Понимание религии Фрейдом и некоторые проблемы современности

Понимание религии Фрейдом и некоторые проблемы современности

Министерство путей сообщения РФ

Уральский государственный университет путей сообщения

кафедра «философии»

Девиз: «религия – незаменимая иллюзия»

Понимание религии Фрейдом и некоторые проблемы современности.

Руководители: Исполнитель:

Чемякина А.В.

студент группы ШС-210

Задорогина Л.В.

Лаптев Алексей

Екатеринбург, 2002

Содержание:

1. Актуальность религии.

2. Краткая биография З. Фрейда.

3. Работа З. Фрейда и оценка фрейдовской идеи.

4. Взгляд на религию с другой точки зрения (выдержки из статей

Касавина, Кураева, Миронова, Моисеева).

5. XX век. Религия сегодня.

6. В заключении.

7. Список используемой литературы.

Перед всяким человеком когда-нибудь встает выбор. И я совершил его

решив взять эту тему. Эта тема интересна тем, что она никогда не перестанет

быть актуальной. Люди на протяжении веков хотели знать, а есть ли Бог.

Пытались с ним подружиться, отвергали его, били (например, идолы). В

человеке сидит непреодолимая жажда любопытства, ему надо все знать как,

зачем и почему. Некоторую отдушину давала культура (религия). Но, как

говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. Человечеству стало мало того,

чем его «пичкала» религия. В техническую эру человечество требует только

одного: да или нет! Теперь его уже не интересует, что когда-то культура

помогла людям выжить в этом суровом мире. Теперь, когда наука вроде бы

открыла многие тайны, остался один вопрос: где же Бог. Если он осязаем, то

религия была бы давно оправдана, если нет, то его наверное и не было вовсе.

Тогда зачем все эти ограничения «божественного» происхождения? Люди стали

отдаляться от Бога. И некоторые люди, ученые помогают им в этом. Но это не

правильно. В культуре (религии) можно найти очень много полезного, если

знать как и что искать.

Фрейд несомненно принадлежит к той группе людей, которые отвергают

религию и ее пользу. Конечно, он видный врач в своей области, но по моему

мнению он переусердствовал делая такие критичные выводы. Читая его работы

создается впечатление, что он в чем-то неправ, что-то пропустил. Да, эта

проблема и теперь актуальна: верить или не верить в Бога, но не надо делать

упор на то, что только наука сможет поставить нас на правильный путь.

Религия тоже в чем-то права, и не надо так скоро сбрасывать ее со счетов.

Даже его ученик и последователь Юн заметил: «мы стали богатыми в познаниях,

но бедными в мудрости». Поэтому в своей работе я попытался представить

контрдоводы в пользу религии.

Зигмунд Фрейд (родился шестого мая 1856 года во Фрайберге, Австро-

Венгрия, и скончался двадцать третьего сентября 1939 года, в Хемпстеде,

близ Лондона) – австрийский невропатолог, психиатр, психолог,

основоположник теории и метода лечения неврозов, названного психоанализом.

В молодости интересовался философией и другими гуманитарными

дисциплинами, однако постоянно ощущал потребность в изучении естественных

наук. Поступил на медицинский факультет Венского университета, где получил

степень доктора медицины в 1881, и стал врачом Венской больницы. В 1884

присоединился к Йозефу Брейеру, одному из ведущих венских врачей, который

проводил исследования больных истерией с помощью гипноза. В 1885–1886

работал с французским невропатологом Жаном Мартеном Шарко в парижской

клинике Сальпетриер. По возвращении в Вену занялся частной практикой.

С середины девяностых разрабатывал психоанализ – психотерапевтический

метод лечения неврозов, основанный на технике свободных ассоциаций и

анализе ошибочных действий и сновидений как способе проникновения в

бессознательное.

Самым загадочным в психоанализе является понятие «сублимация»,

отклонения влечения от своей цели, такая его «возгонка», когда эротические

стремления становятся произведениями искусства.

Сублимация – центральное понятие у Фрейда в его психологической

трактовке культуры, которое рассматривается им как результат неизбежного

компромисса между стихийными влечениями и требованиями реальности

(«Неудовлетворенность в культуре»).

Психоаналитическое учение о культуре представляет собой способ

истолкования знаков, семиотику или даже симптоматику культуры. Взгляд

Фрейда на искусство, религию, мораль – взгляд врача, определяющего по

симптомам причины, характер и протекание заболевания.

Расширяя сферу применения психоанализа, Фрейд попытался распространить

его принципы на сферу социальной психологии, различные области человеческой

культуры – мифологии («Тотем и табу»), фольклор и другие, вплоть до

истолкования религии как особой формы коллективного невроза («Будущее одной

иллюзии»).

В 1900 году выдвинул общепсихологическую теорию строения аппарата как

энергетической системы, в основе динамики которой лежит конфликт между

сознанием и бессознательными влечениями.

В 1902 работы Фрейда уже получили признание, и он был назначен

профессором невропатологии Венского университета; этот пост он занимал

вплоть до 1938. В 1938, после захвата нацистами Австрии, вынужден был

покинуть Вену. Побег из Вены и возможность временно обосноваться в Лондоне

были организованы английским психиатром Эрнстом Джонсом, греческой

принцессой Марией Бонапарт и послом Соединенных Штатов во Франции Уильямом

Буллитом.

Поиск причин невроза привел к наиболее спорной теории Фрейда – теории

либидо. Теория либидо объясняет развитие и синтез сексуального инстинкта в

его подготовке к репродуктивной функции, а также интерпретирует

соответствующие энергетические изменения. Фрейд различал ряд стадий

развития – оральную, анальную и генитальную. Разнообразные сложности

развития могут помешать человеку достичь зрелости, или генитальной фазы,

задержав его на оральной или анальной стадии. Подобное предположение

базировалось на изучении нормального развития, сексуальных отклонений и

неврозов.

В 1921 Фрейд видоизменил свою теорию, приняв за основу представление о

двух противоположных инстинктах – стремлении к жизни (эросе) и стремлении к

смерти (танатосе). Эта теория, помимо ее невысокой клинической ценности,

вызвала невероятное количество интерпретаций.

Затем теория либидо была применена к изучению формирования характера

(1908) и, вместе с теорией нарциссизма, к объяснению шизофрении (1912). В

1921, в основном для того, чтобы опровергнуть концепции Адлера, Фрейд

описал ряд применений теории либидо к изучению феноменов культуры. Затем он

попытался использовать понятие либидо как энергии сексуального инстинкта

для объяснения динамики таких социальных институтов, как армия и церковь,

которые, будучи ненаследственными иерархическими системами, отличаются в

ряде важных аспектов от других социальных учреждений.

К 1908 Фрейд имел последователей по всему миру, что позволило ему

организовать 1-й Международный конгресс психоаналитиков. В 1911 было

основано Нью-Йоркское психоаналитическое общество. Быстрое распространение

движения придало ему не столько научный, сколько вполне религиозный

характер. Влияние Фрейда на современную культуру поистине огромно. Несмотря

на то, что в Европе оно пошло на спад, психоанализ остается основным

психиатрическим методом, применяемым в США и (в меньшей степени) в

Великобритании.

Остановимся поподробнее на фрейдовском понимании религии. Он пишет:

если долгое время живешь внутри какой-то определенной культуры и не раз

принимался исследовать, какими были ее истоки и пути развития, то рано или

поздно приходит искушение обратить взор в другом направлении, то есть какая

судьба предстоит этой культуре в будущем.

Фрейд указывает, что подобное разыскание с самого начала оказывается во

многих отношениях ущербным. Прежде всего, потому, что лишь немногие люди

могут обозреть человеческую деятельность во всех ее разветвлениях. Во-

вторых, потому что такого рода суждения субъективные упованиям индивида

играют роль, которую трудно переоценить. Наконец, дает о себе знать то

примечательное обстоятельство, что люди, в общем, и целом пережили свою

современность как бы наивно, не отдавая должного ее глубинному содержанию:

им надо сперва неким образом взглянуть на нее со стороны.

Человеческая культура – по Фрейду это то, в чем человеческая жизнь

возвысилась над своими биологическими обстоятельствами, и чем она

отличается от жизни животных, – обнаруживает перед наблюдателем, как

правило, две стороны. Одна охватывает, во-первых, все накопленные людьми

знания и умения, позволяющие им овладеть силами природы и взять у нее благо

для удовлетворения человеческих потребностей, а во-вторых, все институты

необходимые для упорядочения человеческих взаимоотношений и, особенно, для

дележа добываемых благ. Оба эти направления культуры связаны между собой.

Во-первых, поскольку на взаимоотношения людей оказывает глубокое влияние

мера удовлетворенности влечений; во-вторых, поскольку отдельный человек сам

может вступать в отношения с другими по поводу того или иного блага; и, в-

третьих, поскольку каждый отдельный индивид в принципе является врагом

культуры, которая, тем не менее, должна оставаться делом всего

человеческого коллектива.

Примечательно, что как бы мало ни были способны люди к изолированному

существованию, они, тем не менее, ощущают жертвы, требуемые от них

культурой ради возможной современной жизни, как гнетущий груз.

Так создается впечатление, что культура есть нечто навязанное

противящемуся большинству меньшинством, которое ухитрилось завладеть

средствами власти и насилия. Напрашивается предположение, что проблемы не в

самом существе культуры, а вызваны несовершенством ее форм. Эти недостатки

нетрудно обнаружить. Если в деле покорения природы человечество шло путем

прогресса, то и вправе ожидать еще большего в будущем. Но все сложнее в

деле упорядочения человеческих отношений.

Хочется думать, что можно переупорядочить человеческое общество, после

чего иссякнут источники неудовлетворенности культурой. Спрашивается только,

достижимо ли подобное состояние. Скорее всего, всякая культура вынуждена

строиться на принуждении и запрете влечений. Надо считаться с тем фактом,

что у большинства лиц присутствуют антикультурные тенденции.

В своей массе люди не отказываются от влечений и не слушают аргументов

в пользу неизбежности такого отказа. И лишь благодаря влиянию образцовых

индивидов они дают склонить себя к напряженному труду и самоотречению, от

чего зависит существование культуры.

Но на это утверждение Фрейда можно возразить, что когда-нибудь новое

поколение будет воспитано так, что добровольно принесут ей жертвы, трудясь

и отказываясь от удовлетворения своих влечений. Но это зависит от того

порядка, при котором человек формировался бы в нужном направлении, причем с

детства.

Можно сомневаться в реализации этого плана, но нельзя оспаривать

величие его; его значимость для человеческой культуры. По всей вероятности,

определенный процент человечества – из-за болезненных задатков или

чрезмерной силы влечения – навсегда останется асоциальным, но если бы

удалось сегодняшнее враждебное культуре большинство превратить в

меньшинство, то было бы достигнуто очень многое.

С осознанием того, что всякая культура покоится на принуждении к труду

и на отказе от влечений, а потому неизбежно вызывание сопротивление со

стороны объектов своих императивов.

Стало ясно, что сами блага, средства их получения и порядок их

распределения не могут быть главным содержанием культуры. Ибо им угрожает

бунт и разрушение части культуры. Рядом с благами выступают средства,

способные служить защите культуры – средства принуждения. Эти средства

второго рода можно охарактеризовать как психологическим арсеналом культуры.

Различные древние лишения – они общие для всех, они все еще действуют,

все еще составляют ядро враждебных чувств к культуре. Речь идет об

импульсивных желаниях: инцеста, каннибализма, кровожадности. Отношение

культуры к этим древним импульсным желаниям не одинаково; лишь каннибализм

всеми отвергнут.

Уже в этих древних отречениях дает о себе знать один психологический

фактор, сохраняющий значение и для всех последующих. Человеческая психика

прогрессировала: наше развитие идет в том направлении, что внешнее

принуждение постепенно уходит внутрь и особая психическая инстанция,

человеческое сверх-Я, включает в число своих заповедей. Это усиление сверх-

Я есть ценное психологическое приобретение культуры. Личности, в которых

это произошло, делаются из противников культуры в ее носителей. Чем больше

их число в данном культурном регионе, тем скорее она сможет обойтись без

средств внешнего принуждения.

С изумлением этот выдающийся психолог обнаруживает, что большое число

людей повинуются запретам под давлением внешнего принуждения, то есть там,

где нарушение запрета грозит наказанием. Множество культурных людей

отшатнувшиеся от убийства или инцеста, не отказывают в алчности своей

агрессивности, не упуская случая навредить другому, если можно при этом

остаться безнаказанным.

В отношении ограничения связей с классами Фрейд сталкиваемся с

недвусмысленной ситуацией. Люди, обойденные привилегированными классами

готовы на все, чтобы лишиться своей дополнительной доли лишения. Когда это

невозможно внутри данной культуры пускают корни устойчивая

неудовлетворенность. Нечего и говорить, что культура оставляющая столь

большое число участников неудовлетворенными и толкающая их на бунт, не

имеет перспектив на длительное существование и не заслуживает его.

Мера интериоризации предписаний культуры, не единственное духовное

благо, которое надо принимать в расчет при оценке культуры. У нее есть и

идеалы и творения искусства.

Удовлетворение, которое получают участники культуры, имеет тем самым

нарциссическую природу, оно покоится на гордости достигнутых успехов. Для

своей полноты оно требует сравнения с другими культурами и поэтому каждая

культура присваивает себе право презирать другую.

Но не только привилегированные классы наслаждаются благодеяниями своей

культуры, но и угнетенные могут приобщиться к этому удовлетворению.

Другого рода удовлетворение доставляет представитель того или иного

региона искусство. Искусство дает эрзац удовлетворения, компенсируя

древнейшие запреты культуры.

Если искусство для Фрейда является чудесным даром природы, на время

облегчающим человеку тяжелую ношу бытия, то совсем иным было его отношение

к религии. В своих работах он проводит аналогию между процессами в

индивидуальной психике и в развитии человеческого рода. В книге «Будущее

одной иллюзии» религия рассматривается как следствие «древнейших и

сильнейших» человеческих желаний, в работе «Недовольство культурой» она

расценивается как одна из «техник» примирения с тяготами существования.

Самая, может быть, важная часть психического инвентаря культуры это ее

религиозные представления, иными словами – ее иллюзии.

Конечно, если отказаться от культуры и делать все, что хочется это,

была бы прекрасная жизнь. Но как неблагодарно стремиться к отмене культуры.

Тогда нашей единственной участью, по мнению австрийского психиатра,

окажется природное состояние, а его перенести гораздо тяжелей. Поэтому

главная задача культуры, ее подлинное обоснование – защита нас от природы.

Как и для человечества, так и для одиночки жизнь трудна. Какую-то долю

лишений накладывает на него культура. Последствием такого положения дел

должны были бы стать грызущая тревога и тяжелая обида от оскорбленных

чувств естественного нарциссизма.

Обращает на себя внимание то, что при характеристике культуры, Фрейд

изначально пользуется отрицательно окрашенными понятиями и оборотами

(«культура – как гнетущий груз», «отдельный индивид враг культуры», «у

большинства лиц присутствуют антикультурные тенденции и прочее»).

Такая оценка культуры, и религии в частности, содержащая негативные

характеристики, логична в концепции Фрейда. Он ведь исходит из индивида,

мотивация поведения которого подчинена активностью «либидо». Зоологический

индивидуализм было необходимо обуздать, что и осуществляли и продолжают

осуществлять механизмы культуры. Например, Фрейд пишет: «Если каждый будет

следовать своим влечениям, начнется хаос, который мы сдерживали

многотысячелетней работой культуры», «то, что культура выставила требование

не убивать соседа, которого мы ненавидим, было в интересах человеческого

общежития, на иных условиях невозможного».

Итак, по Фрейду у нас пересекаются два варианта оценки в существовании

и переживании культуры (религии). Первый – негативный, связанный с

невозможностью полного раскрепощения, самопроявлении индивида в условиях

культуры, это оценка «оскорбленного естественного нарциссизма». Второй –

позитивный, признающий необходимость механизмов религии (страх перед

смертью) для совместного выживания индивидов. Эти два варианта представляют

собой противоречивое единство, соотносящиеся как «желаемое» и

«необходимое». «Необходимое» оказывается нежеланно, а «желаемое» -

невозможно.

Но правомерно ли точкой отсчета считать лишь биологического человека.

Когда и где он существует только как биологический?

Обратимся, например, к точке зрения российского академика Моисеева Н.Н.

Он признает, что «нравственность является только человеческим явлением. И

ее вполне можно рассматривать как кооперативный консенсус человеческих

общностей. Основной же принцип - «не убий» как представляется, родился

вследствие труда, накопленных знаний, необходимость появления качественно

новой формы памяти, не существующей у животных. Труд, искусственные орудия,

знания и нравственность – узел, связавший воедино корни общественного

развития человека. После того, как принцип «делай, как я» изжил себя:

возникает система «Учитель». То есть особую роль, постепенно приобретают

мастера и умельцы. Их знания должны быть переданы следующим поколениям. Но

в первобытной орде властвует внутривидовой отбор, то есть право силы.

Поэтому орде однажды приходится изменить своим правилам. Так рождается

основа основ человеческой морали, основное табу всех народов – «не убий».

Становление человеческой морали фактически прекратило совершенствование

человека как индивидуума. Нравственность рождает чувство долга – это всегда

система запретов, ограничений свободы выбора. Мораль и нравственность –

новые принципы отбора, возникшие в процессе самоорганизации как

эффективного средства адаптации формирующегося общества к изменяющимся

условиям обитания.

Истоки культуры, возникновение культурной традиции Моисеев видит в той

же мезолитической революции, породивший основной запрет цивилизации – «не

убий»! Она возникает как потребность, как один из способов выхода из

эволюционного тупика.

Может оказаться, что эта внутренняя логика развития приходит в

противоречие с изменением реальности: традиция становится тормозом

общественного процесса. Но «традиционность традиции», ее консервативность –

необходимое для человека свойство его духовности.

Этика, мораль и нравственность – это не иллюзии порожденные биологией

человека. Это особенности популяции homo sapiens тесно связанные со всем

процессом не только, и может быть, не столько биологической эволюцией,

сколько с процессом эволюции надорганизованной».

Как уже писалось выше, жизнь для человечества трудна, причем какую-то

долю лишений накладывает на него культура.

Задача культуры здесь троякая: задетое самолюбие человека требует

утешения, мир в целом и жизнь его должны быть представлены не ужасно;

просит какого-то ответа человеческая любознательность.

Самым первым шагом являлось очеловечение природы. То есть человек

подразумевает под силами внешней природы каких-то существ, управляющие

людьми, он может общаться с ними, как с равными, это придает им характер

отца, превращая их в богов.

Со временем делаются наблюдения за явлениями природы, обнаруживаются

закономерности этих явлений, силы природы утрачивают, поэтому свои

человеческие черты. Боги сохраняют свою троякую функцию: нейтральный ужас

перед природой; примирение с грозным роком (прежде всего образ смерти), и

вознаграждение за страдания и лишения.

Но постепенно люди замечают, что природные явления происходят сами

собой. И лишь иногда посредством так называемых чудес они вмешиваются, как

бы заверяя, что они есть. И чем более самостоятельной становится природа,

чем дальше отстраняются от нее боги, тем в большей мере нравственность

становится их подлинной сферой. Задача бога теперь – компенсировать дефекты

культуры, следить за исполнением предписаний культуры, которым люди так

плохо подчиняются. Сами предписания культуры наделяются божественным

происхождением.

Общий смысл всего таков: жизнь служит какой-то цели, которая нелегко

поддается разгадке, но подразумевает совершенство человеческого существа.

Все совершающееся в мире есть исполнение намерений какого-то непостижимого

ума. За каждым из нас кто-то присматривает, и оно не позволит нам стать

куклой в руках природы. Всякое добро вознаграждается, а зло наказывается,

если не в этой форме жизни, то в последующих существованиях, начинающихся

после смерти. И мудрость, управляющая этим процессом,- черта божественных

существ, создавших нас и мир в целом. Или единого божественного существа,

Страницы: 1, 2