История и философия науки

Важнейшая, ключевая задача научного исследования - "поднять опыт до всеобщего", найти законы данной предметной области, определенной сферы (фрагмента) реальной действительности, выразить их в соответствующих понятиях, абстракциях, теориях, идеях, принципах и т.п.

В. Гейзенберг, полагая, что открытие законов - важнейшая задача науки, отмечал, что, во-первых, когда формулируются великие всеобъемлющие законы природы - а это стало впервые возможным в ньютоновской механике - "речь идет об идеализации действительности, а не о ней самой". Идеализация возникает оттого, что мы исследуем действительность с помощью понятий. Во-вторых, каждый закон обладает ограниченной областью применения, вне которой он неспособен отражать явления, потому что его понятийный аппарат не охватывает новые явления (например, в понятиях ньютоновской механики не могут быть описаны все явления природы). В-третьих, теория относительности и квантовая механика представляют собой "очень общие идеализации весьма широкой сферы опыта и их законы будут справедливы в любом месте и в любое время - но только относительно той сферы опыта, в которой применимы понятия этих теорий" [1].

1 См.: Гейзенберг В. Шаги за горизонт. - М., 1987. С. 202-204.

Законы открываются сначала в форме предположений, гипотез. Дальнейший опытный материал, новые факты приводят к "очищению этих гипотез", устраняют одни из них, исправляют другие, пока, наконец, не будет установлен в чистом виде закон. Одно из важнейших требований, которому должна удовлетворять научная гипотеза, состоит в ее принципиальной проверяемости на практике (в опыте, эксперименте и т.п.), что отличает гипотезу от всякого рода умозрительных построений, беспочвенных вымыслов, необоснованных фантазий и т.д.

Поскольку законы относятся к сфере сущности, то самые глубокие знания о них достигаются не на уровне непосредственного восприятия, а на этапе теоретического исследования. Именно здесь и происходит в конечном счете сведение случайного, видимого лишь в явлениях, к действительному внутреннему движению. Результатом этого процесса является открытие закона, точнее совокупности законов, присущих данной сфере, которые в своей взаимосвязи образуют "ядро" определенной научной теории.

Раскрывая механизм открытия новых законов, Р. Фейнман отмечал, что "... поиск нового закона ведется следующим образом. Прежде всего о нем догадываются. Затем вычисляют следствия этой догадки и выясняют, что повлечет за собой этот закон, если окажется, что он справедлив. Затем результаты расчетов сравнивают с тем, что наблюдается в природе, с результатами специальных экспериментов или с нашим опытом, и по результатам таких наблюдений выясняют, так это или не так. Если расчеты расходятся с экспериментальными данными, то закон неправилен" [2]. При этом Фейнман обращает внимание на то, что на всех этапах движения познания важную роль играют философские установки, которыми руководствуется исследователь. Уже в начале пути к закону именно философия помогает строить догадки, здесь трудно сделать окончательный выбор.

2 Фейнман Р. Характер физических законов. - М., 1987. С. 142.

Открытие и формулирование закона - важнейшая, но не последняя задача науки, которая еще должна показать, как открытый ею закон прокладывает себе путь. Для этого надо с помощью закона, опираясь на него, объяснить все явления данной предметной области (даже те, которые кажутся ему противоречащими), вывести их все из соответствующего закона через целый ряд посредствующих звеньев.

Следует иметь в виду, что каждый конкретный закон практически никогда не проявляется в "чистом виде", а всегда во взаимосвязи с другими законами разных уровней и порядков. Кроме того, нельзя забывать, что хотя объективные законы действуют с "железной необходимостью", сами по себе они отнюдь не "железные", а очень даже "мягкие", эластичные в том смысле, что в зависимости от конкретных условий получает перевес то тот, то другой закон. Эластичность законов (особенно общественных) проявляется также в том, что они зачастую действуют как законы-тенденции, осуществляются весьма запутанным и приблизительным образом, как некоторая никогда твердо не устанавливающаяся средняя постоянных колебаний.

Многообразие видов отношений и взаимодействий в реальной действительности служит объективной основой существования многих форм (видов) законов, которые классифицируются по тому или иному критерию (основанию). По формам движения материи можно выделить законы: механические, физические, химические, биологические, социальные (общественные); по основным сферам действительности - законы природы, законы общества, законы мышления; по степени их общности, точнее - по широте сферы и действия - всеобщие (диалектические, общие (особенные), частные (специфические); по механизму детерминации - динамические и статистические, причинные и непричинные; по их значимости и роли - основные и неосновные; по глубине фундаментальности - эмпирические и теоретические и т.д.

29. Единство эмпирического и теоретического

При всем своем различии эмпирический и теоретический уровни познания взаимосвязаны, граница между ними условна и подвижна. Эмпирическое исследование, выявляя с помощью наблюдений и экспериментов новые данные, стимулирует теоретическое познание (которое их обобщает и объясняет), ставит перед ним новые, более сложные задачи. С другой стороны, теоретическое познание, развивая и конкретизируя на базе эмпирии новое собственное содержание, открывает новые, более широкие горизонты для эмпирического познания, ориентирует и направляет его в поисках новых фактов, способствует совершенствованию его методов и средств и т.п.

Наука как целостная динамическая система знания не может успешно развиваться, не обогащаясь новыми эмпирическими данными, не обобщая их в системе теоретических средств, форм и методов познания. В определенных точках развития науки эмпирическое переходит в теоретическое и наоборот. Однако недопустимо абсолютизировать один из этих уровней в ущерб другому.

Касаясь этой проблемы применительно к естествознанию, Гейзенберг отмечал, что противоречие между эмпириком (с его "тщательной и добросовестной обработкой мелочей") и теоретиком ("конструирующим математические образы") обнаружилось уже в античной философии и прошло через всю историю естествознания. Как показала эта история, "правильное описание явлений природы сложилось в напряженной противоположности обоих подходов. Чистая математическая спекуляция бесплодна, если в своей игре со всевозможными формами она не находит пути назад, к тем весьма немногим формам, из которых реально построена природа. Но и чистая эмпирия бесплодна, поскольку бесконечные, лишенные внутренней связи таблицы в конечном счете душат ее. Решающее продвижение вперед может быть результатом только напряженного взаимодействия между обилием фактических данных и математическими формами, потенциально им соответствующими" [1].

1 Гейзенберг В. Шаги за горизонт. - М., 1987. С. 273.

В процессе научного познания имеет место не только единство эмпирии и теории, но и взаимосвязь, взаимодействие последней с практикой. Говоря о механизме этого взаимодействия, К. Поппер справедливо указывает на недопустимость разрушения единства теории и практики. Он подчеркивает, что практика - не враг теоретического знания, а "наиболее значимый стимул к нему". Хотя определенная доля равнодушия к ней, отмечает Поппер, возможна и приличествует ученому, существует множество примеров, которые показывают, что для него подобное равнодушие не всегда плодотворно. Для ученого существенно сохранить контакт с реальностью, с практикой, поскольку тот, кто ее презирает, расплачивается за это тем, что неизбежно впадает в схоластику.

Однако недопустимо понимать практику односторонне-прямолинейно, поверхностно. Она представляет собой всю совокупность чувственно-предметной деятельности человека в ее историческом развитии (а не только в наличных формах), во всем объеме ее содержания (а не в отдельных проявлениях).

 Необходимо иметь в виду, что в ходе истории соотношение между теорией и практикой не остается раз навсегда данным, а развивается. Причем изменяется не только характер теории (и знания в целом), но и качественно меняются основные черты общественной практики. Появляются новые ее формы, насыщающиеся достижениями познания, становящиеся все более наукоемкими, направляемыми научными принципами. При исследовании взаимодействия теории и практики один из самых кардинальных вопросов состоит в том, чтобы выяснить, как и при каких конкретных условиях мысль переходит (превращается) в действие, воплощается в практическую деятельность людей.

Всякая теория, даже самая абстрактная и всеобщая (в том числе и философское знание), в конечном счете ориентирована на удовлетворение практических потребностей людей, служит практике, из которой она порождается и в которую она - сложным, порой весьма запутанным и опосредованным путем - в конце концов возвращается. Теория как система достоверных знаний (разного уровня всеобщности) направляет ход практики, ее положения (законы, принципы и т.п.) выступают в качестве духовных регуляторов практической деятельности.

Место и роль научного знания как необходимой предпосылки и элемента практически-преобразовательной деятельности людей достаточно значимы. Дело в том, что по существу все продукты человеческого труда есть не что иное, как "овеществленная сила знания", опредмеченные мысли. Это в полной мере относится не только к знаниям о природе, но и к наукам об обществе и о самом мышлении. Социально-практическая деятельность всегда так или иначе связана с мысленным созданием того, что затем переходит в практику, реализуется в действительности, является "предметновоплощенной наукой".

Для того чтобы теория материализовалась, объективировалась необходимы определенные условия. К числу важнейших из них можно отнести следующие:

1. Теоретическое знание только тогда является таковым, когда оно в качестве совокупности, системы знаний достоверно и адекватно отражает определенную сторону практики, какую-либо область действительности. Причем такое отражение является не пассивным, зеркальным, а активным, творческим, выражающим их объективные закономерности. Это важное условие действенности теории.

2. Теория должна не просто отражать объективную реальность так, как она есть теперь, но и обнаруживать ее тенденции, главные направления ее закономерного развития, показать действительность в единстве таких ее необходимых моментов, как прошлое, настоящее и будущее. Поэтому теория не может быть чем-то неизменным, раз навсегда данным, застывшим, а должна постоянно изменяться, расширяться, углубляться, уточняться и т.д.

3. Наиболее практичной является теория в ее самом зрелом и развитом состоянии. Поэтому необходимо всегда держать ее на самом высоком научном уровне, постоянно, глубоко и всесторонне разрабатывать ее, обобщая новейшие процессы и явления жизни, практики. Не на любой, а на достаточно зрелой ступени своего развития наука становится теоретической основой практической деятельности.

Существенный признак развитой теории - целенаправленный систематический анализ составляющих ее методов, законов, других форм мышления с точки зрения их формы (структуры), содержания, его углубление, развитие и т.п.

 4. Теория (даже самая глубокая и содержательная) сама по себе ничего не изменяет и изменить не может. Она становится материальной силой лишь тогда, когда "внедряется" в сознание людей, которые должны употребить практическую силу и энергия которых воплощает теорию в реальную действительность, опредмечивает те или иные научные идеи, реализует их в определенных материальных формах.

5. Практическая реализация знания требует не только тех, кто будет осуществлять воплощение теории в практику, но и необходимых средств воплощения - как объективных, так и субъективных. Это, в частности, формы организации общественных сил, те или иные социальные институты, необходимые технические средства.

 6. Материализация теории в практике должна быть не единовременным актом (с угасанием ее в итоге), а процессов, в ходе которого вместо уже реализованных теоретических положений появляются новые, более содержательные и развитые, которые ставят перед практикой более сложные задачи.

7. Успешная реализация в практике теоретических знаний обеспечивается лишь в том случае, когда люди, которые берутся за практические действия, убеждены в

истинности тех знаний, которые они собираются применить в жизни. Без превращения идеи в личное убеждение, веру человека невозможна практическая реализация теоретических идей, тем более таких, которые несут в себе необходимость прогрессивных социальных преобразований.

8. Материализация знания, переход от абстрактной научной теории к практике не является прямым и непосредственным. Он представляет собой сложный, тонкий, противоречивый процесс, состоящий из определенных посредствующих (промежуточных) звеньев, тесно связанный с существованием и функционированием особого социально-культурного мира предметов-посредников. Это орудия труда, разного рода технические средства (приборы, оборудование, измерительные устройства и т.п.), язык (естественный и искусственный), другие знаково-символические системы, различные понятийные образования, методологические средства, способы описания результатов исследования и др.

9. Чтобы теория стала не только способом объяснения, но и методом изменения мира, необходимо нахождение эффективных путей трансформации научного знания в программу практических действий. А это требует соответствующей технологизации знания. Последнее должно приобрести вид рецепта действия, четкого регулятива, предписывающего определенные операции, которые должны быть расположены в строго последовательный ряд, не допускающий никаких нарушений и непредусмотренных действий.

 10. Как компонент практического применения знания процедура его трансформации, превращения в регулятивные средства практики не должна быть сведена к простому возврату теоретического знания к его эмпирическому уровню. Такой возврат по существу ликвидирует теоретическую форму знания, которая кардинально преобразует исходный фактический материал и обладает способностью более расширенного воспроизводства объекта, чем его эмпирически фиксируемые параметры. Для понимания диалектики, взаимоперехода теории (разного уровня и содержания) и практики, а также уяснения того, как теория может быть руководством к действию, очень важно сознание того, что проектирующая роль науки по отношению к практической деятельности заключается в том, что наука вырабатывает планы таких новых типов человеческой деятельности, которые не могут возникнуть без науки, вне ее.

Вопрос 41: Генезис и эволюция понятие реальности: формирование картезианской парадигмы

На протяжении всей истории цивилизации поколения исследователей осваивали направления, предложенные ньютоно-картезианской парадигмой, в основе которой лежат открытия Ньютона и Декарта. В механистической теории Ньютона - Вселенная твердой материи состоит из атомов, между которыми существует закон тяготения. А образ Вселенной - это гигантский полностью детерменированный часовой механизм. Равное по важности влияние на философию и историю науки последних трех столетий оказал один из величайших французских философов Рене Декарт. Его наиболее значительным вкладом в ведущую парадигму была концепция абсолютной дуальности ума и материи, следствием которой стало убеждение, что материальный мир можно описать объективно. Но западная механистическая наука не упоминает о том, что для Ньютона и для Декарта понятие о Боге было существенным элементом их мировоззрения. Ньютон был глубоко духовной личностью, он серьезно интересовался астрологией, оккультизмом, алхимией. Образ Божественного разума, являвшийся сердцевиной мировоззрения двух великих людей, исчез из модели мира основанной на их открытии.
 Три столетия данная механистическая модель была основой для прогресса естественных наук, опирающихся на концепции развития Вселенной, происходящего без участия сознания или сознательной разумности. Но стремительный научный прогресс сопровождался атмосферой быстроразвивающегося кризиса. Стало очевидным, что старые научные модели не в состоянии представить удовлетворительные решения гуманитарных проблем, с которыми человечество столкнулось в индивидуальном, социальном, интернациональном и глобальном масштабе. Сегодня становится ясно, что для решения этих проблем необходимо обратиться к самим себе. В связи с этим растет интерес к развитию сознания, как к возможности избежать глобальный крах.

О роли сознания в развитии человека впервые заговорил Л.С. Выготский. Согласно Выготскому высшие психические функции возникают первоначально как форма коллективного поведения индивида, а именно формируются в процессе взаимодействия индивида со средой. В результате такого взаимодействия возникает переживание. Переживание и есть такая простейшая единица, относительно которой нельзя сказать, что она собой представляет. Это может быть или средовое влияние на индивида, или особенности личности индивида. Переживание надо понимать как внутреннее отношение индивида к тому или иному моменту действительности. Л.И. Божович вводит понятие "ключевое переживание". В культурно-исторической концепции Л.С. Выготского переживание принимается за "единицу сознания". Переживание имеет биосоциальную ориентировку, оно есть что-то находящееся между личностью и средой и выявляющее отношение личности к среде. По мнению Л.С. Выготского, сознание - это взаимодействие реальных и идеальных форм. (2)
 В свою очередь Э. Эриксон рассматривает развитие сознания человека через призму эго-идентичности, понимаемой как возникающий на биологической основе продукт определенной культуры. Поскольку эго-идентичность формируется в процессе взаимодействия индивида с его социокультурным окружением, она имеет психосоциальную природу. Внезапное осознание неадекватности существующей идентичности "Я", вызванное этим замешательство и последующее исследование, направленное на поиск новой идентичности, новых условий личностного существования - вот характерные черты динамического процесса развития.
 Как Э. Эриксон, так и Л.С. Выготский, определяют сознание как взаимодействие реальных и идеальных форм. Трудно очертить границы представляющие разделение этих форм между собой. "Современная наука рисует Вселенную бесконечной и единой сетью взаимосвязей и считает все границы условными и легко меняемыми." [3.с.84].
 По мнению С. Грофа истинная природа Вселенной - нераздельное единство материальных и идеальных форм. Кен Уилбер, один из самых всесторонних философских мыслителей нашего времени, считает этот тип сознания - сознание единства, естественным состоянием всех живых существ. Можно сказать, что это естественная природа человека. Но человек сам все более ограничивает свой мир, отказывается от своей природы, устанавливая свои границы. В результате этого наше сознание функционирует на разных уровнях с различными границами самоотождествления. По сути, эти уровни представляют собой множество способов, которыми мы можем ответить на вопрос и отвечаем "Кто я есть?" [8].
 "Кто Я?" - этот вопрос, волновавший человечество, вероятно, еще на заре цивилизации, и сегодня остается одним из самых важных. Ответы на него давались самые разные. Р. Бернс, например, называет восприятие себя Я-концепцией, характеризуя ее как совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженных с их оценкой. Описательной составляющей Я-концепции является образ Я или картина Я. Анализируя составляющие Я-концепции, Бернс дает им следующее определение: когнитивное Я - то, что человек думает о себе; поведенческое Я - то, как человек ведет себя; эмоционально-оценочное Я - то, как человек смотрит на свое деятельностное начало и возможности развития в будущем. Другими словами, в концепции Бернса наше Я проявляется через разум, тело, чувства и воспринимается как динамическая структура. Эриксон также определяет восприятие себя как эго-идентичность или индивидуальное Я и считает, что это процесс, который подвержен динамизму кристаллизирующихся представлений о себе, способствующих постоянному расширению самосознания и самопознания.
 Если мы имеем ввиду, что Я-концепция или образ Я - динамическая структура, то особенность этой пограничной линии состоит в том, что она способна смещаться. Человек может заново создавать "карту своей души". В момент переживания высшего тождества, человек расширяет границу своей самотождественности настолько, что включает в нее всю Вселенную. Но ньютоно-картезианская наука создала негативный образ человека. В этом образе нет признания высших духовных ценностей, человек рассматривается с точки зрения противопоставления другому человеку. В его образе подчеркивается индивидуализм, эгоистичность, конкурентоспособность. И совершенно не уделяется внимания таким ценностям как кооперация, синергия и экологическая зависимость. Признание этих ценностей позволяет человеку отождествить себя с "одним гармоничным целым", где не существует ни внешнего, ни внутреннего и границу провести негде. В своей работе "Кто Я?" К.Уилбер пишет: "Когда вы отвечаете на вопрос "Кто вы?", вы проводите мысленную разграничительную линию через все поле вашего опыта. Все, что оказывается внутри этой границы, вы ощущаете и называете "я", а все, что оказывается вне ее, вы называете "не-я". Иными словами ваша самотождественность всецело зависит от того, где вы проведете эту черту". (8, с.198). Таким образом, "мое я" означает границу между "собой" и "не-собой".
 Разновидностей пограничных линий много. Наиболее типичной пограничной линией является граница кожи, окружающей организм человека. Все то, что внутри кожи является "мной", а снаружи - "не-мной". [8]. Многие люди проводят гораздо более значимую для себя границу - внутри целостного организма. Такая граница формируется как реакция на взаимодействие индивида и социума.
 Согласно концепции развития Э. Эриксона, освоение жизненного опыта осуществляется на основе первичных телесных впечатлений ребенка, по этой причине он придавал им большое значение. Ребенок рождается беспомощным существом, для того чтобы выжить, ему необходим другой объект или человек. Так в первые дни жизни ребенка таким объектом является мать. Он "живет и любит через рот", а мать рядом с ним "живет и любит через грудь". В акте кормления ребенок получает первый опыт взаимности. Он получает или не получает опыт "теплых" отношений через руки матери и через ее грудь, которые могут быть как "любящими", так и просто "удовлетворяющими нужды" ребенка. В зависимости от того, какими были руки матери, у ребенка формируется опыт телесных переживаний и в целом восприятие себя в процессе взаимодействия с другим. Такое восприятие себя может основываться как на "принципе удовольствия" так на "принципе страха".
 А. Лоуэн отмечает, что первичная ориентация жизни направлена на удовольствие, подальше от боли. Это биологическая ориентация, потому что на телесном уровне удовольствие способствует жизни и благосостоянию организма. Боль, как мы все знаем, переживается как угроза целостности организма. Мы самопроизвольно открываемся и спонтанно достигаем удовольствия, мы сжимаемся и выходим из болезненной ситуации. Однако, когда в ситуации содержится обещание удовольствия, сочетающееся с угрозой боли, мы переживаем страх. Работы И.П. Павлова по формированию условных рефлексов у собак ясно продемонстрировали, как может возникать страх в одной и той же ситуации при сочетании болезненных и приятных стимулов. Эксперимент Павлова был очень прост. Сначала он после сигнала колокольчика давал собаке пищу. Впоследствии звон колокольчика мог вызывать у собаки возбуждение и выделение слюны, предвосхищая удовольствие от пищи. Когда этот рефлекс установился, Павлов изменил ситуацию, давая собаке электрический разряд каждый раз, когда звонил колокольчик. Звон колокольчика стал сочетаться в уме собаки с обещанием пищи и угрозой боли. Собака находилась в безвыходном положении, желая подбежать к пище, но, боясь сделать это, чем и была приведена в состояние сильного беспокойства.

Вопрос 42 Возрождение философского реализма и его значение для философии науки

Одна из главных проблем, характерных для истории науки, - понять, объяснить, как, каким образом внешние условия - экономические, социокультурные, политические, мировоззренческие, психологические и другие - отражаются на результатах научного творчества: созданных теориях, выдвигаемых гипотезах, применяемых методах научного поиска.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14