рефераты скачать
 
Главная | Карта сайта
рефераты скачать
РАЗДЕЛЫ

рефераты скачать
ПАРТНЕРЫ

рефераты скачать
АЛФАВИТ
... А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

рефераты скачать
ПОИСК
Введите фамилию автора:


Реферат: Портреты учителей

Признаюсь, я восхищался Ковалевым, и это восхищение через несколько недель привело меня на кафедру истории древней Греции и Рима. Но я не стал учеником Ковалева в точном смысле слова: летом, после первого курса, К.М.Колобова предложила мне заниматься греческим языком (приватно, у нее на дому), увлеклась этими занятиями сама и увлекла меня, и я пошел за нею разбираться в хитросплетениях, или, как чаще говорят в ученом мире, проблемах, греческой истории, которая и стала с тех пор главным предметом моих занятий.

При всем том мое почитание Ковалева осталось непоколебленным и связь с ним не прерывалась до конца его жизни. Помню, как скоро после того, как я перешел на кафедру античной истории, я как-то улучил момент и пожаловался ему, что не успеваю, из-за большой учебной загруженности по специализации, заниматься ровно всеми предметами и посещать все лекции, и как он, слегка улыбаясь, ответил мне, что и незачем всем заниматься одинаково, и таким образом подсказал мне естественный выход из положения. Я оказался понятливым и скоро приспособился переводить греческие или латинские тексты на скучных общих лекциях по истории [451] партии или философии, а с IV курса и вовсе перестал посещать все общие неспециальные курсы, высвободив таким образом массу времени для занятий античностью.

В те годы на кафедре было немного студентов-античников (не было никакой количественной разнорядки), и отношения профессоров и их подопечных отличались завидной простотой и патриархальностью. Я уже упоминал, как просто вовлекла меня К.М.Колобова в домашние занятия греческим языком. Столь же просто приглашал к себе домой студентов и Ковалев, и я рано приобщился к большим домашним собраниям-ужинам у него на квартире. Он жил тогда с женой, дочерью и старинным своим другом академиком-правоведом А.В.Венедиктовым в просторной, по настоящему профессорской квартире на Большой Московской (у нынешней станции метро "Владимирская"). Помню огромный кабинет, разделенный надвое длинным высоченным стеллажом, по одну сторону которого царил Ковалев, а по другую - Венедиктов. Помню большую столовую, в которой за одним столом усаживалось до десятка и более людей - членов семьи, родственников (у Ковалевых всегда обретались две-три пожилые родственницы), гостей, среди которых нередко бывали и аспиранты, и студенты. Атмосфера была добрая и спокойная, разговоры всегда интересные, а для молодого человека, каким я тогда был, все было преисполнено особого значения, ибо в этой милой дружеской обстановке исподволь я проникался чувством принадлежности к нашей общей корпорации.

На своем курсе я был единственным студентом-античником, кафедральные курсы я нередко слушал с другими группами, где было по несколько студентов, но бывали случаи, когда лекции читались мне одному (и такое могло быть в те годы!). Как бы там ни было, зачеты и экзамены по курсам Ковалева я сдавал у него дома, и возникавшая тогда невольно доверительная обстановка не столько экзамена, сколько дружеской беседы, также была драгоценным способом сближения ученика с высоким миром учителей.

Заключая эти краткие заметки, скажу со всею откровенностью: С.И.Ковалев был первым из университетских наставников, кто ввел меня в высокий мир науки, и потому он стал для меня фигурою символической в лучшем смысле слова. Пусть другие говорят о мрачных сторонах советской действительности, об идеологической ангажированности и упадке образования и науки, об ученых служителях режима, втиснувших историю в Прокрустово ложе марксистской [452] догмы. Для меня университет и тогда был подлинным храмом науки, и среди служивших там науке я без всякого стеснения первым назову замечательного профессора древней истории, искренне увлекавшегося новой доктриной, но сохранявшего высокие культурные традиции русской интеллигенции Сергея Ивановича Ковалева.

2. Соломон Яковлевич Лурье (1891-1964 гг.)41

Для любого, кто интересуется историей научной мысли в своей стране, нет ничего более интересного и увлекательного, чем знакомство с биографией выдающегося отечественного ученого. Жизнь и научное творчество одного из крупнейших наших антиковедов Соломона Яковлевича Лурье в этом плане особенно примечательны. В них, как в зеркале, отразились все испытания, которые судьба уготовила российской интеллигенции в ХХ в.: и восторги революционного подъема, и увлечения новыми истинами, и отрезвляющее воздействие жизненного и научного опыта.

Обладая натурою яркою, одаренною, деятельною, Лурье сделал максимум возможного на том жизненном поприще, которое он для себя избрал, - на поприще ученого-гуманитара, исследователя античной истории, в особенности истории и культуры Древней Греции. Глубоко переживая современные ему бурные перемены в общественной и духовной жизни России, он в рано увлекшей его античности старался отыскать схожие процессы и явления и на их примере и с их помощью яснее представить и себе и другим суть происходящего в новое время.

Эта поверенная на античном материале реакция на современность не была сугубо рефлектирующей; быстрая и полнокровная, она выплескивалась в чрезвычайно продуктивной исследовательской, литературной и педагогической деятельности. Сталкиваясь все более и более с возраставшим идеологическим давлением советской системы, эта деятельность неизбежно должна была приводить к трениям и конфликтам, чему немало способствовал характер ученого - скромного и даже застенчивого в обиходе, но весьма резкого [453] и бескомпромиссного в публичных выступлениях, устных или литературных. Свою долю обусловленных этим официальных гонений Лурье вынес сполна.

Но если личная судьба С.Я.Лурье интересна как еще одно яркое отражение характерной для советского времени коллизии живой индивидуальности с каменеющей официальной идеологией, то не менее значимо и представляет совершенно самостоятельную ценность также и его научное творчество. Крупный ученый, автор более 200 научных работ, в том числе более 20 отдельно изданных книг, живо откликавшийся в своих публикациях как на вновь обнаруженные материалы, так и на новые оригинальные идеи, всегда старавшийся открыть какие-то иные, не замеченные другими, черты в давно, казалось, изученной истории античности, Лурье оставил нам богатейшее научное наследие. Его изучение само по себе представляет задачу большой историографической важности, поскольку в нем так же, как и в творчестве других представителей старшего поколения советских антиковедов (в Ленинграде/Петербурге - таких, в частности, как С.И.Ковалев, К.М.Колобова, А.И.Доватур и др.), предметно реализовалось развитие отечественной науки об античности в первые, самые трудные десятилетия после того грандиозного и драматического перелома, каким стала в жизни России Октябрьская революция 1917 г.

Как сложились дела в такой традиционно весьма консервативной области научного знания, какой была наука о классической древности, какие перемены она испытала под воздействием общих революционных сдвигов, как сильно актуализировалась под влиянием новых историософских концепций и, в первую очередь, марксизма, - для суждения об этом научное наследие С.Я.Лурье предоставляет отличную, несравненную возможность. А если учесть к тому же, что речь идет об ученом, не столь уж далеко, по меркам истории, отстоящем от нашего времени, то очевидным окажется и другое, чисто практическое назначение такого обращения к чужому опыту. Знакомство с трудами Лурье может явиться для каждого из нас отличным способом приобщения к ряду все еще актуальных проблем и идей антиковедения ХХ века, до некоторой степени - способом шлифовки собственной научной подготовки.

Наконец, помимо всех этих общих соображений, надо указать на еще один конкретный повод нашего обращения к теме С.Я.Лурье. Это - предпринятое, наконец-то, по инициативе кафедры античной [454] истории Петербургского университета новое, полное издание его университетского курса "История Греции". Первая часть этого курса была опубликована еще в 1940 г., вторая (и без малого вдвое большая) была подготовлена к изданию, но уничтожена на последней стадии набора в 1948 г.

Выпавшие на долю этого труда и его автора испытания были поистине драматические - этого отрицать не приходится. Однако, чтобы разобраться по существу в истории с курсом Лурье, необходимо ближе познакомиться с личностью, жизненным путем и деятельностью автора. Тогда мы сможем более осознанно судить как о научных и литературных достоинствах этого во всяком случае наиболее подробного (из существующих на русском языке) университетского курса греческой истории, так и о тех особенных обстоятельствах, которые затянули полное опубликование его чуть ли не на полвека.

Соломон Яковлевич Лурье родился 25 декабря 1890 по старому или 7 января 1891 г. по новому стилю в интеллигентной еврейской семье в Могилеве.42 Отец его, видный врач-окулист, был убежденным приверженцем либеральных и даже радикальных идей (в духе Д.И.Писарева) и держался материалистических научных взглядов, отвергавших любые формы мистицизма и признававших в качестве критерия истины одну лишь объективную рационалистическую логику. Эти взгляды полностью были усвоены и его сыном - будущим историком античности.

По окончании гимназии в Могилеве Соломон Лурье в 1908 г. поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где стал специализироваться по классической древности - по греко-римской филологии и истории. Его формирование как ученого проходило в русле уже сложившейся к тому времени Петербургской исторической школы, отличительными признаками которой были стремление к научной точности и достоверности, преимущественная [455] опора на исторический источник и ориентация на возможно полную реконструкцию отдельных фактов до (т.е. раньше) теоретической, идейной интерпретации исторического процесса в целом. Пафос исследований Петербургской школы в области классической древности заключался в стремлении постичь античность самым что ни на есть адекватным образом, опираясь по возможности на нее самое, на оставленные ею материалы, без привнесения в антиковедение общих и, как казалось, не относящихся к делу концепций.

Столпами этого направления на рубеже столетий были в Петербургском университете выдающиеся эллинисты - родоначальник русской эпиграфической школы Ф.Ф.Соколов и его ученик С.А.Жебелев. Последний и стал едва ли не главным наставником С.Лурье в университете. От него молодой ученый воспринял принципы строго научного антиковедения, стремившегося к синтезу исторических задач и филологических приемов, а также понимание значения и вкус к использованию эпиграфических документов. Другим университетским наставником Лурье был ученик и младший коллега Жебелева И.И.Толстой, который, помимо прочего, привил своему подопечному интерес к изучению древней литературы и фольклорных мотивов, искусство их сравнительного анализа и сопоставления с исторической средой. Сильное влияние на Лурье оказал также блестящий петербургский филолог-классик Ф.Ф.Зелинский - глубокий эрудит и вдохновенный интерпретатор идей античности, не принадлежавший собственно к школе Соколова и со страстью отстаивавший более широкий взгляд на духовный мир древних греков и римлян, на его тесное соприкосновение с культурою нового времени и возможность обнаружения и постижения вполне современных идеалов на почве античности.

Все это было воспринято С.Лурье не механически, а во взаимодействии с тем комплексом более общих идей и представлений, которые были усвоены им из уроков отца и благодаря знакомству с передовой научной и просветительской литературой. Результатом явилась выработка собственной, достаточно причудливой и по видимости эклектичной, но чрезвычайно богатой духовными импульсами и, в общем, весьма добротной системы воззрений, где усвоенный в университете строгий историко-филологический метод соседствовал с жгучим современным интересом, а общая приверженность материалистическому монизму дополнялась более конкретными [456] увлечениями и идеями, почерпнутыми из эволюционной теории Дарвина или этноантропологической школы Фрэзера. При всем том эта система обладала своим центральным звеном, которое оставалось неизменным. Это было убеждение в объективной детерминированности исторического процесса - концепция, которая придавала решающее значение в историческом развитии действию объективных материальных факторов и соответствующих законов и сводила к нулю роль субъективного момента, роль индивидуальной воли и личного действия.

Курс обучения в Петербургском университете С.Я.Лурье завершил вполне уже сложившимся ученым. Это подтверждается высокой оценкой его выпускного сочинения, посвященного истории Беотийского союза, сюжету из политической истории Греции V-IV вв. до н.э. Оно было удостоено большой золотой медали (1911 г.), а вскоре было и опубликовано, сначала в виде серии статей (в "Журнале Министерства народного просвещения" за 1914 г.), а затем и отдельной книгой (Беотийский союз. СПб., 1914).

По рекомендации С.А.Жебелева Лурье был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию (что-то вроде современной аспирантуры). Казалось, обстоятельства складывались самым удачным образом и впереди открывался путь для успешной научной карьеры, однако начавшаяся в России с Первой мировой войной полоса потрясений и смут спутала карты и надолго отдалила достижение профессуры. Лишь после долгих мытарств, выпавших, впрочем, в годы революционного лихолетья на долю не одного только Лурье, он смог приступить, наконец, к работе в Петроградском университете (1923 г.).

С этого времени положение С.Я.Лурье обретает достаточную устойчивость, что немедленно сказалось и на его ученой деятельности. Начав печататься еще накануне мировой войны (первая публикация относится к 1913 г.) и, невзирая на все трудности, находя позднее способы каждый год выступать в печати с одной или двумя работами, он с 1924 г. стремительно расширяет круг своих научных занятий, резко увеличивает число ежегодных публикаций, доводя их в иные годы до десятка, и очень скоро вырастает в фигуру первой величины в новом советском антиковедении. После досадной интермедии на рубеже 20-30-х годов, когда преподавание истории было изгнано из университета, с восстановлением в 1934 г. правильной структуры исторических факультетов, а на них в Москве [457] и Ленинграде - специальных кафедр древней истории, Лурье становится одним из ведущих преподавателей - историков древности в Ленинградском университете. В том же 1934 г. ему была присвоена ученая степень доктора исторических наук.

На 30-е и 40-е годы падает расцвет научной деятельности С.Я.Лурье, и в те же годы он становится одним из самых видных ленинградских профессоров - учителей науки. Огромная эрудиция и живость мысли, сообщавшие оригинальность и глубину его научным суждениям, большое педагогическое мастерство, с особым блеском проявлявшееся в практических, семинарских занятиях по древней истории и в преподавании древних языков и эпиграфики, привлекали к нему вдумчивую университетскую молодежь. Вокруг Лурье складывается целый круг учеников, которых он приобщал к высоким принципам не только научно-исследовательской работы, но и гражданского поведения, и которые платили ему за это искренним восхищением и любовью. К этой славной плеяде "лурианцев" относятся те, кто в дальнейшем сами стали видными учеными-антиковедами, чьи имена и заслуги хорошо известны в ученом мире: И.Д.Амусин, позднее ставший архегетом советского кумрановедения, В.Г.Борухович, М.Н.Ботвинник, Л.М.Глускина, Б.Б.Маргулес, Е.А.Миллиор, Э.И.Соломоник, эти все сохранившие главное направление работ своего учителя, т.е. исследовавшие, как и он, главным образом проблемы древнегреческой истории.

Война и последовавшая эвакуация из Ленинграда прервали эту плодотворную деятельность. Впрочем и во время войны С.Я.Лурье не прекращал совершенно своих научных занятий и даже подготовил и защитил специальную диссертацию на степень доктора филологических наук (1943 г.). С окончанием войны Лурье вновь - одна из центральных фигур на историческом факультете Ленинградского университета. Однако, как оказалось, ненадолго. Счастливо прошедший через полосы массового террора 20-х и 30-х годов, он, наконец, также оказался задет советской колесницей Джагернаута. В 1948-1949 гг., когда новое наступление на интеллигенцию, на этот раз сопряженное с самым низменным шовинизмом, выплеснулось в пресловутую борьбу с космополитизмом, Лурье, который и до того неоднократно попадал в трудные положения из-за своей человеческой и научной прямоты, стал объектом крутой тенденциозной проработки (тогда-то и был рассыпан набор второй части университетского курса "История Греции"), а с 1 июня 1949 г. он был [458] уволен из Ленинградского университета "за несооответствие занимаемой должности".

Для ученого, к тому времени прочно вросшего в университетский быт, отлучение от его естественного очага обернулось тяжким испытанием. Поначалу совершенно невозможно было найти работу по специальности. Некоторое время (около года) С.Я.Лурье состоял младшим научным сотрудником Комиссии по истории физико-математических наук (нынешний Институт истории естествознания и техники Российской Академии наук), куда он был определен по ходатайству тогдашнего президента Академии наук С.И.Вавилова. Формальным - впрочем, весьма достаточным - основанием для этого послужила долголетняя работа Лурье по проблемам истории античной и средневековой науки, в том числе физики и математики, нашедшая отражение в многочисленных публикациях (о математических занятиях Протагора и Демокрита, о приближенных вычислениях в Древней Греции, о теории бесконечно малых у древних атомистов и др.). Но это не могло быть настоящим выходом из положения, и в 1950 г. Лурье в поисках работы по специальности пришлось оставить Ленинград. Он устроился на работу в Одессу, в местный Институт иностранных языков (1950-1952 гг.), а затем во Львов, где, наконец, вновь получил работу по своей основной специальности. С 1953 г. и до самой смерти (30 октября 1964 г.) он состоял профессором кафедры классической филологии Львовского университета, который стал для него, таким образом, новым, после Ленинградского, ученым пристанищем.

Заканчивая это краткое обозрение биографии С.Я.Лурье, заметим: его жизнь не была богата внешними событиями, как это, впрочем, и обычно у ученых-гуманитаров, однако два знаменательных события в ней все-таки надо выделить. Одно, яркое и радостное по его собственным признаниям, - время Февральской революции 1917 г., окрылившее многих представителей российской интеллигенции, вселившее в них надежды на возможность обретения по-настоящему европейских, цивилизованных условий жизни и деятельности на основах свободы и демократии. Можно представить себе, сколь горьким было для демократически настроенной российской интеллигенции отрезвляющее воздействие дальнейшего развития, с новой революцией, гражданской войной и последующим террором. Именно социалистическая революция перечеркнула все надежды на свободное творчество, столь долго вынашивавшиеся [459] интеллигенцией России, все возможности свободной работы мысли в области духовного, гуманитарного знания, за вычетом, может быть, некоторых, определенных системою, сфер, вроде марксистской теории исторического процесса, - единственного дозволимого интелектуального занятия более или менее высокого уровня.

Другое важное событие в жизни профессора С.Я.Лурье, событие противоположного, трагического плана, - это изгнание его из Ленинградского университета в 1949 г., за которым через год последовал вынужденный отъезд на юг в своего рода добровольную ссылку. Очевидно катастрофическое значение этой жизненной перемены, и если пожилой ученый (ему было уже около 60) не сломился и нашел в себе силы продолжить свою научную и педагогическую деятельность в новой среде, то этим он был обязан не столько эфемерной оттепели после смерти Сталина (она не вернула его в родной университет), сколько собственной на редкость здоровой натуре, своему жизнелюбию, неукротимому влечению к творчеству и природной способности работать в любых, даже, казалось бы, невыносимых условиях.

Что же представляет собой созданное С.Я.Лурье? От внешней биографии ученого обратимся теперь к обзору его научной деятельности. При этом вынесем за скобки и оставим напоследок его университетский курс греческой истории как сюжет для нас наиболее важный и требующий особого комментария.

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с научным наследием С.Я.Лурье, это, помимо внушительного объема (более 200 опубликованных работ), удивительная его целостность.43 Не то чтобы круг научных интересов Лурье был узок; отнюдь нет, свидетельствами противного могут служить специальные работы этого эллиниста, посвященные древней истории еврейского народа и специально библейским сюжетам, равно как и целый ряд переводов из литературы нового времени, отражавших его глубинный интерес к истории науки (среди авторов, чьи сочинения переводились или комментировались им, - Фрэнсис Бэкон, Бонавентура Кавальери, Леонард Эйлер, Ф.У.Т.Эпинус, О.Нейгебауэр). И все же главное внимание Лурье было сосредоточено на Древней Греции, истории и духовной культуре которой была посвящена подавляющая часть [460] его трудов.

При этом надо заметить, что Лурье был ученым редкой одаренности. Он был наделен способностью к равновеликому изучению как собственно политической истории, этого, так сказать, основного ствола любого прошлого, так и ее необходимых корней, ее литературной и документальной подосновы, равно как и ее духовной кроны - общественной мысли и философии. В своем лице он счастливо совмещал историка, филолога и специалиста по истории науки, в том числе и естественнонаучных знаний, включая физику и математику, что является большой редкостью среди исследователей классической древности. Он чувствовал себя и действительно был хозяином во всех областях избранного исторического сюжета - древнегреческой истории, и эта многосторонность знания, сопряженная с редкой литературной продуктивностью, дала ему возможность внести большой вклад в дело изучения древнегреческой цивилизации, этой колыбели европейской цивилизации вообще.

Даже беглого обзора научных занятий Лурье-эллиниста будет достаточно, чтобы убедиться в этом. Вот первое, с чего он начал, - политическая история классической Греции, а в ней - история Беотийского союза. Посвященное этому сюжету первое большое сочинение Лурье оказалось на редкость интересной работой, высветившей многие стороны до того остававшегося в тени древнего Беотийского союза и обосновавшей его перерастание в первое в греческой истории собственно федеративное государство. И в дальнейшем на протяжении всей своей жизни Лурье неоднократно обращался к различным темам греческой политической истории, причем его всегда интересовали острые, проблемные сюжеты: политическая борьба в Спарте и, в частности, конфликты между царями и эфорами;44 роль Солона в демократическом движении в Аттике и социальная политика Писистратидов;45 отношения афинян с их союзниками46 и внутренняя политическая борьба в Афинах в классический [461] период;47 смута в архаическое время в Митилене на Лесбосе48 и значение пережиточных форм социально-политической организации типа мужских союзов в Милете и Силлии (Малая Азия);49 наконец, проблемы политической и религиозной истории античных городов Северного Причерноморья.50

В связи с последним подчеркнем верность С.Я.Лурье традиционному интересу отечественных антиковедов к северопричерноморским древностям. Показательно также для личной позиции Лурье, что обращение его к одной из самых интересных и деликатных проблем северопричерноморской истории - восстанию Савмака на Боспоре - обернулось форменным скандалом. Вчитавшись в текст херсонесского декрета в честь Диофанта, где содержится свидетельство о выступлении скифов во главе с Савмаком против боспорского царя Перисада (IOSPE, I2, ( 352), Лурье решительно отверг как принятое понимание контекста, так и дополнительное высказанное С.А.Жебелевым предположение о рабском статусе Савмака, равно как и опирающуюся на это предположение, укоренившуюся в советской историографии концепцию восстания рабов на Боспоре. Официальным советским антиковедением критическая работа Лурье была воспринята как вредная ревизия и чуть ли не порушение основ марксистско-ленинской исторической науки.51

Параллельно собственно историческим развивались и филологические - литературоведческие и текстологические - штудии С.Я.Лурье. Интерес к античной литературе и, шире, античной письменности [462] был усвоен им, что называется, с молоком матери: в Петербургском университете, этой alma mater отечественной науки о классической древности, комплексное изучение античности в исторических фактах и письменных свидетельствах древности было условием sine qua non успешного постижения существа древней цивилизации. Кроме того, Лурье несомненно от природы обладал высоким вкусом и способностями к изучению древних языков, письменности и литературы.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8


рефераты скачать
НОВОСТИ рефераты скачать
рефераты скачать
ВХОД рефераты скачать
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

рефераты скачать    
рефераты скачать
ТЕГИ рефераты скачать

Рефераты бесплатно, реферат бесплатно, рефераты на тему, сочинения, курсовые работы, реферат, доклады, рефераты, рефераты скачать, курсовые, дипломы, научные работы и многое другое.


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.