в гонку ядерного и обычного вооружений, недооценивали политические и другие невоенные методы и средства обеспечения безопасности страны.

Советское (также как и западное) мышление разделяло мир на две части – «мы» и «они». Советская политика тем самым лишала себя возможности использовать наличие серьезных противоречий между странами Запада, не говоря уже о том, что не было возможности приобрести союзников в одном конкретном вопросе, даже если во всех остальных вопросах существовали разногласия. «Союзником» Советского Союза могла стать только страна, соглашающаяся более или менее во всех существенных вопросах с Советским Союзом, а на деле – подчиняющаяся ему. А ведь возможности для маневра были.

СССР в 60 — 70-е годы значительно опережал по темпам экономического роста США и другие западные страны. Это порождало еще одну опасную иллюзию: мирное соревнование с Соединенными Штатами может и должно быть выиграно. Отсюда шли несбыточные планы догнать и перегнать США по важнейшим экономическим показателям в кратчайшие исторические сроки. Более того, построить уже в 80-х годах в СССР коммунистическое общество.

Послевоенный энтузиазм, подпитывавшийся пропагандой о якобы нараставшей угрозе новой мировой войны, не мог, однако, быть вечным. С середины 70-х годов начался период, перешедший в стадию застоя. Но об этом стало известно позже, а тогда думалось по-другому. Если реальна захватывающая перспектива победы коммунизма, то надо ли серьезно вести переговоры с США по всему комплексу разделявших две сверхдержавы вопросов?

Быстрыми темпами, казалось, развивались другие социалистические страны. Многообещающие перспективы, как представлялось, открывали и успехи национально-освободительного движения. Но и в социалистических странах возникали серьезные проблемы. Летом 1953 г. в ГДР произошли первые для этих стран массовые антисоветские выступления. Осенью 1956 г. вспыхнуло антисоветское восстание в Венгрии, обострились отношения с КНР.

«Неприятности» в социалистическом мире были однозначно «списаны» на счет действий внутренней «контрреволюции» и на происки международного империализма.

Итак, послевоенная история учит: в интересах безопасности страны и поиска путей к прочному миру всегда необходим трезвый тщательный анализ реального соотношения сил на международной арене. Сиюминутные успехи даже в таких важных областях, как стратегическое оружие, не должны закрывать реальной картины соотношения сил и перспектив развития. Основой правильности такого анализа является учет в первую очередь факторов экономического характера. С точки зрения долговременных экономических перспектив, рентабельности социально-экономического устройства, крайне ослабленный жестокой войной СССР в послевоенные годы явно уступал США. Это был важнейший объективный фактор, который и тогда играл, и всегда играет в политике, тем более в военной, определяющую роль. Советское руководство (И.В. Сталин, Н.С. Хрущев и Л.И. Брежнев) недооценивало это.

Идеология являясь причиной деления мира на два полюса, две системы, вносила хоть какую-то определенность. Во время «холодной войны» было ясно, кто потенциальный враг, а кто союзник. И это заставляло вырабатывать вполне определенную стратегию недопущения «горячей» мировой войны. Однако,советские руководители просмотрели,что фактически на передний план вышли не идеологические и классовые противоречия, а геополитические, геостратегические, геоэкономические и националистические (расовые) факторы.

Исходя из этого, не лучше ли мир принимать таким, как он есть, и в этом конкретном мире строить реальную национальную и всеобщую политику безопасности, политику недопущения войн?

Тем не менее обстановка в мире вновь характеризуется остротой и непредсказуемостью. Налицо попытки США обеспечить себе единоличное лидерство в создании нового мирового порядка на условиях и принципах, далеко не во всем удовлетворяющих другие народы, а зачастую и вступающих в вопиющее противоречие с их интересами. При этом Вашингтон и правящие круги других стран НАТО проводят явно двойственную, двуличную политику, подкрепляя ее осуществление мощной, идеологической по сути информационно-пропагандистской кампанией в худших традициях «холодной войны». Вероятно, правы те из ученых и политиков, которые оценивают текущий этап развития военно-политической обстановки в мире как переход от эпохи «холодной войны» к эпохе «холодного мира» с неясной перспективой для существенного «потепления» в ближайшие годы.

Список литературы

1 Советский энциклопедический словарь. М., 1984. С. 1450.

2 Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945-1985):новое прочтение. М.,1995. С. 5.

3 Фалин В. Есть стены покрепче берлинской... // Комсомольская правда. 1994. 26 января; Россия – Япония на пороге XXI века: Материалы международного симпозиума. М., 1999. С. 111.

4 Петров В. Локальные войны (статья вторая)//Информ. сборник «Безопасность». 1994. № 1-2. С. 89.

5 Гали Б.Б. Повестка дня для мира: Превентивная дипломатия, миротворчество и поддержание мира. Нью-Йорк, 1992. С. 1,7.

6 Там же. С. 7.

7 Там же. С. 33, 34.

8 Советская внешняя политика в годы «холодной войны»... С. 6.

9 Филитов A.M. Как начиналась «холодная война». – В кн. : Советская внешняя политика в годы «холодной войны»... С. 55 – 56.

10 Там же. С. 59.

11 Авторы с удовлетворением обнаружили подтверждение этого тезиса в статье саратовского ученого С.Ю. Шенина «Холодная война в Азии: парадоксы советско-американской конфронтации (1945-1950 гг.)», опубликованной в седьмом номере за 1994 г. журнала «США: экономика, политика, идеология», который пишет, что «корни конфронтации» уходят в заключительный этап второй мировой войны.

12 Золотарев В. Вечна ли мерзлота «холодной войны»?// Красная звезда. 1994. 25 мая.

13 Churchill W. The Second World War: Triumph and Tragedy. Vol. 6. N.Y., 1974. P. 333.

14 Ibid. P. 310.

15 Ялта. 1945 год: Проблемы войны и мира. М., 1992. С. 67.

16 Цит. по: Лавренов С.Я., Попов И.М. Крах Третьего рейха. М., 2000. С. 509 -510.

17 Там же. С. 513-514.

18 ChurchillW.Op.cit. Р. 391.

19 Клеменс Д. На пути к «холодной войне»: роль Гарримана, Дина и объединенного комитета начальников штабов в свертывании сотрудничества с Советским Союзом в апреле 1945 года. // Ялта. 1945 год: Проблемы войны и мира. С. 56.

20 Revision of Policy with Relations to Russia, JCS 1313, April 16, in JCS, Part 1, USSR, Reel 1, 0179-0181 for the first five points; Decision on JCS 1313 in JCS, Pt. 1, USSR, Reel 1,0177.

21 Churchill W. Op. cit. P. 494 – 495.

22 См.: Гундзи кэнкю. 1977. № 8. С. 28.

23 The Japan Times. 1984. August 15.

24 Command Decisions/ Ed.with Introductory Essay by K. Greenfield. Wash., 1987. P. 504.

25 History of the Second World War. L., 1968. Vol. 6. No. 16. P. 2648.

26 См.: Савин А.С. Японский милитаризм в период второй мировой войны 1939 – 1945 гг. М., 1979. С. 192.

27 Цит. по: Зимонин В.П. Регион в огне. Узловые проблемы войны на Тихом океане. М., 1993. С. 298.

28 Об этом свидетельствует американский исследователь Д. Бринкли. См.: Ялта. 1945 год: Проблемы войны и мира. С. 66.

29 См.: Brown A. Drop Shot. The United States Plan for War with the Soviet Union in 1957. N.Y., 1978. P. 329.

30 См.: Strategy, Politics and Defense Budgets/Ed, by W. Schilling, P. Hammond. N.Y., 1962. P. 288.

31 Берт Н. История советского государства. 1900-1991: Пер. с фр. 2-е изд. М., 1994. С. 359-360.

32 Известия. 1994. 31 августа.

33 Правда. 1961. 14 августа.

34 Внешняя политика Советского Союза и международные отношения, 1961 год: Сборник документов. М., 1962. С. 281 – 283.

35 Фалин В. Есть стены покрепче берлинской...//Комсомольская правда. 1994. 26 января.

36 Shukman H. Stalin’s Generals. L., 1993. P. 106.

37 Комсомольская правда. 1994. 26 января.

38 Rosamond R. Crusade for Peace. Philadelphia; N.Y., 1962. P. 9.

39 Принципиальные основы теории и политики предотвращения войны. М., 1993. С. 38.

40 Public Papers of the Presidents of the United States. Duight D. Eisenhower. Wash., 1956 (Далее: Public Papers ...). P. 284.

41 Иванов P.O. Дуайт Эйзенхауэр. М., 1983. С. 188 – 190.

42 Public Papers... 1960-1961..P. 5.

43 См., например: Замечания американского отдела МИД СССР от 5 февраля 1953 г. (Архив внешней политики РФ. Ф. 0129. Оп. 37. Папка 266).

44 Цит. по: Некоторые вопросы советской военной истории в освещении западной историографии. М., 1991. С. 182 – 183.

45 См.: Schlesinger A.,Jr. Some Lessons from the Cold War. – В кн.: The End of the Cold War. Its Meaning and Implications/Ed, ву M.J. Hogan. N.Y., 1992. P. 54.

46 Советская внешняя политика в годы «холодной войны»... С. 56.

47 Public Papers... 1954. P. 1055.

48 Правда. 1992. 22 сентября.