Философия Жизни и возможности антропологического подхода

Философия Жизни и возможности антропологического подхода

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ РАН

РЕФЕРАТ ПО ФИЛОСОФИИ

“ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ” И ВОЗМОЖНОСТИ АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДА

ШУШАКОВ Д.А.

Физический Институт им.

П.Н.Лебедева РАН

Руководитель семинара

проф. СТАНис Л.Я.

Москва – 1997 г.

Содержание:

1. Содержание: 2

2. Постановка проблемы 3

2.1. Об исследовании модели и структуры мышления 3

2.2. Почему именно на базе философии Ф.Ницше? 5

2.3. Важность “ценностного” подхода 6

3. Мозг как объект исследования 8

3.1. Перспективы объединения подходов, разработанных в разных областях

науки 8

3.2. Модель мозга 9

4. Следствия применяемого подхода 13

4.1. Онтологические и гносеологические 14

4.2. Морально-этические 15

4.3. Общественно-культурные 18

5. Литература: 20

Постановка проблемы

1 Об исследовании модели и структуры мышления

Философия как наука имеет предметом исследования широчайшую область

знаний и представлений как о самом человеке и человечестве в целом, так и

об окружающем его мире.

Исторически сложилось так, что к области философии относились все

теоретические наработки, касающиеся самых общих вопросов, волнующих

человека, но не имеющих при этом конкретных ответов (ответы на вопросы

являются скорее прерогативой конкретных наук). Философия при этом выполняла

роль некоторого “склада” знаний (в самом общем смысле), понятий,

представлений и, что самое главное, вопросов. По мере хода истории

происходила (и происходит) непрерывная “ревизия” этого склада. Некоторые

группы “удачно поставленных” вопросов, то есть таких, в которых из общей

совокупности знаний удачно выделялись и структурировались наиболее

существенные связи, выделялись из философии в самостоятельные конкретные

науки, то есть становились в значительной степени едиными замкнутыми

областями. Это позволяло уменьшить число “единиц хранения”, упорядочивая

таким образом склад знаний за счет их структуризации. С другой стороны, как

в связи с проведенной структуризацией (в значительной степени), так и

независимо от нее, появлялись новые знания, непрерывно пополняющие этот

склад.

Любопытно, что правильная постановка некоторого изначально чисто

философского вопроса, особенно позволяющая связать этот вопрос с

эмпирическими данными или хотя бы выделить определенным (еще раз используем

слово удачным) образом его существенные части и взаимосвязи, нередко

приводила к взрывообразному увеличению темпов структуризации и накопления

конкретных знаний в этой области, а, часто, и к переупорядочиванию

значительной части философского “склада”.

При этом верно и обратное – средние века в Европе могут служить примером

того, что определенная постановка философских проблем может и сдерживать

развитие.

Разумеется, сказанное не является ни для кого откровением; в течение всей

свей истории человечество пыталось найти “философский камень[?]” – то есть

ту ниточку, потянув за которую, можно распутать весь клубок – понять

сущность бытия.

В настоящее время тот факт, что философия не является замкнутой областью,

то есть что разные ее области не могут быть “выведены” друг из друга, а,

следовательно, не существует и этой единой ниточки, не вызывает ни у кого

сомнения. Однако, из этого вовсе не следует, что ключевых ниточек не нужно

искать – несомненно, что как минимум многие философские категории являются

взаимосвязанными и, в значительной степени, взаимообусловленными. Так,

например, понятия этики или права вряд ли когда-нибудь удастся вывести из

понятия материи, но, в то же время, нельзя не признать, что не определив и

не разработав должным образом такие понятия, как познание или сознание,

вообще невозможно говорить об упорядочении философской картины мира[?]. То

есть, несмотря на отсутствии полной замкнутости, ключевые категории

философии все же поддаются выделению.

Хотелось бы отметить, что хотя ключевая роль механизмов познания была

очевидна уже античным философам, однако свое законное центральное место в

философии, гносеология заняла относительно недавно, благодаря ряду работ

классических немецких философов. В то же время философская антропология,

которая, казалось бы, должна занимать по изложенной выше логике ключевых

понятий еще более видное место, представляется значительно менее четко

структурированной и проработанной лишь по каким-то выборочным направлениям.

Исторически это, разумеется, обусловлено тем, что, хотя давно

предполагалось, что “думает“ у человека именно мозг, но сколь-нибудь

конкретная информация о различных сторонах мыслительного процесса появилась

относительно недавно и именно поэтому очевидную (для многих) мысль о

возможности научно-философского исследования процессов мышления и познания,

рассматриваемых именно как функции человеческого мозга, еще просто не

успели должным образом проработать.

Вообще вопрос о создании философской модели или структуры мышления

представляется в настоящее время достаточно актуальным – достаточно

вспомнить о том, что в этой области в настоящее время накоплен огромный

запас конкретных знаний – этот вопрос в той или иной мере затрагивают

информатика и кибернетика (искусственный интеллект), медицина и биофизика,

психология и антропология и еще десятки самостоятельных дисциплин и

направлений. Создается впечатление, что основная проблема состоит не в

недостатке знаний, а в том, что не выработан некий общий подход,

философская концепция, которая могла бы реструктурировать эти знания,

установить их существенные взаимосвязи. При этом не исключено, что

разработка такой модели могла бы оказать существенное влияние и на

реструктуризацию связанных с гносеологией областей философии.

2 Почему именно на базе философии Ф.Ницше?

“Философия Ницше для нас незаменима,

поскольку дает ощутить действительные

проблемы, а не потому, что решает их.”

([?].100)

Несмотря на устоявшееся (общественное) мнение о философии Ницше, как о

философии с устойчивым знаком “минус” (нигилизм, иррационализм, чуть ли не

проповедь фашизма), нельзя не отметить, что

она имела последователей и явно не была отбракована в ходе “естественного

отбора”, а, напротив, оставила весьма заметный след в системе культурных

ценностей человечества и заняла в ней достаточно видное место,

2. она имела практические следствия – появление психоанализа Фрейда, а

следовательно и весьма значительной части современной психологии

обязано во многом “социоанализу”, проведенному Ницше ([?].91).

Очевидно, что в предложенной им постановке философских вопросов

существует какая-то внутренняя целесообразность, та самая удача в выделении

существенных взаимосвязей, позволяющая (на отдельных направлениях)

переходить от пустой схоластики к плодотворному исследованию.

Представляется, что в значительной степени эта “рабочая” постановка

проблем связана именно с “психологизмом” Ницше, называвшим себя “первым

психологом среди философов”. А ведь это, по сути, и есть привнесение в

абстрактное рассуждение “модели человека”. Некоторый абстрактный процесс

(например, мышление) при этом анализируется уже не сам по себе, то есть не

только по формальным свойствам и результатам этого процесса, но и в связи

со свойствами объекта, связанного с этим процессом. Происходит расширение

модели процесса, и в замкнутую формально-схоластическую модель, анализ

которой не может дать ничего, кроме “предиката”, то есть исходных посылок

самой же модели, включается частичка “Неведомого”, того самого “x”, который

согласно С.Л.Франку ([?]), всегда должен содержаться и содержится в любом

рассмотрении. Это заставляет в конечном счете пересмотреть связи и

существенное в исходной модели, приспосабливая ее к требованиям внедряемого

в модель объекта. в некоторых это позволяет случаях сделать модель более

удачной и полезной с точки зрения дальнейшего исследования и развития.

Отметим, что в большинстве случаев требования к модели, выдвигаемые

исследователем, прямо противоположны – максимально очистить ее,

объектизировать, то есть удалить все субъективное, сделать замкнутой,

формальной, и, таким образом, добиться ее узнаваемости (понятности),

подверженности формально-логическому анализу.

Очевидно однако, что какого-либо глубинного противоречия в этом нет. Это

лишь этапы познания – сперва рассматривается более ограниченная, упрощенная

модель, затем, после того, как она “исчерпывается”, в нее добавляются новые

существенные объекты – модель расширяется и т.д. Однако часто такое

расширение неизбежно оказывается связанным с революционным пересмотром

внутреннего содержания модели – меняются акценты, какие-то прежде

несущественные связи выступают на первый план.

Не исключено, что именно революционность подхода Ницше и привела к не

вполне адекватному восприятию его идей общественным сознанием (в силу

высокой инерционности последнего).

3 Важность “ценностного” подхода

“Ценностный” подход, укоренившийся в философии благодаря Фридриху Ницше

[2], является, безусловно, категориальным понятием, являясь, с одной

стороны, альтернативой подходу “абсолютному” и, с другой стороны,

неизбежным следствием подхода “антропологического”.

Сама по себе философия, и, разумеется, любая ее составная часть, является

продуктом творческой деятельности человека и, хотя бы по этому, неизбежно

должна быть построена по законам именно человеческой логики, то есть в

соответствии с принципами мышления, которые заложены в человеческий мозг.

Попробуем для примера проанализировать довольно распространенное

представление о том, что мир устроен по некоторыми (многочисленным) общим

законам, что представляется интуитивно очевидным для большинства людей и, в

особенности, для ученых.

Действительно, человеком были обнаружены многочисленные законы и

закономерности, проявляющиеся в совершенно не связанных областях науки и

техники, то есть действующие объективно, не зависимо от человеческого

сознания. Трудно отрицать, что законы Ньютона или соотношение

неопределенностей Гейзенберга действительно существуют – во всяком случае

эксперименты воспроизводимо подтверждают этот факт.

Однако для любого ученого непреложным является и другой факт – все

известные законы справедливы лишь в рамках некоторой модели. Для одних

законов границы применимости известны, для других пока нет, но, тем не

менее, весь опыт науки доказывает, что эти границы рано или поздно

обнаруживаются для любого закона. После обнаружения этих границ как правило

открывают новый, более общий закон, для которого предыдущий является лишь

частным случаем.

Весьма интересно также, что многие, открытые “на кончике пера” совершенно

абстрактные и оторванные от реальности закономерности и рассуждения,

оказываются, (после их осознания) прекрасным образом применимы в самых

разнообразных областях науки и даже техники.

Невольно напрашивается вопрос – а сами ли явления в окружающем нас мире

подчиняются общим закономерностям, или это человек таким образом

классифицирует их, выделяя лишь существенное (для него) из явлений и

раскладывая их по имеющимся моделям?

Действительно, если некоторый класс дифференциальных уравнений отлично

описывает движение некоторой механической системы (с точностью до пятого

знака – далее идут не учитываемые моделью потери на деформацию объектов,

притяжение Луны и т.д.), эти же уравнения описывают (до третьего знака)

вихревые потоки жидкости и (до девятого знака) движение метагалактик. Что

это означает? Общность и объективность закономерностей или же то, что нам

не удалось пока придумать более точных математических законов для каждого

из этих объектов? Причем не исключено, что после уточнения законы

(уравнения) окажутся принадлежащими все-таки к разным классам, а в один и

тот же класс мы помещали их просто по принципу внешней схожести, за

неимением ничего более подходящего.

Сказанное иллюстрирует, хотя, разумеется, не доказывает, что, вполне

возможно, не сами явления имеют какие-то общие “сущности”, но человеческое

мышление раскладывает их по ограниченному (имеющемуся в наличии) набору

“ящиков” (понятий, представлений, категорий) и попадание нескольких явлений

в один и тот же “ящик” по принципу схожести есть лишь следствие

ограниченного числа “ящиков” и недостаточного понимания самих явлений.

Как известно из психологии, человеческое мышление носит модельный

характер. Действительно, “чувство понимания” возникает именно тогда, когда

нам удается соотнести явление с его моделью, то есть вычленить из явления

существенное (с точки зрения требований этой модели), и при этом даже

логическое понимание того факта, что модель не абсолютна, нисколько на это

чувство не влияет – рамки модели как правило не осознаются.

Следовательно, само мышление носит ценностный, относительный характер.

ведь что такое ценность, как не способ выделения существенного? Требование

сворачивания информации для обеспечения ее компактного хранения в

долгосрочной памяти заставляет мозг действовать именно таким образом,

селектируя информацию, чтобы избавиться от лишнего. Но для селекции

обязательно нужны критерии! Таким образом, собственно человеческий мозг и

природа мышления неизбежно требуют введения понятия ценности.

Наверно, любой человек может припомнить моменты в своей жизни, когда у

него происходила “переоценка ценностей” и старые, давно известные факты и

понятия приобретали вдруг совершенно новое значение, выходя на передний

план по своей значимости, или наоборот, теряя свою значимость. Это как раз

тот случай, когда название явления – “переоценка ценностей” как нельзя

более точно отражает его сущность – происходит перестройка модели в мозгу

и, соответственно, меняется механизм селекции уже имеющейся информации –

человек начинает по-новому видеть старые явления.

Таким образом, все без исключения ценности, создаваемые мозгом человека,

являются относительными. Проблема, однако, состоит в том, что самому-то

сознанию оно представляется абсолютным, что является одной из особенностей

человеческого мышления.

Представление же их абсолютными является обычным заблуждением, следующим

из уже упоминавшегося отсутствия осознания границ модели.

Мозг как объект исследования

1 Перспективы объединения подходов, разработанных в разных областях науки

Нельзя сказать, что задача исследования мозга не ставилась, но ставилась

она всегда как-то локально – в рамках той науки, в которой проводилось

конкретное исследование.

В кибернетике вопрос всегда стоя так: вот у нас есть ряд схем, принципов,

наработок в области создания компьютеров. А нельзя ли, используя все это,

сделать думающий компьютер? Таким образом, ставилась задача не

использования информационных подходов к исследованию мозга, но лишь

создания нового интеллектуального суперкомпьютера.

Что касается физиологии мозга, то представим себе исследователя,

пытающегося по отдельным элементам (транзисторам, соединениям и т.д.)

микросхемы современного компьютерного процессора понять, как работает

компьютер! Он вытаскивает процессор целиком – компьютер умирает, нарушает

одно из соединений – гаснет экран, другое – пропадает звук и т.д. А ведь

таких соединений миллионы, и они взаимосвязаны! Не исключено, что через

какое-то время после проведения такого исследования мог бы возникнуть тезис

о душе и принципиальной непознаваемости компьютера.

В психологии, которая стоит ближе других наук к логике работы мозга,

смогли наработать большой фактический материал. Рефлексы, подсознание,

ассоциативное мышление, эмоции и их связь с конкретными областями мозга,

работа органов чувств (при посредстве мозга) – это уже серьезные

предпосылки, чтобы поставить вопрос об общей (черновой, рабочей!) модели.

Наверняка, такие модели выдвигались, и лишь научная добросовестность (!) не

позволила им перейти в философию, и, следовательно, в общественное

сознание. Единственное место, куда они были допущены – это научная

фантастика.

Философия, в силу своих глубоких корней и традиций, не успела заметить

достижений конкретных наук и продолжает оперировать в этой области

доказательствами и понятиями людей, живших в прошлом веке (или

тысячелетии).

Так как же все-таки можно было бы поставить эту проблему, чтобы она

действительно стала предметом исследования? В чем причина такой

раздробленности, ненаправленности вопросов?

Похоже, что в цели. Каждая наука имеет свою утилитарную цель. Кибернетика

– повышение могущества человека (ближнего) путем совершенствования

компьютеров (именно цифровых, так как остальные в настоящее время не

эффективны), медицина – улучшение здоровья того же человека (непроверенная

теория опасна). Все цели абсолютно альтруистичны и потому так далеки от

эгоистической цели Ницше, от его “призрака” – исследование ради познания,

даже не ради, а потому, исследование из внутренней потребности.

А ведь при таком подходе меняется и постановка задачи! С одной стороны

весь комплекс исследований может проводиться в самой широкой постановке –

исследование мышления, но, при этом не только не исключаются, но и

приобретают внутренний смысл вполне локальные исследования на стыках

(синтетические), которые как правило не преследуют по началу утилитарной

цели “для чего-то”.

Понятно, что в рамках данной работы исследовалась скорее сама постановка

вопроса и, по возможности, ее следствия.

Тем не менее, для иллюстрации того, как могло бы выглядеть такое

исследование, ниже, в виде кратких тезисов с комментариями приведена

некоторая “черновая”, набросочная модель мышления, вернее, мозга, как

объекта, обрабатывающего информацию.

Для наглядности тезисы модели выделены точками, а комментарии отделены от

них линиями и выделены курсивом.

2 Модель мозга

Мозг не похож на современный компьютер – принцип его работы не цифровой, но

аналоговый (физико-химические процессы в нем не бинарны, а варьируются по

интенсивности) обработка информации распараллелена (это следует из

простейшего сопоставления скорости распространения нервного возбуждения и

реального темпа обработки информации). Несмотря на это, общие принципы

информационной машины к нему могут быть успешно применены.

Кстати, очевидное затруднение – мы знаем, что мозг обрабатывает

информацию с использованием каких-то физико-химических процессов, которых

мы не понимаем или понимаем не полностью. Вспомним, однако, что

пользователь компьютера мало что знает о механизме работы микросхемы

процессора, что однако не мешает ему составлять программы и говорить о

компьютерной логике. Более того, так же как и наше мышление не в состоянии

осознать на основе рефлексии суть этих процессов и управлять ими, так же и

компьютерная программа никак не связана с этими механизмами и не может их

“чувствовать”. Вполне логично предположить, что природа, как и компьютерные

инженеры, предусмотрела иерархическое строение мозга. На самой нижней

ступени этой иерархии находятся встроенные “программы” (интерфейс),

осуществляющие непосредственное управление физико-химическими процессами и

переводящие их результат в “мозговую логику” и обратно[?]. Такое

предположение позволяет нам строить модель работы мозга безотносительно к

физиологии, сосредоточившись на принципах его работы.

4. Информация в мозгу не отображается буквально так, как поступает в мозг

через органы чувств, но предварительно свертывается и хранится в виде

информационных объектов.

5. Свертку и восстановление поступающей в мозг информации осуществляют

методы информационных объектов.

Объект отличается от программы тем, что содержит не только набор

инструкций (метод), но и саму обрабатываемую информацию. Как правило в

объекте содержатся также ссылки на другие объекты вместе с кодами их

активации). Преимущество такого подхода в том, что объект весьма автономен

– после подачи ему сигнала активации, он может существовать самостоятельно,

выполняя свою задачу – активизируя другие объекты или обрабатывая свои

данные и передавая результат другому объекту. Хотя метод каждого такого

объекта может быть весьма простым, например, он принимает решение, какой из

других объектов активировать в зависимости от некоторых условий, вместе они

образуют “суперструктуру”.

6. Информационные объекты имеют иерархическое строение и те из них, которые

отвечают за работу с физико-химическими процессами в мозгу, находятся на

низшей ступени иерархии и, не могут быть связаны с объектами высших

ступеней напрямую.

Иерархическая организация объектов позволяет разгрузить методы высших

ступеней иерархии от лишних связей и данных и, таким образом, значительно

повысить надежность и адаптивность системы.

7. Методы объектов, лежащих на средних и высших ступенях иерархии, имеют

“эвристический” характер, то есть в случае каких-то сложностей, они могут

не только сигнализировать об этом, но и могут слегка модифицировать свою

программу с целью поиска оптимального результата. Чем выше иерархический

Страницы: 1, 2