Дипломная работа: Экономическое развитие Тобольской губернии в первой половине 19 века

Купечество, как и чиновники, для своего обогащения предпочитало сферу обращения: продажа с высокой наценкой товаров, привозимых из центра, скупка по дешёвым ценам пушнины, продуктов сельского хозяйства у крестьян, золота у старателей, хлеботорговля, участие в винных откупах и казённых подрядах, меновая торговля на Обском севере.

Торговый капитал, преобладавший во внутренних и внешних экономических отношениях, приносил стопроцентные прибыли. Извлекая исключительные выгоды в сфере обращения, капитал избегал по возможности сферы производства. Товарный обмен опережал товарное производство, купцы и чиновники «неохотно употребляли деньги на дело фабричное, от которого нельзя было ожидать столь скорых барышей, как от торговых оборотов».3

Следующей категорией населения, которая накопила свои состояния в сфере торговли и ростовщичества, были мещане. Мещане занимались преимущественно мелкой и средней торговлей, кустарным производством. Мещанство явилось самым многочисленным источником пополнения предпринимательских слоёв. Из этого сословия вышло 40% предпринимателей. Выходцами из мещан были купцы первой гильдии Жернаков, Плотников, Колмогоров, Решетников, Ядрышников.1

Принадлежность мещан к одному сословию не означала их социальной однородности. Часть мещан входила в состав мелкой буржуазии: самостоятельные мелкие торговцы (по закону могли торговать только в розницу), приказчики, торговые агенты, доверенные лица у купцов, а также держатели постоялых дворов и харчевен, извозчики.

Другая часть мещан – наёмные рабочие: работали по найму на торговых складах, мануфактурах, пушных и рыбных промыслах, в судоходстве.

Если постоянным и основным занятием мещанина становилось ремесло, он записывался в цех как ремесленник. Мещане, постоянно работавшие на промышленных предприятиях переходили в разряд мастеровых. Разбогатевший торговец – мещанин превращался в купца.2

Для многих мещан основу их деятельности составляла торговля. Мещане вели торговлю как своим собственным капиталом, так и на кредит размером от 100 до 500 рублей, закупая в городе и на Ирбитской ярмарке товары и отвозя их на Енисейскую ярмарку и стоящие на сибирской линии крепости, в блажащие города и селения, меняли у «киргизцев» на товары рогатый скот и пригоняли на продажу на городских ярмарках. В 1818-21гг. для мещанских семей Тобольска торговля была «пропитанием», это составляло 13 % от общего числа мещанских семей. Еще 33 семьи вели «мелочный торг». Всего в торговле участвовало 105 мещанских семей (19%). Торговля являлась одним из важных занятий тобольских мещан на начальном этапе становления данного сословия. Также это было и более прибыльное занятие среди других, оно давало возможность собрать капитал, обеспечивающий переход в другое, более высшее сословие – купечество.1

Мещане участвовали в торговых операциях на обском севере, выступая в качестве посредников между крупными торговцами, которые являлись их кредиторами и коренными народностями севера. Расчеты этих посредников с крупными оптовыми торговцами большей частью велись деньгами. Они обладали самостоятельностью и могли перепродавать купцам товары, полученные от аборигенов, по выгодным для себя ценам. Их прибыль от посредничества достигала 10% торговой прибыли. Их прибыль являлась своеобразной заработной платой. Они представляли собой фактически мелких агентов купечества.2

Мещане, проживающие в северных городах, таких как Березов, Сургут наживали свои капиталы, участвуя в рыболовных промыслах.

Преуспели в этом бизнесе сургутские мещане Рыткин И Чусовин, березовский мещанин Ногин.3

Мещане являлись посредниками и поставщиками в казенное ведомство хлеба, кож, мяса, сала и других продуктов. Так, в 1834г. тобольский мещанин А. Сергеев подрядился поставить в казенные магазины более 18 тыс. пудов хлеба почти на 17 тыс. рублей.4

Мещане становятся представителями торгового капитала, выделяясь из среды мелких производителей.  На начальной ступени отпочковывания скупщика он еще не порывает совсем с производством, а выступает лишь как более состоятельный производитель. Скупщик, выходящий из рядов производителей, экономически подчиняет себе мелкое производство. Забрав сбыт в свои руки, скупщики удешевили его расходы, превратили из случайного в регулярный, отрезали мелкого производителя от рынка.

Мещане, являлись ядром мелкого и среднего предпринимательства, в своей деятельности использовали три основные формы торгового капитала: покупка изделий владельцем у мелких товаропроизводителей, соединение торговых операций с ростовщичеством  и расплата за изделия товарами.

Активную роль в пополнении предпринимательских слоев играли городские крестьяне. Удельный вес этой группы составил 25%. Свои состояния они создавали на мелкой торговле или в «кустарных промыслах».

Наиболее крупные районы «кустарных промыслов» распространялись вдоль сибирского тракта, особенности в районе города Тюмени. Лавочная торговля была распространена в городах и притрактовых селах.1

Крестьянские «мелочные» лавки проникали в самые отдаленные уголки Тобольской губернии. Стоимость крестьянских лавок колебалась от 10 до 30 руб. В Тобольском округе в 1832г. учтено 63 крестьянские лавки.2

Богатые крестьяне брали крупные подряды на поставку хлеба, соли в казенные магазины и винокуренные заводы. Наиболее крупные подряды доходили до 20 и даже до 50 тыс. пудов.

В 1836г. ялуторовский крестьянин Шмотин И. С товарищами обещался поставить около 7.700 четв. муки и 300 четв. крупы.3

Торговые крестьяне представляли из себя мелких землевладельцев-собственников, разного рода ремесленников, разводили скот, заготавливали сено, в зимнее время занимались «ямщиною», т.е. извозным промыслом, вели «мелочную» торговлю. Крестьяне притрактовых городов содержали постоялые дворы, лавочки, а то и кабочек.[12]

Таким образом, городские торговые крестьяне являют собой пример специфики сословной и социальной структуры русского общества, показывающий несоответствие между сословной принадлежностью и содержанием деятельности представителей этой категории населения.[13]

Процесс расслоения крестьянства приводил  к образованию в его среде богатеев, которые в последствии превращались в крупных купцов. Например, тюменский купец 2-й гильдии Гребешков М.В., владевший капиталом в 5.010 рублей, происходил из государственных крестьян. Гребешков «промышлял закупкою соли, разными подрядами и торговал в собственных лавках харчевыми припасами.»[14]

Выдающимися торговцами крестьянского сословия Тюменского округа были Пятковы, не записанные в купцы, годовой оборот которых достигал 100-150 тысяч рублей. Они не специализировались на закупке-продаже какого-нибудь одного товара, а держали в своих руках весь сбыт сельскохозяйственной продукции и «кустарных» изделий. Их подручные крестьяне снабжались в долг дешевой посудой и другими товарами, необходимыми в крестьянском быту, и обменивали все это по деревням на сырье и кожи. На жаловании у Пятковых были специальные торговые агенты, которые разъезжали по ярмаркам и городам и закупали товары в крупных размерах. Скупленное сырье, крестьянские кустарные изделия, хлеб уже потом на больших ярмарках продавались Пятковыми.[15]

Сословные перегородки не выдерживали натиска времени, ломались под ударами капитализма. Слабость сословных граней приводила к тому, что городское население часто меняло сферу деятельности, переключаясь на другие хозяйственные занятия. Отношение к собственности становилось все более определяющим фактором социальной структуры общества. Из крестьянской среды вышли крупные предприниматели братья Колмаковы, Д. Смолин, а также «короли» тракта Е.Н. Кухтерин и Ф.Х. Пушников.1

Одной из наиболее активных предпринимательских групп были переселенцы из Европейской части России. Они составляли примерно 1/3 (29,4%) учтенных крупных предпринимателей. Из мещан Европейской России вышли А. Аверкиев, А. Россошных, Г. Шитоев, В. Жернаков. Основы сибирского пароходства заложили нижегородский купец П. Колчин. И казанский купец У. Курбатов. В большинстве предприниматели, вышедшие из крестьян и мещан Европейской России, не обладали ко времени приезда в Сибирь значительными капиталами и первоначально были мелкими промышленниками и торговцами, которые в дальнейшем сколотили себе состояние. Причиной столь активной миграции была возможность приобщения к источникам торгово-ростовщической прибыли, использование методов первоначального накопления капитала, дающие наиболее высокие прибыли.2

2. Промышленное предпринимательство

В Сибирском регионе товарный обмен опережал товарное производство. Торговый слой неохотно вкладывали деньги в промышленность. Причина этого явления в том, что от промышленного производства нельзя ожидать таких прибылей, как от торговых оборотов. Кроме того, не давало возможности развернуться плохое состояние путей сообщения, дороговизна машинного оборудования, недостаток технических кадров и хозяйственного опыта у сибирских капиталистов; недостаток капиталов, т.к. капитал, накопленный одним человеком и не вложенный в производство, неизбежно распыляется с его смертью; удаленность от рынков сбыта и сырьевых баз; значительной частью населения были военные (37,8%), которые не могли участвовать в промышленном процессе, т.к. все свое время посвящали государственной службе; развитие промышленности сдерживалось и низкой покупательной способностью населения из-за низкого развития культуры в стране.

Несмотря на стимулирующие меры правительства – Указ 1839г. о раздаче даром земель под фабрики и заводы, крупные производства в Сибири не возникали. Тем не менее, здесь «звучал» отголосок промышленного переворота, начавшегося в Европейской России в 20-30 годы 19в.

В связи с тем, что Сибирская окраина была рынком сбыта некачественных товаров, изделия, привезенные из центральных российских губерний, продавались по завышенным ценам, возникает потребность в собственных продуктах производства. Однако потребности ограничивались рамками сырьевой базой региона. Существовала возможность использования следующих видов сырья: обработка животного сырья давала почву для развития таких отраслей как кожевенное, лосинное, салотопное, мыловаренное, свечносальное; обработка растительного сырья – винокуренного, пивоваренного, водочного, маслобойного, канатного, писчебумажного, скипидарного,… производств; обработка ископаемого сырья являлось основной для кирпичной, гончарной, стекольной отраслей.1

Несмотря на то, что торговый капитал избегал по возможности сферы производства, деньги, накопленные в сфере торговли, ростовщичества, рыбных промыслах, казенных подрядах и откупках, при участии в сословном самоуправлении, в результате неправедных доходов…, постепенно переливались в промышленность. Вследствие узости внутреннего рынка, капиталы направлялись в те отрасли промышленности, где им обеспечивался доход.2

Вот что сообщал Тобольский городской магистрат тобольскому городничему об экономическом состоянии Тобольска в 1797г.:

…Имеют заводы: кожевенные, мыльные, салотопленные, фабрики-бумажную и стекольную. Выделываемые кожи продают здесь в Тобольске, а красную юфть отправляют по иртышской линии и меняют с ниржцами на скот, а сало к Архангельскому и Петербургскому порту. Стеклянные вещи, бумага и мыло – в Тобольске»3

Ялуторовский земский исправник И.Д.Барцов в своем рапорте 1854г. пишет: «...всматриваясь в местную промышленность, должно сознаться, что она с давних времен остановилась на кожевенных заводах, Курганском и Ишимском округах, да еще разве на шубном производстве из овчин в Шатровском селении Ялуторовского округа; вся же прочая промышленность. Как крестьян, так и городских жителей, так маловажна, что не составляет статьи, заслуживающей внимания»…4

Экономические формы промышленности редко существовали в чистом виде. В недрах старых экономических отношений зарождались элементы новых, обусловливающих переходные формы в различных комбинациях. Поэтому наряду с высокоразвитой промышленностью уживалось докапиталистическое и раннекапиталистическое производство, для которого были характерны рутинность техники, тесная связь мелкого промышленника с землей, зависимость от торгово-ростовщического капитала, сохранение патриархальных отношений между хозяином и рабочим, производство продукции на сравнительно узкий рынок. Однако между крупной и мелкой промышленностью наблюдались тесные экономические отношения, основу которых составляли раннекапиталистические методы. Они проявлялись при заготовке сырья, сбыте продукции, получении кредита, приобретении оборудования.

С одной стороны, предъявляя спрос на изделия или полуфабрикаты, крупный капитал стимулировал до некоторого времени развитие мелкого производства, с другой – скупая их по дешёвой цене под высокие проценты, отвлекал часть средств из мелкого производства, что часто приводило к разорению мелких товаропроизводителей. Рождаясь под влиянием капитализма в процессе разложения натурального хозяйства, мелкая промышленность Западной Сибири становилась, таким образом, питательной средой для произрастания капиталистического производства.

В начале 19 в. обрабатывающая промышленность Тобольской губернии находилась на разных стадиях экономического развития, в том числе начавшегося перехода к фабричному производству в кожевенной промышленности. Большая часть мелкой промышленности находилась в стадии перехода от ремесла к мелкотоварному производству и превращению ремесленника в товаропроизводителя. [16]

В размещении предприятий прослеживается такая закономерность: преимущественно «городскими» производствами были свечносальные, мыловаренное, кирпичное, гончарное; «сельскими» были винокуренное, маслобойное, стеклянное …; к «нейтральным» принадлежали салотопленное и кожевенное.

Кожевенное производство являлось ведущей отраслью обрабатывающей промышленности Тобольской губернии. В начале 19 в. городская кожевенная промышленность вступила в мануфактурный период. Чтобы обеспечить непрерывность работ на одной кошевне было достаточно 10-12 рабочих. Поэтому в кожевенном производстве к мануфактурам можно относить предприятия с десятью и более одновременно занятыми рабочими, практикующие разделение труда и производящие не менее 3000 кож в год.[17]

Первая кожевня была построена в Тюмени купцом С. Прасоловым в 1738 г. А в 1809 г. в Тобольской губернии насчитывалось 11 мануфактур. Девять мануфактур размещалось в Тюмени, две в Таре. Наиболее значительными были предприятия купцов Баширова П.М. в Тюмени и Нерлина И.Ф. в Таре. На первом работали 15 мастеров и подмастерьев, 4 наёмных рабочих. Кроме того, 30 отделочников дорабатывали юфти на дому. На втором было занято 2 мастера и 50 рабочих.

В 1809-10 гг из 277 рабочих-кожевников 103 были домашними рабочими (на самом деле их было больше, но заводчики в ведомостях не указывали эту категорию работников). Например, у Мануфактуриста Проскурякова В.И. было 10 отделочников юфти причём 5, не имели собственных домов и жили при заводе.[18]

В основном кожевенное производство велось примитивным образом. Ассортимент выпускаемой продукции на этих предприятиях был почти одинаковым: красная, чёрная, белая и подошвенная кожи.

Сырые кожи закупались на ярмарках Шадринского, Ялуторовского, Ишимского и Тюменского уездов и в Семипалатинске. Выделанные кожи сбывались в Ирбит, в Москву, в Кяхту – для Китая, В Семипалатинск, поставлялись в военное министерство для довольствия войск, часть оставалась для местных ремесленников.

Тюмень являлась лидером по количеству кожевенных заведений. Здесь кожевни заняли всю заречную часть, ранее не заселённую. По плану Тюмени 1820 г. надлежало перенести заводы за город, но заводчики ссылаясь на то, что многие рабочие, поселившиеся вблизи заводов разорятся, не дали это сделать. Большинство домашних рабочих жило в деревнях Парфёново и Мысовской.[19]

В 1810 г. в Тюмени действовало 15 кожевен, 1825 г – 18. В числе кожевенников 1-й группы находились заводчики Башарины, которые имели 2 кожевенных предприятия, Прасоловы – 3, Барашковы – 4, Пеньковские – 2, Сорокины –2, Проскуряковы – 2, Аласины –2(1). Сословно они принадлежали к купечеству 2-й и 3-й гильдий. Но это были купцы нового склада, для которых основной сферой предпринимательской деятельности являлась не торговля, хотя и ей они уделяли большое внимание, а материальное производство. В своих заведениях они систематически применяли наёмный труд.

В 1-й половине 19 в. происходят изменения в сфере вложения купеческого капитала, что затронуло и кожевенное производство. Купцы начинают вкладывать средства в изготовление кожевенных изделий. Так, купец 3-й гильдии Проскуряков при собственной кожевне открыл сапожную мастерскую.

Тюменский купец 1-ой гильдии Решетников, носивший звание «степенного» получил привилегию на выделку кож в тюменском «Заречье».

Своими успехами в кожевенной промышленности Тюмень была обязана благоприятному географическому положению. С одной стороны, тяготевшие к ней уезды старого земледельческого района Сибири, доставляли в изобилии дешёвое кожевенное сырьё. Большое количество не менее дешёвых сырых кож давала тюменским мастерам расположенная поблизости казахская степь. С другой стороны, под рукой был стабильный и ёмкий рынок сбыта: Ирбит с его крупнейшей в России ежегодной ярмаркой и тот же Казахстан, всегда готовый поставить целые стада крупного рогатого скота и овец в обмен на выделанные кожи.[20]

Рапорт 1854 г. тюменского окружного начальника В.Стефановского говорит о том, что: «Выделка кож – есть промысел, усвоенный большею частию татарами и пригородными купцами и мещанами, но для крестьян промысел этот по неимению условного капитала недоступен. Из 16 кожевенных заведений, находящихся в Тюменском округе, 13 принадлежат тюменским мещанам, число мастеров и чёрнорабочих бывает неодинаково, однакож почти никогда не превышает первых, числа заведений, а последних 20 человек.»[21]

Кожевенные кустарные заведения принадлежали в основном мещанам. Мещанка Н.В. Решетникова содержала с 1848 г. кожевенную мастерскую, расположенную вниз по течению реки Тура в Решетниково Троицкой волости. Заведение занимало деревянную постройку. При мастерской двое рабочих – один постоянный и один временный.[22]

В Тобольске кожевенные кустарные заведения также в основном содержали лица мещанского сословия.

В 1818-21 годах насчитывалось 12 мещанских дворов, имевших кожевенное производство, а в период с 1824 по 1827 – 22 хозяйства. Если купцы использовали в работе «наёмных людей», то мещане производили «промысел» «сами собой». В некоторых кожевнях всё-таки применялся труд 2-3 вольнонаёмных рабочих, сами содержатели заведений «отправляли должность мастера». Продукция шла на рынок, где приобреталось сырьё и другие необходимые материалы. Объём торговли был различным. Так, в 1831 кожевни А. Поварнина продали кож на сумму 313 рублей, а с кожевни Д. Измайлова кож было продано на 2460 рублей. Обычно вся продукция реализовывалась полностью.

Кожевенная промышленность давала сырой материал для ряда производств, в первую очередь для производства обуви. В 1818-21 производством обуви было занято мещанских хозяйств: сапожным мастерством – 16,, чарошным – 10, башмачным – 1, всего – 27. В 1824-27 – всего 24. Сокращение числа мещан, занятых производством обуви, связано с изменением в географическом размещении и экономическом строе сапожного производства в конце 18 и 1-й половине 19 в. – перемещением центра сапожного ремесла из Тобольска в Тюмень, а также отделением его не только от сельского хозяйства, но и от торговли. Сапожник всецело занимался только одним промыслом. Появились особые группы торговцев, занятых исключительно реализацией чарошного товара. Скупкой и перепродажей обуви в Тобольске занимался Н.С. Попов, мещанин из старопосадских, он имел 3 дома и кожевню. В 1827 г. Попов вышел в купцы.[23]

Об участии в кожевенном производстве крестьян говорят следующие данные: из рапорта ялуторовского земского исправника И.Д. Барцова 1854 г.:

«… кожевенных заводов один только, находящийся в Заводоуковской волости близ селения этого наименования, принадлежащий торгующему крестьянину Калмакому, довольно обширный, и выделываемые на нём кожи нисколько не уступают тюменским, и поэтому сбываются хотя успешно, но ещё ограничивается сбыт их большею частью только в Ялуторовском округе. Этот завод недавно ещё строился, и крестьянин Калмаков предполагает выделываемую юфть отправлять за границу через Петропавловск: остальные же кожевенные заводы и по объёму своему и по дурной выделке кож не заслуживают никакого внимания,и выделываемые на них кожи расходятся на месте производства между крестьянами.»[24]

Тарский окружной начальник в 1854г. докладывал: «… В настоящее время в Тарском округе имеется принадлежащих крестьянам 100 кузниц и 10 кожевен; в этих заведениях выделываются вещи собственно для крестьянского обихода, для продажи же вовсе ничего не делается. Рабочих при тех и других заведениях нет. Сами хозяева таковых упражняются в работах»[25]

В 1854г. ишимский окружной начальник Скворцов представляет рапорт о том, что «…Заводы же, и только кожевенные, есть единственно в Гагарьевской волости, где в настоящее время выделка кож начала выходить их круга местной распродажи. Там образовалось 16 кожевенных заведений, в которых, исключая самих хозяев, находится от одного до трех работников, и кожи отвозятся уже некоторыми из заводов для продажи на торжки и ярмарки своего округа»[26].

Наиболее удачливыми представителями крестьянского сословия в кожевенном «промысле» оказалась семья Брызгаловых. Они вступают в тюменский цех, в котором занимаются чарошным мастерством. Занятия ремеслом Брызгаловы сочетали  с мелким торгом в городе и близлежащих деревнях. Скопив средства, в 1814г. они открывают собственную кожевню. Выделанные кожи частично перерабатывали у себя на дому в обувь, частично продавали своим коллегам – чарошникам. Через 12 лет на их заводе уже работали наемный мастер и чернорабочий. В 1829 завод Брызгаловых выпустил 800 кож различных видов. На нем работали мастер, подмастерье и 2 чернорабочих из тюменских посадских и крестьян.[27]

В кожевенной промышленности мануфактурной фазы развития наиболее активно участвовало купечество, мещане привалировали в содержании кустарных заведений, несмотря на то, что доля крестьян в кожевенном производстве была невысока, некоторым из них удавалось открывать заведения мануфактурного уровня.

Наибольшее развитие в области переработки растительного сырья получило виноводочное производство.

До 1843г. винокурение оставалось привилегией казны и дворян.[28]

Специфика западносибирского виноводочного производства заключалась в ориентации исключительно на внутренний рынок. Это проистекало из географических и экономических условий региона. Винокуренные заврды располагались в хлеборобных округах в большинстве своем в сельской местности, что было обусловлено закупкой сырья для производства. В этих условиях заводские склады вина и спирта естественным образом становились местами оптовой торговли, а винопромышленники одновременно являлись подрядчиками или откупщиками кабаков. Например, вышедший из ямщиков Г.Перевалов имел винокуренный завод и поставлял вино казне.[29]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7