Реферат: Полководец и военноначальник Великой Отечественной войны К. К. Рокоссовский

Невероятно тяжелые бои шли и на других участках Фронта под Москвой. Южнее 16-й армии за старинный русский город Можайск дрались с фашистами солдаты 5-й армии, которую возглавлял сначала Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения - Л. А. Говоров. На Малоярос-лавецком направлении сражались войска 43-й армии К. Д. Голубева, натиску врага с юго-запада, на Калужском направлении, противостояли солдаты 49-й армии И. Г. Захаркина. И всем им было очень тяжело в эти октябрьские дни, всем…

К началу ноября 1941 года героическими усилиями Красной Армии наступление гитлеровских войск было за­держано как на центральном участке, так и на всем советско-германском фронте. Операция «Тайфун» остава­лась незавершенной, однако это не значило, что гитлеров­ское командование отказалось от ее осуществления. Бу­дучи невероятно самоуверенными, а потому и слепыми, гитлеровские генералы все еще не могли отделаться от ощущения, что осталось сделать всего лишь одно уси­лие — и Москва окажется у их ног. Успех пьянил их, кружил головы и лишал рассудка.

Но тяжко будет им похмелье;

Но долог будет сон гостей

На тесном, хладном новоселье,

Под злаком северных полей!

Начиная ноябрьское наступление, гитлеровское коман­дование по-прежнему преследовало далеко идущие цели. Созданные им в группе армий «Центр» две мощные по­движные группировки должны были нанести по флангам Западного фронта на стыках с соседними фронтами од­новременные удары, разгромить наши войска и, обойдя Москву с севера и юга, замкнуть кольцо окружения к востоку от столицы СССР. Северный фланг Западного фронта составляли 30-я армия  (она была передана Запад­ному фронту с 23.00 17 ноября) и 16-я армия Рокоссов­ского. По ним-то и нанесли основной удар войска 3-й и 4-й танковых групп противника.

Против 16-й армии и на этот раз немецко-фашистское командование сконцентрировало мощный кулак. Только на участке Волоколамск и южнее исходное положение заняли 2, 11, 5 и 10-я танковые дивизии и моторизован­ная дивизия СС «Рейх», имевшие своей задачей наступле­ние на Солнечногорск и Истру. В полосе обороны 16-й ар­мии вновь соотношение сил и средств было в пользу противника: по людям 1,7: 1, по орудиям и минометам 1,6: 1 и по танкам 2,5: 1. На главном направлении уда­ра гитлеровцы достигли тройного превосходства в танках. Такое количественное превосходство противника требова­ло от войск 16-й армии и ее командования упорства и маневренности в обороне, хорошей системы организации огня и твердого управления во всех звеньях.

В середине ноября наступления гитлеровцев следовало ждать со дня на день. Позиции армии Рокоссовского под­верглись атаке днем 16 ноября. Сражение велось сна­чала в центре и на левом фланге армии, в районе Воло­коламска, и первым пришлось встретить врага солдатам 316-й дивизии.

С наблюдательного пункта Панфилова следили коман­дарм и Лобачев за тем, как после сильной артиллерийской и авиационной бомбардировки рванулись к позициям пан­филовцев десятки вражеских танков, а вслед за ними — немецкие автоматчики.  Противотанковая артиллерия 316-й дивизии открыла огонь, немецкие танки стали вспыхивать один за другим, останавливаться с разбиты­ми гусеницами. По мере того как сражение нарастало, командарм убеждался, что здесь оборона находится в на­дежных руках. Панфилов руководил боем уверенно, твер­до. Поэтому Рокоссовский решил возвратиться на свой КП в Устинове. Следовало быть в курсе всех событий, происходивших на фронте армии. В дороге он говорил Лобачеву:

— Нам пока здесь делать нечего. Панфилов сам спра­вится. Если уж будет очень трудно, то надо давать ему подкрепления. Как их использовать, он знает, в подсказ­ках, думаю, не нуждается.

Командарм был прав. На участке 316-й дивизии ни в этот, ни в последующие дни враг не прорвался. И если Рокоссовский мог положиться на Панфилова, на его уме­ние и решительность, то Панфилов, в свою очередь, без­раздельно мог рассчитывать на своих солдат, на их стой­кость и мужество. Именно в этот день, 16 ноября, на вы­соте 251-й у железнодорожного разъезда Дубосеково 28 солдат — истребителей танков 4-й роты 2-го батальо­на 1075-го полка во главе с политруком В. Г. Клочковым вели неравный бой с несколькими десятками немецких танков.

Подвиг 28 героев-панфиловцев хорошо известен. Но так сражались под Волоколамском сотни и тысячи со­ветских людей. Часто о бое Клочкова и его солдат у Дубосекова говорят лишь как о по­двиге мужества. Бой имел и серьезное тактическое значе­ние, так как герои на несколько часов задержали продви­жение противника и дали возможность другим частям 16-й армии занять оборонительные позиции и не допу­стить врага к Волоколамскому шоссе. В итоге боя 16 но­ября врагу удалось потеснить части  316-й стрелковой Дивизии, но фронт нигде не был прорван.

С утра 17 ноября гитлеровцы возобновили наступление, и в течение всего дня, сосредоточивая танки и пехоту; на узких участках, при сильной поддержке артиллерии и пикирующих бомбардировщиков настойчиво атаковали боевые порядки 16-й армии, стремясь прорвать оборону и развить наступление на Волоколамско-Истринском на­правлении. Бойцы проявили беспримерную стойкость и мужество. По-прежнему героически сражались бойцы и командиры 316-й дивизии. 17 ноября Президиум Верхов­ного Совета СССР наградил ее орденом Красного Знаме­ни, а на следующий день, 18 ноября, дивизия получила наименование 8-й гвардейской. Однако ее командиру не пришлось водить в бой гвардейцев. В бою у населенного пункта Гусенево 18 ноября Панфилов был убит осколком мины.

Этот день оказался чрезвычайно тяжелым для 16-й ар­мии и ее командующего. Как он и предполагал, гитле­ровцы, воспользовавшись тем, что земля замерзла, манев­рировали танками вне дорог. Они стремились обойти на­селенные пункты, двигались перелесками и мелколесьем. Тогда Рокоссовский противопоставил врагу маневр кочую­щими батареями и отдельными орудиями и танками, которые перекрывали дорогу танкам противника и в упор расстреливали их. Встречать врага приходилось теперь на самых различных направлениях. У командарма-16 не хва­тало сил и средств.

Его воиска оборонялись все так же стойко, и глубокий оперативный прорыв гитлеровцам не удавался. Решитель­ные контратаки частей и соединений, героические дей­ствия саперов, минировавших под огнем танкоопасные направления, меткий огонь противотанковой артиллерии — все это задерживало и изматывало противника. Неся большие потери в людях и технике, гитлеровцы продвига­лись в день по 3—5 километров. Немецко-фашистские танковые клинья вместо предполагаемых быстрых опера­тивных прорывов и стремительного продвижения оказа­лись втянутыми в затяжные кровопролитные бои за от­дельные,   хорошо   укрепленные   пункты   обороны 16-й армии.

В эти дни Рокоссовский сутками находился либо в ча­стях, либо на командном пункте, и вздремнуть удавалось лишь в машине при переездах с одного участка обороны на другой. Эти поездки были небезопасны: гитлеровские летчики патрулировали над дорогами, охотились за от­дельными автомашинами, и ЗИС-101 командарма-16 многократно служил объектом такой погони. Бои не только не ослабевали, они разгорались с еще большей ожесточенностью. 19—20 ноября 3-я и 4-я тан­ковые группы гитлеровцев продолжали настойчиво насту­пать против 16-й армии и ее соседа справа — 30-й ар­мии. С утра 19 ноября противник ослабил нажим в цен­тре армии Рокоссовского, но продолжал наращивать уда­ры на обоих ее флангах.

Удерживая рвущегося к Москве врага, истребляя его танки и солдат, 16-я армия и сама теряла очень много людей. К исходу 20 ноября по приказу командования фронта (подчеркину — по приказу командования фрон­та) она организованно и в полном порядке отошла на но­вый оборонительный рубеж: Павельцово, Морозове, Аксе­нове, Ново-Петровское, Румянцеве. Отход носил характер заранее подготовленного маневра, имевшего целью не до­пустить прорыва фронта противником и заставить его остановиться для подготовки наступления на новом ру­беже обороны. Четкое осуществление такого маневра в невероятно сложной обстановке доказывало большое ис­кусство как командарма и его штаба, так и войск 16-й армии.

Убедившись, что на Волоколамском направлении про­рвать оборону советских войск очень трудно, гитлеров­ское командование перенесло свои усилия на правый, северный фланг 16-й армии, намереваясь осуществить прорыв на Клинском направлении, в стыке 16-й и 30-й армий. Благодаря превосходству в силах фашист­ским танковым дивизиям удалось продвинуться к Клину.

Тяжело было и на юго-западных подступах к столи­це: гитлеровцы рвались здесь уже к Туле. Поэтому обстановка на подступах к Москве стала чрезвычайно гроз­ной. В своих воспоминаниях бывший командующий За­падным фронтом Жуков пишет, что в это время ему по­звонил Сталин и спросил:

«_ Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спра­шиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность, — ска­зал И. В. Сталин. — Позвоните в Генштаб и договори­тесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем».

Солнечногорск также был занят противником. Обой­дя Истринское водохранилище, гитлеровцы стали продви­гаться на юг, в сторону Москвы, по Ленинградскому шос­се. Для того чтобы прикрыть Солнечногорское направле­ние, командарму пришлось направить туда с другого участка кавалеристов Доватора, усилив их двумя танко­выми батальонами и двумя батальонами пехоты из ди­визии Панфилова. Других резервов в его распоряжении не было.

Так как Солнечногорское направление было кратчай­шим на пути к Москве, Рокоссовский решил перенес­ти временный КП армии поближе к этому городу, в деревню Пешки, а основной КП расположить в Льялове.

Ехать пришлось кружными путями, чтобы не напо­роться на немецкие танки. В Пешки добрались лишь к вечеру 24 ноября. В каменном доме, около которого стоял танк Т-34, Рокоссовский нашел группу команди­ров во главе с генералами А. В. Куркиным и И. П. Ка­мерой, посланными сюда командованием фронта для вы­яснения обстановки. Некоторое время Рокоссовский при­слушивался к спорам, бушевавшим в комнате, а затем обратился к генералу Куркину:

Товарищ генерал, я направлен сюда по распоря­жению командующего фронтом. Генерал Жуков пору­чил мне организовать взаимодействие армейских и фрон­товых частей. В такой обстановке это сделать невозмож­но. Прошу вас оставить вас, предварительно сообщив, что происходит на фронте и какими силами мы распо­лагаем.

«Все мы, от солдата до командарма, чувствовали, что наступили те решающие дни, когда во что бы то ни стало нужно устоять. Все горели этим единственным же­ланием, и каждый старался сделать все от него завися­щее и как можно лучше. Этих людей не нужно было понукать. Армия, прошедшая горнило таких боев, сознавала всю меру своей ответственности.

Не только мы, но и весь Западный фронт пережи­вал крайне трудные дни. И мне была понятна некоторая нервозность и горячность наших непосредственных руко­водителей. Но необходимым достоинством всякого на­чальника является его выдержка, спокойствие и уваже­ние к подчиненным. На войне же в особенности. Поверь­те старому солдату: человеку в бою нет ничего доро­же сознания, что ему доверяют, в его силы верят, на него надеются...

После выхода немецких войск непосредственно к предместьям Москвы командование Западного фронта стало присылать в таявшую с каждым днем 16-ю ар­мию пополнения, но много сделать не могло. Штаб фрон­та буквально «наскребал» резервы для 16-й армии. К примеру, для пополнения 8-й, 9-й гвардейских и 18-й стрелковой дивизии 16-й армии от каждой стрел­ковой дивизии других армий фронта в это время было вы­делено по одному полностью укомплектованному стрел­ковому взводу (одному стрелковому взводу!), которые срочно на автотранспорте были отправлены в распоря­жение Рокоссовского. Из состава 43-й армии в район Крюкова срочно перебросили на автомашинах один стрелковый батальон. В 16-ю армию штаб фронта в пер­вую очередь направлял и поступавшие далеко не в до­статочном количестве боеприпасы и вооружение. Осо­бенно остро не хватало автоматов, винтовок, мин.

Командование фронта делало все, чтобы хоть немного подкрепить ослабевшие войска. От командармов Жуков требовал устойчивой обороны имевшимися в их распоря­жении силами.

С рассветом артиллерия 16-й армии открыла огонь по обороне врага в Красной Поляне. Бой продолжался весь День, и лишь с наступлением темноты наши танкисты при поддержке артиллерии ворвались в Красную Поля­ну, захватили пленных, машины, артиллерийские ору­дия. Угроза обстрела советской столицы была ликвиди­рована.

К концу ноября оборонительное сражение на правом крыле Западного фронта достигло наивысшего накала. После ожесточенных боев на Солнечногорском и Истрин­ском направлениях противник вновь потеснил войска 16-й армии и вышел в районы, удаленные от черты горо­да всего на 25—35 километров. Сильно поредевшие во время кровопролитных боев 7-я, 8-я, 9-я гвардейские и 18-я стрелковая дивизии были оттеснены до рубежа Клушино, Матушкино, Крюково, Баранцево, где вели отча­янную борьбу, с главными силами 4-й танковой группы противника.

Из Крюкова КП армии пришлось перевести, бой шел уже в самом поселке. Последнее продвижение вперед к Москве противник сделал 30 ноября между Красной По­ляной и Лобней. На левом фланге противнику удалось от­теснить части 16-й армии до рубежа Баранцево, Хован­ское, Петровское, Ленино. Но это был предел наступления немецко-фашистских войск на северных подступах к Москве. «Тайфун» выдохся!

Начиная контрнаступление. Советское  Верховное Главнокомандование предполагало в первую очередь раз­громить ударные танковые группировки противника, се­вернее и южнее Москвы. Войскам правого фланга  Западного фронта предстояло разгромить клинско-солнечно-горкую группировку противника, то есть его 3-ю а 4-ю танковые группы. 16-я армия должна была начать наступление на день позже других армий, 7 декабря и освободив во взаимодействии с 20-й армией районы Льялово — Крюково, наступать основными силами на Истру.

От обороны к контрнаступлению 16-й армии при­шлось переходить без всякой паузы, бои продолжались все время. 2 декабря противнику удалось захватить Крю­ково, этот важный узел дорог в непосредственной бли­зости от Москвы. Уже в ночь на 3 декабря Рокоссовский приказал командиру 8-й гвардейской дивизия вернуть поселок, и такая попытка была предпринята, но отбить удалось лишь восточную часть Крюкова. С 3 по 6 декаб­ря дивизия девять раз атаковала крюковский узел со­противления. Поселок переходил из рук в руки. Оконча­тельно его удалось освободить лишь в ходе общего контрнаступления.

В 1942 году Красной Армии вновь, как и в 1941-м пришлось познать горечь поражений и отступления, вновь вражеские войска двигались по на­шей земле на восток. Но 1942 год был и годом Сталин­града. В сражении под этим волжским городом Красная Армия разгромила и уничтожила крупнейшую стратеги­ческую группировку немецко-фашистских войск, и 1942 год стал рубежом, изменившим весь ход второй ми­ровой войны.

После успешного зимнего наступления весну 1942 го­да Красная Армия встретила в обороне. Войска рыли окопы, строили блиндажи, минировали подступы к перед­нему краю, ставили проволочные заграждения. В это вре­мя в Ставке, в Генеральном штабе Красной Армии шла напряженная работа, подводились итоги зимней кампа­нии и разрабатывались планы дальнейшего ведения войны.

Благодаря героическим усилиям тружеников советско­го тыла Красная Армия с каждым месяцем стала полу­чать все больше видов современного оружия и во все возрастающем количестве. К маю 1942 года в действую­щей Красной Армии насчитывалось 5,5 миллиона чело­век, свыше 43 тысяч орудий и минометов, 4065 танков (из них 1995 легких) и 3164 боевых самолета.

Располагая такими силами и рассчитывая на твердо обещанное союзниками открытие второго фронта, Совет­ское Верховное Главнокомандование намеревалось, огра­ничиваясь активной стратегической обороной, провести в то же время частные наступательные операции по всему фронту: под Ленинградом и Демянском, на Смолен­ском и Льговско-Курском направлениях, в районе Харь­кова и в Крыму. Оценивая намерения противника, Став­ка считала наиболее вероятным с его стороны удар на Москву, с обходом столицы с юго-запада. Как показали дальнейшие события, в этом Ставкой был допущен просчет.

К весне готовилось и немецко-фашистское командова­ние. Проблемы, возникшие теперь перед ним, требовали пересмотра всей нацистской военной доктрины. Уже не могла идти речь о «блицкриге» — молниеносной войне, приходилось думать о тяжелой, изнурительной войне на истощение. Противник, которого много раз объявляли уничтоженным, нанес гитлеровскому государству такой удар, что потребовалось напрячь все силы при подготов­ке летней кампании 1942 года. Все же гитлеровскому военному руководству удалось к маю этого года скон­центрировать на Восточном фронте 6 с лишним миллио­нов солдат. В их распоряжении имелось 3230 танков, по­чти 3400 самолетов и около 43 тысяч орудий и минометов.

Гитлер и его окружение продолжали смотреть в буду­щее оптимистически. В директиве № 41 от 5 апреля 1942 года Гитлер ставил перед своими войсками задачу «снова овладеть инициативой и навязать свою волю про­тивнику». Главный удар предусматривалось нанести «на южном участке с целью уничтожить противника за­паднее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».

В то время как обе воюющие стороны готовились к схватке, командующий 16-й армией был прикован к кой­ке госпиталя, находившегося в здании Тимирязевской академии в Москве.

Ранение было очень тяжелым. Своевременная опера­ция, тщательный уход и, главное, богатырская натура Рокоссовского делали свое дело — медленно, но неуклон­но здоровье его улучшалось, рана зарубцовывалась.

В долгие недели пребывания в госпитале Рокоссов­ский о многом передумал. Ему, никогда не прятавшемуся и не уходившему от опасности, ранение в Сухиничах ка­залось каким-то странным, случайным, незакономерным. Еще бы: в 1919-м и 1921 годах он был ранен врагом в открытой схватке, лицом к лицу. Здесь же — комнатная обстановка, вместо шашки — в руках перо, а вот, по­ди же, на сколько месяцев вырван из строя! Постепенно командарм стал чувствовать себя лучше, и у него появи­лась уверенность, что вынужденный перерыв скоро кон­чится.

Улучшению самочувствия Рокоссовского способствова­ло и то, что он за время лечения наконец смог разыскать свою семью. Юлия Петровна и Ада сначала были эвакуи­рованы в Казахстан, а затем переехали в Новосибирск, к родным. Секретарь Московского комитета партии Г. М. Попов, навестивший Рокоссовского в госпитале, помог его семье перебраться в Москву.

После выздоровления Рокоссов­ского его армия (по приказу Жукова) предпринимала безуспешные атаки на немецкие позиции. В мемуарах он расценил их как бесцельные: «Генера­лиссимус Суворов придерживался хо­рошего правила, согласно которому, «каждый солдат должен знать свой манёвр». И мне, командующему ар­мией, хотелось тоже знать общую за­дачу фронта и место армии в этой операции. Такое желание — аксиома в военном деле. Не мог же я удовле­твориться преподнесённой мне комфронтом формулировкой задачи — «изматывать противника», осознавая и видя, что мы изматываем прежде все­го себя».

В начале октября 1942 г. Рокос­совского назначили командующим Донским фронтом, которому пред­стояло сыграть важную роль в контр­наступлении под Сталинградом. Кон­стантин Константинович прилетел туда вместе с Жуковым. На наблюда­тельном пункте они застали генерала Василия Николаевича Гордова (Ро­коссовский должен был его заменить), который по телефону распекал под­чинённых, не стесняясь в выражени­ях. Жуков сделал ему замечание: «Кри­ком тут не поможешь; нужно умнее организовать бой, а не топтаться на месте». «Услышав его поучение, — пи­сал Рокоссовский, — я не смог сдер­жать улыбки. Мне невольно вспом­нились случаи из битвы под Москвой, когда тот же Жуков, будучи команду­ющим Западным фронтом, распекал нас, командующих армиями, не легче, чем Гордов... Жуков спросил меня, че­му это я улыбался. Не воспоминаниям ли подмосковной битвы? Получив ут­вердительный ответ, заявил, что это ведь было под Москвой, а кроме того, он в то время являлся «всего-навсего» командующим фронтом (а не замес­тителем Верховного Главнокоман­дующего, как под Сталинградом). Сам же К. К. Рокоссовский даже в критических ситуациях оста­вался корректным с подчиненными, за что пользовался их заслуженным уважением.

После окружения армии фельд­маршала Фридриха Паулюса Сталин поручил Рокоссовскому командова­ние всеми войсками, действовавшими против сталинградской группировки противника. Именно ему Паулюс при капитуляции отдал свой пистолет

В 1944 г. К. Рокоссовский особен­но отличился во время наступления в Белоруссии, командуя 1-м Белорус­ским фронтом. Тогда он предложил нанести не один, а два главных удара по противнику. Рокоссовский вспоми­нал, что Сталин, склонявшийся к тому, чтобы удар был один, дважды предла­гал ему выйти в соседнюю комнату и подумать, но в конце концов утвердил его предложение со словами: «Настой­чивость командующего фронтом до­казывает, что организация наступле­ния тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха». Решение наступать сразу с двух направлений принесло победу. У немцев не хвати­ло сил отразить атаку. Группа немец­ких армий «Центр» была окружена и разгромлена в Белоруссии.

За заслуги в этой операции, носившей название «Багратион», Рокоссов­скому 29 июня 1944 г. было присвое­но звание Маршала Советского Союза. В конце июля войска фронта вышли к Варшаве, где вспыхнуло антинемец­кое восстание.

В ноябре Рокоссовского перевели из 1-го Белорусского фронта, наступав­шего на Берлин, во 2-й Белорусский. Этот фронт, наступавший севернее, в Памерании, по приказу Ставки дол­жен был двинуть значительные силы в Восточную Пруссию. Сталин стремил­ся занять эту стратегически важную провинцию и фактически присоеди­нить её к СССР до окончания войны, чтобы поставить союзников перед свершившимся фактом.

Константин Константинович Ро­коссовский считал, что стремление Ставки иметь одновременно два глав­ных направления наступления — на Берлин и Кенигсберг — ведёт лишь к затягиванию войны. Свою точку зре­ния он объяснял так «На мой взгляд, ко­гда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно бы­ло бы и повременить с ликвидацией окружённой гам группировки немецко-фашистских войск, а путём усиле­ния ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на Берлин­ском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что 10 армий в решающий  момент были задействованы против восточно-прусской группировки... Использование такой массы войск против противника... удалённого от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на Берлинском направлении явно было нецелесообразным». Но Рокоссовского не послушались, оттянув тем самым падение Берлина на два-три месяца. Константин Константинович рассматривал ситуацию с чисто военной точки зрения, а Сталин уже тогда рассчитывал политические выгоды послевоенного устройства Европы.

Когда закончилась Великая Отечественная война Константина Константиновича ждали уже совсем другие заботы.

23 июня 1945 года пер­вая послевоенная сессия Верховного Совета СССР приня­ла закон о демобилизации из армии и флота тринадцати старших призывных возрастов. Советские солдаты стре­мились домой, их звала прерванная вторжением врага созидательная работа.

Демобилизация началась уже 5 июля и завершилась в основном к началу 1948 года. Восемь с половиной мил­лионов солдат и офицеров, с честью защитивших свою социалистическую Родину и разгромивших германский фашизм в его собственном логове, возвратились в СССР, чтобы вновь пахать землю, восстанавливать разрушенное оккупантами хозяйство. К началу 1948 года в Советских Вооруженных Силах насчитывалось 2874 тысячи чело­век — примерно столько же, сколько и в 1939 году.

Одновременно с демобилизацией и сокращением армии проводилась и реорганизация Вооруженных Сил. Совет­ские войска, находившиеся в восточной части Германии, в Австрии, Венгрии, Польше и Румынии, объединялись в группы войск. Рокоссовский возглавил руководство группой советских войск, дислоцировавшихся на терри­тории Польской Народной Республики.

И в мирное время перед Советскими Вооруженными Силами вставали серьезные трудности. Они были зако­номерны: вся страна переживала нелегкий период, при­ходилось возрождать из пепла города и села, восстанав­ливать экономику разрушенных и разграбленных врагом областей. Перестройка жизни и учебы войск тоже дава­лась нелегко. Нужны были новые методы обучения и воспитания солдат и офицеров, новая организация служ­бы. Рокоссовскому приходилось думать о многих вопро­сах, искать новые решения многих проблем.

Работа в Польше проходила тогда в весьма сложной обстановке. Революционные преобразования в стране в послевоенный период совершались в обстановке ожесточенной классовой борьбы. Остатки эксплуататорских классов стремились восстановить старый, отживший свой век капиталистический строй, не допустить создания со­циалистического государства. В борьбе против народного государства они не брезговали ничем — убийства и ди­версии, шпионаж и заговоры — все шло в ход.

В таких условиях Военный совет, возглавляемый Ро­коссовским, сделал все, чтобы установить прочные и ши­рокие связи с правительством, общественными организа­циями, демократическими партиями Польши, с руководи­телями Войска Польского. Рокоссовский заботился о том, чтобы советские военные части поддерживали тесную связь с местными правительственными и общественными организациями, чтобы личный состав, частей и подразде­лений помогал братскому народу в восстановлении раз­рушенного войной и оккупацией народного хозяйства.

Советские офицеры и солдаты делали это с большой готовностью. Вместе с польскими рабочими они пускали в ход бездействовавшие фабрики и заводы, вместе с поль­скими крестьянами выполняли сельскохозяйственные работы на селе. Осенью 1945-го и весной 1946 года совет­ские воины засеяли не менее 750 тысяч гектаров земли. Они очищали поля от мин, ремонтировали брошенные гитлеровцами тракторы, тягачи, автомашины и затем безвозмездно передавали их крестьянским кооперативным организациям.

В то же время политуправление руководимой Рокос­совским группы войск вело большую политико-воспита­тельную работу среди польского населения. Советские люди разъясняли местным жителям смысл событий, про­исходивших в Польше, они убеждали их в правильности действий народного правительства. Когда в июне 1948 года было принято решение о выводе части совет­ских войск с территории Польши, Рокоссовский следил за тем, чтобы Войску Польскому были переданы в полной исправности освободившиеся помещения, казармы, скла­ды, лечебные учреждения.

Советское правительство, осуществляя сокращение Вооруженных Сил, руководствовалось идеями сохранения мира и дружбы между народами и надеялось, что его примеру последуют и западные державы. Но этим надеж­дам не суждено было оправдаться. Правительство США и их союзники начали «холодную войну», одновременно форсируя гонку вооружения и наращивая свои армии. Уже в 1949 году, то есть менее чем через год после завершения   демобилизации армии, ввиду резкого обостре­ния международной обстановки Советское правительство было вынуждено в интересах укрепления обороны страны пойти на увеличение численности армия.

Необходимость укрепления оборонной мощи и повы­шения боеспособности встала и перед народной армией Польши. Советский Союз, столь щедро помогавший Вой­ску Польскому в годы войны и сразу после нее, и в этот период по-прежнему поставлял в Польщу вооружение, содействовал строительству оборонных предприятий. По просьбе польского правительства значительная группа советских военных специалистов, генералов и офицеров была направлена в Польшу и в течение длительного вре­мени находилась на руководящих постах в Войске Польском.

Президент Польши Болеслав Берут неоднократно об­ращался к Советскому правительству с просьбой напра­вить Константина Константиновича Рокоссовского в рас­поряжение польского правительства для службы в Войске Польском. Рокоссовский полностью предоставил решение этого вопроса Советскому правительству, и оно согла­силось удовлетворить просьбу президента Польской На­родной Республики. Рокоссовский был освобожден от во­енной службы в Советской Армии и выехал в Польшу. Так он надел мундир маршала Польши.

В первом своем приказе по Войску Польскому от 7 ноября 1949 года Рокоссовский писал: «Мне выпало на долю в течение многих лет служить делу трудящегося народа в рядах героической Советской Армии. Волею военной судьбы я был командующим тем фронтом, в со­ставе которого героически сражались на славном пути от Ленино через Варшаву, Гданьск, Гдыню, Колобжег, Поморский Вал, вплоть до Берлина солдаты вновь воз­никшего Войска Польского, солдаты 1-й дивизии, а позд­ней и 1-й армии...

Во исполнение обязанностей, возложенных на меня Страной и Президентом, во исполнение обязанностей пе­ред польскими трудящимися и польским народом, среди которого я вырос и с которым всегда чувствовал себя связанным всем своим сердцем, а также перед братским советским народом, который воспитал меня как солдата и полководца, я принимаю доверенный мне пост, чтобы все свои силы посвятить дальнейшему развитию и укреп­лению нашего Войска Польского и обороны Речи Посполитой...»

С ноября 1949 года Рокоссовский занимает пост ми­нистра национальной обороны и заместителя председа­теля Совета Министров ПНР. Всю свою энергию он обра­щает на преобразование Войска Польского, на создание современной армии.

В ходе демобилизации польской армии в первые по­слевоенные годы ее численность сократилась с 400 до 200 тысяч. В 1949—1955 годах произошло некоторое ее увеличение — до 280 тысяч человек. Но главные изме­нения происходили в Войске Польском в связи с его перевооружением и реорганизацией. В эти годы в стране была создана военная промышленность, построены но­вые предприятия по выпуску артиллерийской, танковой, авиационной и другой техники, не существовавшие ранее или же слабо развитые. Это позволило вооружить поль­ских солдат новой военной техникой. Сила огня польской пехотной дивизии возросла многократно по сравнению с силой огня предвоенной дивизии. Войско Польское рас­полагало теперь танковыми и моторизованными соедине­ниями, способными к быстрому маневру и хорошо об­ученными для ведения военных действий в новых усло­виях — в условиях ядерной войны.

В обучении войск Рокоссовский широко использовал свой богатый опыт, приобретенный во время службы в Советской Армии. В апреле 1950 года был введен но­вый устав внутренней службы польской армии, многие положения которого перекликались с уставом Советской Армии. В августе этого же года сейм принял закон о вве­дении новой клятвы, в которой говорилось об обязанно­стях солдата по отношению к народной Польше.

Больших трудов стоила Рокоссовскому организация обучения и воспитания офицерских кадров Войска Поль­ского. В годы пребывания Рокоссовского на посту мини­стра обороны в армии развернулась массовая подготовка новых кадров офицеров. Были открыты Академия Гене­рального штаба имени Кароля Сверчевского, Военно-тех­ническая академия имени Ярослава Домбровского, Воен­но-политическая академия имени Ф. Э. Дзержинского. В результате к 1956 году военные кадры Войска Поль­ского полностью состояли из преданных делу социализ­ма офицеров — выходцев из рабочих и крестьян.

Реорганизация, перевооружение и обучение Войска Польского проходили при постоянной и щедрой помощи Советского Союза, и Рокоссовский стремился, чтобы сол­даты и офицеры вверенной ему армии твердо усвоили это обстоятельство. Вот он пишет в одном из приказов по армии: «Каждый поляк — патриот, каждый солдат Вой­ска Польского знает, что только благодаря Советской Армии, благодаря ее богатому боевому опыту, благодаря ее замечательному примеру, благодаря помощи, оказан­ной советскими военными специалистами, мы могли из­бегнуть трудностей при строительстве наших воору­женных сил и в относительно короткий срок создать армию нового типа, каковой является Войско Поль­ское».

Семь лет Рокоссовский возглавлял армию народной Польши и сделал для ее укрепления очень много. В нояб­ре 1956 года он попросил Польское правительство осво­бодить его от занимаемых должностей. Просьба Рокоссов­ского была удовлетворена, и с согласия Советского прави­тельства он возвратился в СССР. О признании заслуг Рокоссовского перед польским народом и армией свиде­тельствует правительственная грамота, вру­ченная ему незадолго до отъезда из Польши.

Рокоссовскому рано уходить на отдых, хотя он, конечно, его заслужил. По возвращении в СССР Рокоссов­ский назначен заместителем министра обороны СССР, вновь он с головой окунается в армейскую жизнь.

В СССР Рокоссовский возвратился в момент, когда Советские Вооруженные Силы находились в начале ново­го этапа своего развития — этапа коренных преобразо­ваний во всех областях военного дела. Появление ядер­ного оружия совершило настоящую революцию в воен­ном искусстве. Поскольку все время существовала воен­ная угроза со стороны империалистических агрессоров, внедрение ядерного оружия становилось жизненной необ­ходимостью для того, чтобы укрепить обороноспособность нашего Отечества и социалистического лагеря. Коммуни­стическая партия и Советское правительство неизменно стремились к тому, чтобы армия и флот нашей страны располагали всем необходимым для надежной защиты советского народа от возможных случайностей.

Еще в 1954 году офицеры и солдаты Советских Воору­женных Сил начали изучение атомного оружия и спосо­бов боевых действий в условиях атомной войны. К тому времени на вооружении Советской Армии и Военно-Морского Флота уже имелось ядерное оружие, в том числе и водородная бомба. После того как на вооружении Со­ветской Армии появились ракеты стратегического назна­чения, способные поражать цели в самых отдаленных уголках земли, боевые возможности войск неизмеримо выросли. Но это вызывало необходимость пересмотра и коренного изменения многих теоретических положений и практических рекомендаций, сложившихся в военном искусстве в прошлом, это требовало изменения практики боевой подготовки войск, применявшейся в первые по­слевоенные годы.

Свой богатейший военный опыт Рокоссовский исполь­зовал и в эти годы служения Родине. После должности заместителя министра обороны СССР он некоторое время занимает пост командующего Закавказским военным окру­гом, затем возвращается в Москву и работает главным, а позднее — генеральным инспектором Министерства обороны. На этом посту маршал с успехом осуществляет контроль за подготовкой войск и поддержанием их в по­стоянной боевой готовности, стремится достичь того, что­бы в новых условиях советские воины были всегда гото­вы исполнить свой долг. Вот что писал он о новых усло­виях, сложившихся в армии:

«Высокое сознание своего долга перед Родиной, ма­стерство, организованность и строгое выполнение прика­зов начальников обуславливают в огромной степени успех боевой деятельности нашего воина. Но этого еще недо­статочно, чтобы стать героем в современном бою. Ко всем этим качествам нужно приложить отличное знание боевой техники, умелое владение вверенным оружием, мастер­ство, физическую выносливость.

Современное оружие, особенно ракетио-ядерное, тре­бует от воина больших знаний, умения быстро и четко управлять различного рода механизмами, аппаратурой. Боевая обстановка может потребовать в считанные ми­нуты и даже секунды произвести сложные расчеты и сложные действия. Однако, невзирая на исключительное напряжение, воин должен действовать осмысленно, разум­но, четко».

Благодаря постоянной заботе Коммунистической пар­тии и Советского правительства, благодаря неустанному труду армейских работников всех рангов к началу 60-х годов произошли коренные изменения в вооружении и боевой технике Советской Армии, в организационной структуре, в теории военного искусства, в практике об­учения и воспитания войск. Свершилась настоящая рево­люция в военном деле, Советские Вооруженные Силы ста­ли неизмеримо мощнее, а их боеготовность еще более выросла. В это огромное и необычайно важное дело внес свою посильную лепту и Рокоссовский.

Ему идет седьмой десяток, но активность его работы не снижается. Обязанностей у него очень много: он избран кандидатом в члены ЦК КПСС, депутатом Вер­ховного Совета СССР. И на всех этих постах он трудится не жалея сил, трудится так, как привык делать это всю жизнь. Что из того, что голова его поседела, что здоровье уже не то! Он — коммунист, ветеран Советской Армии, и он не может оставаться бездеятельным, он не может замкнуться в узком кругу личных забот и переживаний. К этому зовет он и своих старых товарищей по армии, к этому направлен его труд в Советском комитете ветера­нов войны.

Работе среди ветеранов войны, обобщению их опыта, передаче этого опыта молодому поколению он придает огромное значение. Его волнует, что не всегда ветераны Советской Армии могут донести свои знания и опыт мо­лодежи.

Той же цели — передаче боевого опыта ветеранов мо­лодежи — была посвящена и работа маршала Рокоссов­ского в ДОСААФ. Это добровольное оборонное общество, созданное почти полвека назад, Внесло существенный вклад в усиление могущества Советских Вооруженных Сил. В предвоенные и военные годы предшественник ДОСААФ — Осоавиахим сделал немало, осуществляя военную подготовку трудящихся, особенно молодежи. И в послевоенные годы, расширяя и совершенствуя формы и методы оборонно-массовой работы, добровольное общество воспитывает наших людей в духе советского патриотизма, в духе постоянной готовности защищать свое Отечество. В этом направлении вел свою работу в ДОСААФ маршал Рокоссовский. Он писал:

«Нам надо лучше, систематически, с чувством пат­риотической гордости знакомить молодежь с героями ре­волюционной борьбы, героями минувших войн, с жизнью замечательных людей страны и на этом воспитывать у воинов высокие нравственные качества. Пусть у каждо­го военнослужащего никогда не угасает стремление под­ражать героическим сынам родного народа, умножать их славу и славу своего Отечества. Пусть тот, кто допу­стил аморальный поступок, нарушил дисциплину, — пусть он поймет, что этим самым опозорил не только свое собственное имя, но и имя и славу своих отцов и старших братьев, очернил светлую память тех, кто отдал свои силы, знания и жизнь торжеству высоких идеалов ком­мунизма».

Сам Рокоссовский постоянно делает все, что может, чтобы его опыт, его огромные знания не лежали втуне, чтобы они стали достоянием окружающих. Об этом он пишет в своих статьях, а их много, очень много — за 1959—1968 годы имя Рокоссовского более тридцати раз появилось на страницах «Правды» и «Известий», «Крас­ной звезды» и «Литературной газеты», «Военно-историче­ского журнала» и «Военных знаний», — об этом он го­ворит на встречах с солдатами и трудящимися. И всегда, где бы он ни выступал, вспоминая прошлое, он увязы­вает его с настоящим.

Он все время в движении, все время с людьми и, как прежде, внимателен и чуток с ними. Он ведет огромную переписку. Ему пишут и старые его товарищи времен гражданской войны, товарищи, с которыми он начинал свой боевой путь в Красной Армии. Ему пишет и быв­ший солдат Центрального фронта, ныне артист ведущего оперного театра страны — талант певца был впервые замечен маршалом, и он помог солдату стать на путь искусства. Ему пишет бывший солдат 1-го Белорусского фронта, он жалуется своему командующему, что местные власти не торопятся помочь ему, инвалиду войны, — не торопятся достать лесоматериалы, необходимые для строительства дома, — и маршал Рокоссовский хлопочет о помощи...

Он по-прежнему страстно любит охоту, по-прежнему начинает свой день с зарядки — без нее он не мыслит своего напряженного трудового дня. Зарядка помогает ему сохранять бодрость на протяжении всех суток, на­полненных встречами и беседами с людьми.

Но главное содержание последних лет его жизни — работа над мемуарами. Это кропотливое, трудоемкое, не­привычное для него дело, а у него есть что рассказать людям, ведь за плечами такая длинная и богатая собы­тиями жизнь! Он хочет написать несколько книг, в ко­торых было бы рассказано и о далекой юности, и о граж­данской войне, и, конечно, о войне Отечественной. Имен­но о событиях Великой Отечественной войны в первую очередь хочет Рокоссовский поведать людям, и он торо­пится... Но ему не суждено увидеть «Солдатский долг» вышедшим в свет. За несколько месяцев до появления книги тяжелая и безжалостная болезнь, с которой чело­вечество не научилось еще бороться, оборвала жизнь Константина Константиновича Рокоссовского. 3 августа 1968 года, в 54-годовщину службы в армии, его не стало...

В одном из красивейших залов Центрального музея Вооруженных Сил СССР в Москве, в Зале Победы, для всеобщего обозрения создана экспозиция наград выдаю­щихся полководцев Советской Армии. В одной из витрин находится и парадный мундир Рокоссовского со всеми наградами. Их много — более сорока! Семь орденов Ленина, шесть орденов Красного Знамени... — Родина щедро наградила своего верного сына.

Жизнь человеческая кратковременна. Счастлив тот, о ком с почтением и благодарностью будут вспоминать потомки. Таков Константин Рокоссовский. Его нет, но существует и крепнет армия, существует и процветает страна, которым отдал всю свою жизнь этот замечатель­ный человек.