Реферат: Кавказский фронт Крымской войны 1853-1856 гг.

Реферат: Кавказский фронт Крымской войны 1853-1856 гг.

Введение

Крымская война 1853-1856 гг., начавшаяся как русско-турецкая, но в последствие ставшая общеевропейской, возникла после длительной и сложной политической борьбы между государствами (Россией – с одной стороны; Турцией, Англией и Францией – с другой), интересы которых сталкивались на Ближнем Востоке. Война завершилась поражением русской армии и подписанием Парижского мирного договора в 1856 г.

Кроме военных операций на Дунае, в Крыму, на Черном море особое место занимает Кавказский фронт Крымской войны, где военные действия велись еще и при национально-освободительном движении многих народов Кавказа под предводительством Шамиля. Кавказский фронт сыграл немалую роль на исход войны и ее нельзя недооценивать.

Проблеме Крымской войны посвящены труды многих исследователей. Русская дореволюционная историография Крымской войны весьма обширна. Такие представители монархического направления в русской исторической науке, как М.И. Богданович, Н.Ф. Дубровин, А.М. Зайончковский, выступали после 60-х годов XIX в. В основном это были военные историки, принадлежавшие к царскому офицерству. И поэтому их военно-теоретическое и военно-исторические работы строго основывались на существовавших в то время взглядах правительства на историю войн и военного искусства.

Одним из видных представителей дореволюционной военной историографии второй половины XIX в. был генерал Модест Иванович Богданович. Он принадлежал к числу немногих русских официальных военных историков, которые уделяли внимание освещению роли кавказских национальных ополчений и иррегулярных войск в Крымской войне.

Уделив внимание политическим и дипломатическим аспектам Крымской войны больше, чем другие дореволюционные историки, Богданович тем не менее, по понятным причинам, объяснял причины поражения России в войне случайностями, неумелыми действиями армии и некоторых военачальников. Но при всех своих недостатках работа М.И. Богдановича «Восточная война 1853-1856 гг.» не утратила своей ценности и в наше время, так как она насыщена богатым фактическим материалом из архивов и особенно тем, что в отличие от других дореволюционных военных историков М.И. Богданович много места уделяет освещению военно-политических событий на Кавказе и участию национальных ополчений в войне.

Еще одним видным историком того времени был А.М. Зайончковский. Как и Богданович, он подробно, в деталях, осветил ход боевых действий на Кавказском театре войны. Но его работа пропитана духом великодержавного шовинизма, ненависти к народам Кавказа и апологии политики царизма. Но обилие фактического материала делает эту работу очень полезной в изучении данного вопроса.

Крымская война стала предметом особенного внимания советских ученых. Многие в своих работах, объясняя поражение в войне, клеймили позором русский царизм и проводимую им внутреннюю и внешнюю политику.

Ученый М.Н. Покровский еще в 1907-1912 гг. дал глубокий исторический анализ внешней политики царской России, объяснив ее исключительно интересами дворянства, помещиков и буржуазии. В силу того, что М.Н. Покровский писал свои работы в дореволюционное время, его главной задачей как ученого-марксиста была борьба против царского самодержавия.

В третьем томе «Истории России» Покровский излагает историю Крымской войны 1853-1856 гг., но совершенно не упоминает о роли народов Кавказа в успешных боевых действиях русской армии на Кавказском театре Крымской войны, освещая лишь одну сторону истории народов Кавказа в XIX в. – их национально-освободительную борьбу. Этим самым ученый игнорирует борьбу народов Кавказа с турецкими и персидскими завоевателями.

Значительным вкладом в советскую историографию войны 1853-1856 гг. явилось капитальное двухтомное исследование крупного историка Е.В. Тарле «Крымская война». Его работа – бесценный труд по дипломатической истории войны и международным отношениям того периода.

В этом труде достаточно полно раскрыты противоречия европейских держав и царской России в борьбе за господство на Ближнем и Среднем Востоке в середине XIX в. Е.В. Тарле последовательно излагает дипломатическую борьбу между этими государствами, давая подробную характеристику ей как в период военных действий, так и в периоды затишья, когда эта борьба становилась более обостренной.

К сожалению, в этой работе не нашло должного отражения участие населения и воинских формирований из народов Кавказа в Крымской войне в составе русской армии.

Замечательной работой, касающейся непосредственно Кавказского фронта Восточной войны, является книга Хаджи Мурата Ибрагимбейли «Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг.» Автор, ссылаясь на архивные материалы, действительно показал роль кавказских народов и их помощь в войне. В работе подробно затронут вопрос о национально-освободительном движении народов Кавказа.

История участия некоторых народов в войне частично рассмотрена советскими историками – Е.Е. Бургуладзе, Крымская война и Грузия; А. Погосян, Кавказский фронт Крымской войны и армяне.

Зарубежная историография, особенно англо-американская, умышленно сужает понятие о так называемом Восточном вопросе, трактуя его исключительно как борьбу царской России и Османской империей за обладание черноморскими проливами.

Большинство работ зарубежных авторов, подобно русским, посвящено рассмотрению Крымского и Дунайского театров военных действий. Стремясь изобразить народы Кавказа лишь противниками России, показать, что они в большинстве своем якобы боролись на стороне султанской Турции, зарубежные историки игнорируют факты вооруженной, материальной и моральной помощи широких масс населения Кавказа русской армии.

Интересными работами, затрагивающими 1853-1856 гг., являются книга Мосса «Конец крымской войны и создание системы международных договоров 1855-1871 гг.» и труд Нью-Йоркского ученого Андерсона «Восточный вопрос в 1774-1923 гг. Международные отношения»

Многие западные историки сводят всю суть Восточной войны к «бескорыстному» вмешательству Англии и Франции в русско-турецкий конфликт с целью пресечения агрессии России против «обиженной Порты Оттоманской».

Что касается темы Кавказского театра Крымской войны, то зарубежная (особенно английская) историография этому вопросу уделяла и уделяет особое внимание.

Цель работы – показать влияние Кавказского фронта на ход военных действий на других фронтах; выявить причины успеха Отдельного Кавказского корпуса и местных иррегулярных отрядов в ходе боевых действий на Кавказе и в Закавказье; показать влияние Кавказского фронта на решение Парижского конгресса в 1856 г.

1.1. Причины Крымской войны 1853- 1856 гг.

В основе политики Николая I в начале его правления лежала заветная мечта Екатерины II — изгнание турок из Европы и установление российского контроля над черноморскими проливами. С другой стороны, император имел имидж правителя, непреклонно стоящего на страже принципа легитимизма и сохранения статус-кво в Европе.

Такая двойственность ограничивала для российской дипломатии возможность маневра. Сыграть на руку России могло массовое движение православного населения на Балканах, аналогичное восстанию греков. Поэтому в основе планов и записок Николая I и его сподвижников, относящихся к 1853 году, находится мысль о том, что в случае массовых волнений в Оттоманской Порте достаточно выделить относительно небольшие силы и осуществить дерзкий десант 13-й и 14-й дивизий на берега Босфора1.

В начале 50-х годов, по мнению Николая, сложилась наиболее благоприятная обстановка для осуществления его грандиозного замысла. Монархи Австрии и Пруссии были его партнерами по Священному союзу; Франция, по его мнению, ещё не окрепла после революционных потрясений, Великобритания отказалась участвовать в войне, и, кроме того, царю казалось, что Великобритания и Франция, являясь соперницами на Ближнем Востоке, не заключат между собой союза. Однако эти обнадеживающие взгляды царя на международное положение были не до конца верны. После революций 1848 г. французский император Наполеон III, памятуя о лаврах Наполеона I Бонапарта, желал укрепить свой трон с помощью какого-нибудь победоносного военного конфликта. А перед Великобританией открылась перспектива образования антироссийской коалиции, и при этом добиться ослабления влияния России на Балканах2.

Известно, что 9 января 1853 г. на одном из великосветских балов в Петербурге состоялась первая беседа Николая I с сэром Джорджем Гамильтоном Сеймуром, британским послом в России. Разговор шел о разделе Османской империи. Называя Турцию «больным человеком», Николай I предложил принять соглашение о разделе ее на сферы влияния между Россией и Англией. При второй встрече с Сеймуром, состоявшейся 14 января 1853 г., Николай I настаивал на заключении нового англо-русского неофициального устного соглашения по поводу совместных действий в случае падения Османской империи. Царь подчеркнул, что ни одна из великих держав не должна владеть Константинополем (кроме России), а Дунайские княжества должны быть под защитой России. Англии он предложил в качестве компенсации Египет и Крит. Сеймур сообщил в Лондон подробное содержание переговоров с русским императором. Когда министр иностранных дел британского кабинета Рассел получил это сообщение, он ответил 9 февраля, что «падение Оттоманской империи — дело очень далекого будущего и что соглашение между Англией и Россией может скорее привести к войне на Ближнем Востоке, чем предотвратить ее»3.

Не добившись успеха в переговорах с Великобританией по поводу разграничения сфер влияния на Ближнем востоке, Николай I решает действовать в одиночку.

Поводом для начала войны послужила распря между католическим и греко-православным (ортодоксальным духовенством), вспыхнувшая из-за обладания религиозными святынями христиан в Палестине. Еще один найденный Николаем I повод была невыдача Турцией России и Австрии польских и венгерских эмигрантов. Российский император в феврале 1853 г. потребовал от Порты (турецкого правительства) поставить всех православных подданных Османской империи под его покровительство, одновременно приказав морскому министру князю А.С. Меншикову, отличавшемуся чрезмерным самомнением, недоверчивостью и нерешительностью, снарядить военный линейный корабль и плыть в Константинополь с требованиями к султану. В случае неполного удовлетворения российских требований Меншикову разрешалось предъявить ультиматум, т.е. официальное объявление войны. Меншиков довольно бесцеремонно повел себя во время встречи с султаном Абдул-Меджидом, хотя тот соглашался на некоторые уступки. После нескольких дней переговоров Меншиков представил султану проект конвенции, которая делала российского царя фактически вторым турецким султаном. Разумеется, Абдул-Меджид не ожидал такого от российского посланника и отклонил конвенцию4.

В ответ Русская армия начала оккупацию турецких владений в Румынии, надеясь тем самым склонить Порту к уступкам и не доводить дело до войны.

Первоначальные планы русского командования отличались особой смелостью и решительностью. Предполагалось провести в жизнь план Босфорской экспедиции, составленный на основе проекта адмирала Лазарева и поддержанный начальником штаба Черноморского флота адмиралом Корниловым. План Босфорской экспедиции предусматривал снаряжение сильной экспедиции «с помощью флота прямо в Босфор и Царьград». По плану войска, предназначенные для десанта, должны были произвести посадку на корабли в один день в Севастополе и Одессе и идти к Босфору на соединение с остальной частью войск. В случае выхода турецкого флота в море предполагалось разбить его и затем уже следовать к Босфору. Прорыв русской эскадры в Босфор ставил под удар столицу Турции, Константинополь. Чтобы помешать Франции в оказании помощи Турции, план предусматривал занятие Дарданелл5.

Николай I, как всегда в подобных случаях, одобрил этот проект, но выслушав очередные анти-доводы князя А.С. Меншикова, отверг его. Впоследствии были отвергнуты и другие активно-наступательные планы и выбор императора пал на очередном безликом плане отличавшемся, как и большинство решений императора, отказом от каких-либо активных действий6.

Войскам, под командованием генерал-адъютанта Горчакова, предписывалось, в июне 1853 г. переправиться через Прут, достигнуть Дуная, не переправляться через него и избегать военных действий. Черноморскому же флоту надлежало оставаться у своих берегов и уклоняться от боя, выделить лишь крейсера для наблюдения за турецким и другими иностранными флотами. Такой демонстрацией силы Николай I надеялся склонить Турцию к уступкам. О том, что эти действия приведут к войне в окружении русского императора и не думали.

В результате таких действий царского правительства Россия в очень скором времени окажется втянутой в самую тяжелую и проигранную для нее войну в XIX в.

1.2. Положение союзников перед началом войны.

Англия в Крымской войне хотя и располагала самым мощным флотом в мире, однако ее сухопутная армия насчитывала не более 150 тыс. человек.

Англия, оттеснившая после падения Наполеона Францию на второй план, установила свое господство в восточной части Средиземного моря, на подступах к проливам, Малоазиатскому полуострову.

К середине XIX в. Англия добилась полной монополии на мировом рынке. Она стала самой мощной индустриальной державой мира.

Главной задачей британского правительства было любой ценой добиться ослабления русского влияния на Востоке, особенно в Турции, Иране и в бассейне Черного моря7.

Включение Кавказа в состав России очень беспокоили британское правительство, для которого господство слабого, распадавшегося турецкого государства над богатейшими землями Кавказа и Закавказья было выгоднее, нежели господство России, ибо власть Турции создавала определенные возможности колониальной экспансии и закабаления народов Кавказа английским капиталом.

Французская армия накануне Крымской войны насчитывала в мирное время до 350 тыс. человек, а в военное время могла развернуться и достигнуть 500-550 тыс. человек. Общая численность французской пехоты накануне войны составляла 330 тыс. человек. Кавалерия состояла из 60 полков8.

Австрия, Пруссия и Швеция непосредственного участия в Крымской войне не приняли, но армии этих государств, насчитывавшие в общей сложности свыше 1 млн. человек заняли угрожающее положение на западных границах России.

Недавние друзья России по Священному союзу поставили ее в такое положение, которое вынудило ее оставить на западных рубежах до ¾ своей сухопутной армии. Понятно, какое влияние на ход и на исход Крымской войны оказало это обстоятельство9.

1.3. Положение Османской империи перед началом войны.

В начале 50х гг. XIX в. огромная Османская империя представляла эфемерный конгломерат слабо связанных между собой отдельных народностей.

По свидетельству Жоли Виктора10 Турция к началу Крымской войны имела все учреждения европейских государств. Но турецкий султан заимствовал у европейской цивилизации только то, что могло способствовать утверждению и распространению его деспотизма.

С середины XVIII в. огромным влиянием на Турцию стала пользоваться Франция, направлявшая как внешнюю, так и внутреннюю политику султана. Но уже накануне Крымской войны Англия приобрела исключительное влияние в Константинополе, и это положение сохранялось и в последующие годы.

Вооруженные годы Турции состояли из регулярной действующей армии – Низамийе, резерва регулярной армии – Редиф, иррегулярных войск и вспомогательных контингентов, набиравшихся в вассальных владениях Османской империи, под общим названием «Неферам-аскер». Численность Низамийе доходила до 136 тыс. человек11. Вспомогательные войсковые контингенты, набранные в завоеванных странах, составляли 116 тыс. человек12.

 Рекрутский набор в регулярную турецкую армию был введен с 1839 г. Согласно этому закону каждый солдат обязан прослужить в Низамийе 6 лет, после чего отпускался в бессрочный отпуск с обязательством собираться в продолжение 7 лет на одномесячные сборы. Из солдат, увольняемых в бессрочный отпуск создавался Редиф13.

Артиллерия турецкой армии придерживалась больше прусской системы.

Турецкая конница была исключительно легкой и напоминала организационной структурой и вооружением французские уланские полки.

В регулярной турецкой армии могли проходить службу только мусульмане.

Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что турецкая армия, принявшая многие заимствования Европейских стран, комплектовалась несколько лучшим образом, чем российская (где срок рекрутской службы доходил до 25 лет). К тому же помощь Западной Европы повышал военный потенциал турецкой армии.

1.4. Положение России перед началом войны.

Россия еще перед началом боевых действий находилась в тяжелом международном положении. Однако царь, не желая признавать этого, решался на активизацию боевых действий с надеждой в быструю и легкую победу.

Перед началом Крымской войны Россия располагала обученной сухопутной регулярной и иррегулярной армией, насчитывавшей 1 397 178 человек, в том числе 31 392 генерала и офицера. К январю 1853 г. на действительной военной службе состояло 938731 человек регулярных войск, в бессрочном и годовом отпусках — 212677 человек (регулярных войск). В иррегулярных войсках на действительной службе состояло 89168 человек, остальные 156682 человека не были в строю и не несли действительной службы14.

Таким образом, накануне Крымской войны русская армия под ружьем насчитывала 1 027 899 солдат и офицеров.

Регулярные войска делились на действующие, или так называемые линейные, резервные и запасные местные и вспомогательные.

Действующая русская пехота делилась на линейную и легкую (карабинеры, егеря, стрелки).

К началу Крымской войны русская пехота состояла из 110 полков, в каждом полку 3—5 батальонов, которые состояли из 6 рот каждый. Кроме пехотных полков в русской армии было 9 стрелковых и 84 линейных батальона. Вся регулярная русская пехота перед самым началом Крымской войны была сведена в 30 дивизий четырехполкового состава и 6 отдельных бригад.

Регулярная кавалерия русской армии накануне Крымской войны состояла из 15 кавалерийских дивизий, в которые входило 59 шести- и десятиэскадронных полков. Вся кавалерия делилась на тяжелую (кирасиры и драгуны) и легкую (уланы и гусары)15.

Вооружение как регулярных, так и иррегулярных войск по качеству было низкое. Медленное заряжание стрелкового оружия, его низкие баллистические качества снижали боеспособность и огневую маневренность пехоты и кавалерии.

Русская пехота и конница накануне Крымской войны были вооружены гладкоствольными, заряжавшимися с дула кремневыми. ударными ружьями семилинейного калибра. Дистанция стрельбы из этих ружей достигала только 600 шагов. Стрелковые батальоны были вооружены штуцерами с нарезным каналом ствола, также заряжавшимися с дула. Дистанция стрельбы из штуцеров достигала 1200 шагов16.

Предельная дальность стрельбы полевой артиллерии едва доходила до 500—600 саженей при стрельбе гранатой и до 200—300 саженей при стрельбе картечью. Разумеется, при таких свойствах артиллерия не способна была своим огнем осуществлять мощную подготовку атаки пехоты, что приводило к большому числу потерь в людях17.

Кроме полевой артиллерии в русской армии в этот период была и осадная, на вооружении которой были чугунные, гладкоствольные, заряжавшиеся с дула орудия (18-фунтовые пушки, пудовые единороги, двух- и пятипудовые горные орудия — мортиры). Для обороны крепостей кроме перечисленных систем применялись 36-фунтовые и трехпудовые бомбовые пушки.

Военно-морской флот перед Крымской войной имел очень мало паровых судов. В Балтийском и Черноморском флотах, в Архангельской, Камчатской и Каспийской флотилиях насчитывалось немногим более 90 тыс. человек. На первое место по численности личного состава и кораблей накануне Крымской войны выдвигался Черноморский флот. Благодаря руководству и неутомимой деятельности патриотов родины адмиралов М. П. Лазарева, П. С. Нахимова, В. Л. Корнилова и В. И. Истомина Черноморский флот по организации и боевой подготовке превосходил английский и французский флоты. Но в Черноморском флоте, как и в Балтийском и во флотилиях, накануне Крымской войны не было ни одного винтового корабля18.

Перед началом Крымской войны Черноморский флот насчитывал 17 линейных кораблей, вооруженных 84—120 пушками, 7 фрегатов, 7 пароходо-фрегатов, 5 корветов, 12 бригов и много мелких кораблей. 28 пароходов, состоявших в числе кораблей флота, приводились в движение колесами19.

В Черноморском флоте насчитывалось 1472 офицера и 36667 матросов20.

Так же как и Отдельный Кавказский корпус, Черноморский флот отличался от всех остальных флотов царской России.

Огромное значение Черноморскому флоту придавали враги России, и потому в планах войны основное внимание уделялось Севастополю с его «самым страшным жупелом», которым был Черноморский флот. Именно потому, что он был лучшим флотом России, его опасались англичане и французы. Уничтожение Черноморского флота, этого «жупела», и захват первоклассной военно-морской базы — Севастополя — было первоочередной стратегической и политической целью англо-франко-турецкой коалиции в Крымской войне.

 Таким образом, мы видим, как сильно проявляются недостатки русского войска и каковы их глубинные корни, т.е. влияние пережитков феодально-крепостнического строя.

1.5. Положение войск на Кавказе

Почти 500-километровая Кавказская пограничная линия — от устья реки Чорох на Черном море до горы Арарат—была прикрыта слабо укрепленными, лишенными значительных фортификационных сооружений и слабыми по огневой оснащенности крепостями.

Центральным опорным пунктом русских войск на Кавказском театре войны была пограничная крепость Александрополь. Крепость Ахалцых, стоявшая к северо-западу от Александрополя, прикрывала коммуникацию Карс — Ардаган, а крепость Эривань, находившаяся к юго-востоку от Александрополя, обеспечивала безопасность границы со стороны Турции и Ирана.

Русско-турецкая граница замыкалась на севере Чалдырским горным хребтом, а на юге, по правому берегу Аракса, — хребтами Агри-даг и Кара-даг. Пограничная река Арпа-чай, приток Аракса, протекавшая по границе на протяжении 100 км, серьезной преграды для противника не представляла, так как с конца мая становилась проходимой вброд.

Кавказ граничил с Турцией и Ираном также по Черному и Каспийскому морям. Обширная морская граница с Турцией, так называемое Черноморское побережье, перешедшее под власть России еще по Адрианопольскому трактату 1829 г., прикрывала подступы к горским владениям Центрального Кавказа.

К началу боевых действий на Кавказском театре Крымской войны русская армия имела так называемый Отдельный Кавказский корпус, составляла 32½ пехотного батальона при 68 орудиях, 10 кавалерийских эскадронов регулярной кавалерии, 21 сотню, 4 дружины и 36 сотен национальных кавказских ополчений21.

В начале войны из 200-тысячной армии царское командование могло выставить против Турции лишь 6 батальонов пехоты, 400 казаков и 12 горных орудий.

В середине октября 1853 г. по инициативе адмирала Нахимова на судах из Севастополя на кавказское побережье Черного моря была переброшена 13-я пехотная дивизия с артиллерией (16393 человека, 824 лошади, 2 батареи и обоз) под командованием генерал-лейтенанта А. А. Обручева, а часть этой дивизии была придана Ахалцыхскому гарнизону22.

К началу войны, в октябре — ноябре 1853 г., силы Отдельного Кавказского корпуса, предназначенные для боевых действий против Анатолийской армии турок, были сведены в отдельный небольшой действующий корпус под командованием генерал-лейтенанта В. О. Бебутова, по национальности армянина, состоявшего на русской военной службе. Вся остальная масса частей Отдельного Кавказского корпуса была оставлена на Северном Кавказе и Лезгинской кордонной линии для борьбы с национально-освободительным движением горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля.

Царское командование кавказских войск не провело никаких подготовительных мероприятий на случай войны с Турцией, хотя сведения о разрыве с ней уже стали поступать задолго до начала внезапного нападения на кавказские границы России.

К началу Крымской войны царская Россия имела на Северном Кавказе группировки войск, распределенных в следующем порядке:

1) Центр Кавказской линии (т. е. Кабарда, Балкария и Карачай) — 17 пехотных батальонов, 16 пеших и 8 конных орудий и 12 сотен конницы;

Страницы: 1, 2, 3