Реферат: Крестьянская община во второй половине ХIХ – начале ХХ вв.

Финансово-податная: распределение и взимание общегосударственных и местных налогов и повинностей; организация крестьян на исполнение натуральных повинностей (рекрутской, дорожной и т. п.) по требованию коронной администрации и помещиков — по обычаю и закону. В этой сфере роль общины была очень значительна ввиду того, что обложение прямыми налогами, государственными, владельческими и всякими другими повинностями с начала XVIII в. строилось на общинно-подушном принципе и на основе круговой ответственности — один за всех и все за одного. Это означало, что коронная администрация устанавливала величину годового налога не отдельному человеку или хозяйству, а каждой общине в целом, исходя из числа душ мужского пола, числившихся в ней по последней переписи (ревизии), что за исправную уплату этой суммы несли ответственность выборные (один за всех) и вся община (все за одного). Например, если в данном году прямой налог государство определяло в 1 р., а в данной общине числилось 300 душ мужского пола, включая младенцев и стариков, то выборные общины должны были внести в казну 300 р. в год за всю общину. Если сумма в срок не уплачивалась, к финансовой и административной ответственности привлекались сначала выборные, затем состоятельные крестьяне, наконец, все остальные. Если крестьяне кроме государственных налогов платили оброк или исполняли барщину, то администрация казенного имения или помещик назначали годовой оброк или определяли количество барщинных дней в целом на всю общину. Этот суммарный оклад повинностей затем раскладывался самой общиной между всеми хозяйствами соответственно их платежеспособности.42 Все хозяйства в отношении платежа не только государственных налогов, но также всех вообще повинностей по закону были связаны круговой порукой. Поэтому распределение и сбор налогов являлись очень важной и деликатной процедурой, в которой, как и при распределении земли, принимали участие все главы хозяйств. По обычаю община имела право на самообложение, величина которого не контролировалась помещиками и коронной администрацией, что позволяло крестьянам собирать необходимые для общественных нужд деньги.

Правотворческая и судебная: расследование и суд по гражданским делам между крестьянами и уголовным преступлениям (кроме наиболее серьезных, таких как убийство, грабеж, святотатство и др.), совершенным на территории общины, — по обычаю, нормы которого в значительной мере являлись результатом правотворчества крестьянства; расследование по распоряжению коронной администрации дел, подлежащих коронному суду, в порядке первичного рассмотрения с передачей его результатов в более высокую инстанцию. Суд вершили выборные лица, совет стариков или сход. По закону, в случае необнаружения преступников, крестьяне несли круговую ответственность за правонарушения, совершенные на территории общины. Деятельность в сфере права регулировалась законом и обычным правом, крестьяне стремились расширить прерогативы обычного права и, наоборот, сузить компетенцию закона.

Полицейская: поддержание общественного порядка; контроль за выходом из общины и припиской к ней, за временными миграциями; пресечение антиобщественного поведения; наказание с санкции схода крестьян за мелкие преступления, проступки, недоимки и т. п.; принятие мер при пожарах, наводнениях и других чрезвычайных происшествиях; задержание бродяг и дезертиров, наблюдение за исполнением паспортного режима; изгнание из общины за «дурное» или «развратное» поведение воров, лиц, подозреваемых в колдовстве, соблазнителей и т. п. (в этом случае сход обращался к коронным властям с соответствующим ходатайством, которое, как правило, удовлетворялось). Вся полицейская деятельность общины осуществлялась на основе писаного закона и точных инструкций.

Представительская: представительство и защита интересов отдельных крестьян и общины в целом перед помещиком, государственными, церковными и другими учреждениями; подача жалоб и прошений о своих нуждах в государственные институты; в случае необходимости — организация борьбы за свои интересы; поддержание отношений с местными коронными и церковными властями и учреждениями — по обычаю и закону.

Социальная защита: помощь бедным и пострадавшим от разного рода несчастий, призрение сирот, больных и одиноких в соответствии с нормами обычного права — по обычаю, содержание общественных хлебных складов, больниц, богаделен и других подобных заведений — по закону.

Культурно-воспитательная и рекреативная: проведение праздников; организация отдыха; содержание школ и библиотек; воспитание подрастающего поколения — по обычаю.

Религиозная: выборы священника (до начала XIX в.); попечение о состоянии церкви и причта; надзор за посещением церкви; проведение религиозных праздников и календарных земледельческих обрядов; организация коллективных молебнов в случае засухи, падежа скота и других происшествий — по обычаю.

крестьянская община межличностный

3. Принципы общинной жизни

Изменения в структуре и функциях общины, а также в правовых основаниях крестьянской жизни сопровождались изменениями эталонных норм поведения. Рассмотрим, в чем эти перемены выразились.

1. Принцип «кто не работает, тот не ест» сохранялся в полной силе, а вот принцип «кто работает, тот ест» потерял свою прежнюю безусловность. Под влиянием естественного прироста населения в Европейской России появлялся избыток рабочей силы, который к 1900 г., по некоторым оценкам, достиг огромных размеров — 23 млн человек, или 52% общего числа работников — людей рабочего возраста обоего пола. Это не были безработные крестьяне, но они выполняли работу, с которой могли справиться и без них.

Работа и соответственно получаемый деревней доход распределялись между всеми, чего было недостаточно для поддержания достойного, даже по очень скромным крестьянским меркам, образа жизни всего сельского населения, несмотря на повышение урожайности. Продовольственные потребности крестьян в хлебе, который был главным продуктом их питания, удовлетворялись на рубеже XIX—XX вв. в целом на 80—90% ввиду недопотребления его низшими слоями деревни. Недостаточное питание приводило к тому, что калорийность потребления у низших слоев деревни оказывалась ниже той нормы, которая была необходима для ведения трудовой деятельности в полную силу. Возможно, вследствие недостаточного питания происходило ухудшение здоровья, если об этом судить по проценту забракованных при призыве в армию новобранцев из крестьян. Когорта, рожденная в 1853—1857 гг. и призванная на службу в 1874—1878 гг., дала 336 тыс. забракованных, или 26% от общего числа освидетельствованных призывников, а когорта 1876—1880 гг. рождения, призванная в армию в 1897—1901 гг., — 889 тыс., или 38%.

2. По поводу принципа умеренности труда и запрещения работы в праздники меньшинство пришло в столкновение с большинством. С одной стороны, устранение давления со стороны помещиков и коронной администрации в казенной деревне и рост аграрного перенаселения толкали крестьян к увеличению числа праздничных дней: в середине XIX в. их было около 95, в начале XX в. — 123 (табл. XI.1 в т. 2 наст. изд.).

Но, с другой стороны, появлялись крестьяне, которые хотели трудиться в праздники и поэтому тяготились запретом работать в эти дни. При крепостном праве в праздники никто не работал, и помещики, которые хотели, чтобы крестьяне их уважали, в эти дни устраивали в своих имениях для них угощение и развлечения. Теперь некоторые крестьяне стали нарушать за прет, что приводило к конфликтам с миром: у нарушителей ломали инвентарь, их штрафовали, общественное мнение их осуждало.

Крестьянин С. Т. Семенов рассказал в своих воспоминаниях о том, какие серьезные проблемы он имел со своими односельчанами в связи с тем, что вопреки решению схода работал в один второстепенный православный праздник. Крестьяне подали на него жалобу в суд с обвинением в кощунстве и выиграли дело.

Это случилось в 1901 г. в Волоколамском уезде, в нескольких десятках километров от Москвы. В черноземных губерниях крестьяне держались старины еще крепче. «Что он? Как жук, в земле копается с утра до ночи!», — насмешливо говорили о трудолюбивом крестьянине.

Таким образом, прежнего единомыслия в отношении к труду не стало.

3. В связи с растущим перенаселением деревни община стала не в состоянии гарантировать землю и достойное существование, все труднее ей было обеспечить простое выживание крестьянства. В поисках выхода крестьяне повышали доходность хозяйства, занимались неземледельческими промыслами в деревне и за ее пределами, апеллировали к царю, от которого ожидали решения о передаче помещичьей земли в их владение, наконец, поддерживали политические партии, которые проповедовали насильственную экспроприацию этой земли.

4. Традиция помощи нуждающимся со стороны общины не умерла до 1917 г., но, как мы видели, со временем она слабела, причем не столько потому, что у крестьян стало меньше возможностей помогать, сколько потому, что постепенно утверждался принцип — каждый должен полагаться только на себя. Эволюция толоки очень показательна: безвозмездная по мощь в дореформенное время, помощь со скрытой формой оплаты труда в виде богатого угощения в последней трети XIX в., замена толоки наймом в начале XX в. Это яркое свидетельство трансформации отношений общинного типа в отношения общественного типа.

5. Приоритет интересов общины над интересами отдельных семей и личностей сохранялся. Но вместе с тем появлялись люди, которые принимали во внимание в первую очередь свои интересы. Это приводило к конфликтам, и не всегда победа была на стороне общины: ей приходилось более, чем прежде, считаться с интересами отдельных хозяйств, так как от некоторых богатых и влиятельных крестьян зависела вся деревня. С отменой круговой поруки в 1899 —1903 гг. отдельные хозяйства получили возможность еще меньше обращать внимание на коллективные интересы, что стимулировало развитие индивидуализма.

6. Консенсус в общине был постепенно подорван. От единогласия при шлось отказаться, так как практически ни одно решение не могло быть принято единодушно. В конце XIX в. в деревне возник конфликт поколений, который постепенно нарастал. После революции 1905 г. в деревню из города пришло так называемое хулиганство. В его основе лежало нигилистическое отношение к власти, будь то отцовская, общинная или государственная, к традициям и авторитетам. В хулиганских действиях отличалась деревенская молодежь из бедных и средних семей, занимавшаяся отходничеством. Возвращаясь в деревню, она пьянствовала и бесчинствовала, ее жертвами чаще всего становились помещики, духовенство, чиновники, богатые крестьяне, в особенности выделившиеся из общины на хутор. Одни исследователи на ходят параллель между хулиганством и революционными выступлениями крестьян, другие видят в хулиганстве проявление конфликта поколений. Хулиганство как социальное явление стало предметом обсуждения на конференции Русской группы Международного союза криминалистов в Петербурге в 1914 г., собравшей виднейших российских криминалистов и юристов. Были заслушаны 3 доклада и проведена обстоятельная дискуссия. Участники поддержали идеи докладчиков о том, что жалобы на хулиганство преувеличены и что нет необходимости в особых репрессивных мерах против хулиганства. Очень интересной представляется оценка хулиганства, данная в докладе В.Я Гуревича. По его мнению, хулиганство — это «болезнь переходного возраста, свидетельствующая о росте народного организма». Автор перечислил следующие причины деревенского хулиганства: «крушение традиционной крестьянской морали; ломка патриархального чина деревенской жизни; падение авторитета стариков и старших; независимость молодежи благодаря денежному хозяйству и разрушение солидарности интересов членов двора; разница в развитии и кругозоре молодежи и стариков, отцов и детей; разрушение общественно -мирских начал и замкнутости прежней крестьянской морали, поддерживаемой принудительностью и силой общественной солидарности и коллективизма; разрушение общины и прежней общественности при не создавшейся новой; эмансипация личности от мира и конфликты личных интересов с мирскими; разложение единого общественного мнения; противопоставление личности обществу; повышение ощущения своего „я" и значения своих интересов, личной независимости».

Таким образом, в поступках сельских хулиганов объективно, независимо от их мотивов, наблюдался и протест против существующего общественного порядка и официальной веры, и одновременно оппозиция общинным порядкам, патриархам и старикам. В широком смысле действия хулиганов были направлены против власти и авторитета традиционной системы ценностей, стандартов поведения, культурных образцов и людей, которые их олицетворяли и защищали. В более узком смысле это был конфликт поколений, так как именно старики олицетворяли и защищали старый порядок. В своем нигилизме хулиганство в социальном поведении до некоторой степени сродни футуризму в культуре, как полагают некоторые исследователи, но с существенным отличием: хулиганство только отрицало традиционные ценности, а футуризм также и утверждал новые ценности.

Возникновению конфликта между поколениями способствовало введение всеобщей воинской повинности. 5—7-летняя служба делала крестьянина грамотным, расширяла кругозор, приучала к иным, лучшим условиям жизни в отношении питания и гигиены. При возвращении после армии в деревню бывший солдат на все смотрел иначе, чем до службы, и многое в общинных порядках ему не нравилось.

7. Моральный кодекс общины, обычаи и законы стали нарушаться на много чаще, чем прежде, о чем говорит более чем двукратное увеличение преступности с 1861 —1870 по 1911—1913 гг.

Увеличилось число проступков, совершаемых внутри деревни. У многих крестьян наблюдалась эрозия чувства справедливости при распределении земли. Когда в 1906 г. закон раз решил выходить из общины и укреплять землю в частную собственность, то среди первых «укрепленцев» было много крестьян, поспешивших выделиться, чтобы сохранить за собой излишек земли, который у них оказался ввиду того, что давно не было передела. Традиционная мораль попала под сильное давление неблагоприятных объективных обстоятельств, чем воспользовались крестьяне, занимавшиеся предпринимательством, для которых общинные принципы становились помехой в их деятельности.

8. Коллективизм и солидарность стали ослабевать, что хорошо видно на примере круговой поруки. Официально отмена поруки началась в 1868 г. в небольших общинах, насчитывавших менее 21 мужской души, и распространялась лишь на некоторые платежи, затем постепенно охватывала все более крупные общины и все большее число платежей, пока не была окончательно упразднена в 1903 г.

Важно отметить, что неофициально многие общины по собственной инициативе стали отказываться от коллективной ответственности намного раньше, уже в 1870-е гг. Они предпочитали распродать имущество недоимщика, чем платить за него долги.

Эта тенденция со временем усиливалась. В 1900 г. лишь 139 общин, или 0.22% всех общин, обязанных круговой порукой, приняли на сходе добровольное решение разложить недоимки между всеми крестьянами, хотя бездоимочные общины встречались как исключения. Коронные податные инспекторы применили принудительную раскладку недоимок между крестьянами еще в 142 случаях.

Остальные 99.56% общин не применяли круговую поруку, и власти не могли их заставить это делать. Коллективная ответственность изжила себя, так как пришла в противоречие с развивавшимся индивидуализмом крестьян.

9. Участие в общественных делах стало рассматриваться многими крестьянами как тягость и повинность; привлекательность общественной службы заметно упала, обнаружились абсентеизм в посещении сходов и уклонение крестьян от исполнения общественных обязанностей.

10. Равенство между главами семей формально сохранилось, однако слово богатого значило на сходах и вообще в любом деле больше, чем бедного. «Богатый бедного всегда осилит», — стали говорить крестьяне.

Богатые патриархи до некоторой степени взяли на себя функции дореформенных помещиков — помогали бедным, устраивали общественные дела, поэтому их влиятельность увеличилась, с ними стали больше считаться, чем до отмены крепостного права.

Роль стариков в общественной жизни оставалась важной до 1917 г.,но их влияние и престиж постепенно падали.

«Старики, то есть люди, которые ровно ничего не могут понимать в новых порядках, потому что всю жизнь прожили в старых», все реже могли дать полезный совет, принять правильное решение, так как жизнь ставила такие проблемы, с которыми они прежде не сталкивались.

Старики были главными противниками столыпинской реформы общины, препятствовали молодым крестьянам закрепить землю в собственность и выделиться на отруб.

11. В новых условиях роль молодых крестьян, не являвшихся главами семей, в делах общины возрастала, так как часто оказывалось, что именно молодежь была компетентнее стариков-патриархов, ориентировавшихся на старину. Если молодым не удавалось переубедить патриархов, то они требовали семейного раздела, покупали землю на стороне, чтобы хозяйствовать самостоятельно и по -новому. Многократно увеличившееся число разделов семей способствовало тому, что большаками становились молодые крестьяне, которые как главы семей приобретали право голоса на сходах. Это также приводило к повышению роли молодого поколения в общественных делах.

12. Социальная неполноценность женщин сохранилась. Вместе с тем роль женщин заметно повышалась в тех местностях, где мужчины на долгое время уходили из деревни на заработки, так как на их плечи ложились все обязанности и права глав семей. Вслух стали говорить невероятные прежде вещи: «В иной бабе больше толку, чем в мужике».

С женщинами стали больше считаться и в сельскохозяйственных губерниях, и там они стали иметь больше прав. Например, женщины -вдовы при отсутствии в доме взрослых мужчин наследовали хозяйство до достижения детьми совершеннолетия, стали де-факто замещать умершего мужа, т. е. привлекаться к отбыванию повинностей, участвовать в сходах с правом голоса, выбирать должностных лиц и высказывать свои суждения. В семьях, где не было мужчины, способного руководить хозяйством, де-факто большиха становилась главой семьи, а формально главой считался ее муж, который по-прежнему выступал представителем двора на сходе, в сделках.

Но ни закон, ни местные обычаи не признали за женщиной права быть главой семьи наравне с мужчинами. В лучшем случае они видели в замужней женщине представителя ее мужа, когда он отсутствовал, в женщине-вдове — представителя ее детей, если они были мальчиками, и допускали ее участие в общественных делах лишь до тех пор, пока отсутствовал муж или дети были несовершеннолетними. Когда женщины пытались расширить практику своего участия в делах общины, это встречало сопротивление патриархов. Снисходительное отношение к женщинам все еще преобладало.

Что же касается незамужних женщин, то они даже не претендовали на какие-либо права.

В целом можно говорить о повышении роли женщин в общественной жизни общины, что само по себе являлось большой социальной новацией. Но сами женщины, как правило, выступали защитницами семейных и общинных традиций.

13. Возможности общины уравнивать крестьян существенно сократились, но отнюдь не свелись на нет.

С падением значения помощи и взаимопомощи снижалась эффективность уравнительного механизма. До эмансипации он действительно выравнивал имущественное положение крестьян, а в пореформенное время только до некоторой степени уравнивал. Этому чрезвычайно способствовало то, что из уравнительного механизма были исключены такие важные элементы, как помещик, казна и рекрутство. Введение всеобщей воинской повинности в 1874 г. лишило общину двух важных прерогатив — возможности влиять на выбор рекрутов и посредством этого регулировать рабочую силу отдельных хозяйств и избавляться от лиц, не соответствовавших традиционным моральным стандартам, посредством отдачи их в солдаты.

14. Право общины вмешиваться во внутрисемейные и личные дела по закону было увеличено, но фактически вмешательство со временем ослабевало и лишь тогда осуществлялось, когда нарушались общественные интересы либо когда крестьяне сами апеллировали к миру с просьбой разрешить внутрисемейный конфликт.

15. Ориентация на традицию утрачивала свое абсолютное значение, что проявлялось во всех сферах жизни. В хозяйственной сфере это выражалось в агротехнических нововведениях (применение удобрения, более совершенных сельскохозяйственных орудий, введение травосеяния, лучших сортов семян), в сфере образования — в отказе от недоверия к школе, в народной медицине — в использовании знахарями методов научной медицины и т. д., в женском вопросе — в допущении женщин к участию в сходах.

С.И. Шидловский, крупный чиновник МВД по крестьянским делам и помещик новой формации, отмечал, что «слепая вера в спасительность пространства» постепенно ослабевала; «когда крестьяне не стеснены невежественным влиянием сходов, они чрезвычайно восприимчивы ко всяким улучшениям земельной культуры. Общинное распоряжение землею является самым крупным тормозом для улучшения земледельческой культуры». После 1905 г. на землях, свободных от влияния общины, техника земледелия стала прогрессировать «особенно заметно».

Конечно, традиция играла очень большую роль вплоть до 1917 г., и все нововведения носили половинчатый характер. Например, крестьяне различали грамотность и школьное образование, к грамотности они относились положительно, а к образованию — подозрительно, так как боялись потерять контроль над детьми.

Знахари перенимали некоторые приемы лечения у врачей, но в принципе сохраняли верность традиционной практике; крестьяне обращались к врачам, но предпочитали знахарей.

Все нововведения пробивались в практику с трудом, и главным их носителем выступала молодежь, которая составляла ядро просвещенной прослойки крестьянства.

Упоминавшийся С.Т. Семенов был одним из новаторов в деревне и испытал все горести и радости быть пионером. «Старина оказывалась не так легко поколебимой. В деревне шла борьба нарождающегося с отжившим, — писал он, имея в виду 1886—1911 гг. — Сильно старое, но и новое крепло, набиралось силы и с каждым годом давало больше и больше о себе знать. Несмотря на крепость старины, уже била струя нового отношения ко всему».

16. Принцип ограниченной инициативы получил развитие благодаря тому, что традицию стало

возможно нарушать без опасения подвергнуться наказанию и быть изгнанным из общины. Роль новаторов приняла на себя молодежь. «Развитие нововведений в крестьянском хозяйстве в нашем уезде (Волоколамском, Московской губернии.— Б. М.) развивалось главным образом при поддержке молодых хозяев, грамотных, поживших на стороне, поэтому способных попроворнее шевелить мозгами, — свидетельствовал Семенов. — Старое же поколение только выдвигало этому различные препятствия. Первые плуги у нас завелись и распространились в большинстве случаев при помощи жившей на стороне молодежи. Ими же покупались и семена лучших хлебов, сеянных трав, лучшей породы телята и жеребята, яблони и садовые кусты для посадки. Грамотным хозяевам сыновья присылали сельскохозяйственные издания. Старики не понимали, какой от печатной бумаги толк, и утилизировали ее для других целей». Своему отцу Семенов присылал «Земледельческую газету», а тот ею оклеил стены в избе. На вопрос: «Почему?» — старик самоуверенно ответил: «Пишут насчет хозяйства, да дураки пишут, дураки и читают; что они знают, то мы уже давно забыли».

17. Община продолжала играть роль хранителя справедливости и традиции, но с гораздо меньшим успехом, чем прежде. Ее неспособность обеспечить всем своим членам достойное существование и помощь в тяжелой ситуации приводила к тому, что многие крестьяне теряли веру в общинный строй жизни как единственно возможный или лучший. Утрата единомыслия, возникновение противоречий между крестьянами указывали на то, что у них не стало единой для всех правды, что появились группы лиц с различными интересами, удовлетворить которые община в принципе была не способна. Поэтому хотя и не большинство, но многие крестьяне теряли веру в общину как хранительницу справедливости. Значение традиции в жизни крестьян упало, а вместе с этим уменьшилась и роль общины как института, оберегающего ее.

4. Крестьянская община к 1917 г.

Итак, с 1861 по 1917 г. сельская община развивалась противоречиво: од ни ее функции совершенствовались, другие — атрофировались, третьи — оставались без изменения; одни крестьяне поддерживали традиционные устои, другие — были ими недовольны и хотели их перестройки, третьи — проявляли индифферентность. Какие же процессы доминировали, каких крестьян было больше, насколько прочным был общинный уклад крестьянской жизни к 1917 г.? Ни современники, ни историки не дали однозначного ответа. Противоречивость развития общины создает предпосылку для преувеличения значения той или другой тенденции. Правильно ответить на поставленный вопрос можно, опираясь на массовые статистические данные. Такую возможность дают сведения о степени разложения общинного строя с 1861 по 1906 г. и данные о проведении столыпинской аграрной реформы в 1906—1916 гг.

Страницы: 1, 2, 3