Источники права Византии

Источники права Византии

Курсовая работа: ИСТОЧНИКИ ПРАВА

ВИЗАНТИИ

По дисциплине: История государства и права зарубежных стран

| |Выполнила: |

| |Проверил преподаватель: |

Владивосток

2003

Содержание:

|Введение…………………………………………………………………..………. |стр.3 |

|Глава I. Законодательные памятники IV – VI……………………………..……. |стр.6 |

|Глава II. Источники права VII – IX вв…………………………………..………. |стр.19 |

|Глава III. Источники права Византии IX – IX вв………………………...……… |стр.28 |

|Заключение………………………………………………………………..………. |стр.37 |

ВВЕДЕНИЕ

Огромная империя, расположенная на границе между Европой и Азией, в

течение по крайней мере семи столетий (с VI до начала XIII) играла важную,

порой ведущую роль в экономической, политической и культурной жизни народов

средневековой Европы и стран Ближнего Востока. От позиции империи, ее побед

или поражений зависели судьбы многих народов, как ближних, так и дальних.

Союза с императорами искали почти все христианские государи и мусульманские

правители. Духовное влияние империи простиралось от Балтийского моря до

Красного, от Сирии и Армении до Атлантики.

Знание всеобщей истории государства и права нужно прежде всего для

того, чтобы глубже понять современную государственность и уметь

прогнозировать основные тенденции ее развития в ближайшем обозримом

будущем.

Современная действительность не обособлена от прошлого и будущего. Она

лишь новая, важная веха в истории. Настоящее, воплощая в себе

разносторонние, сложные, подчас противоречивые, тенденции прошлого,

отрицает отжившее, наделяет перспективное иным качеством, порождает тем

самым новые тенденции и явления, закладывающие предпосылки будущего.

Соответственно, чтобы понять современные государство и право, нужно знать,

как они возникли, какие основные этапы прошли в своем развитии, какие

причины влияли на их образование, становление, развитие, изменение их формы

и содержания.

Решение этих задач невозможно без знания исторических фактов,

являющихся фундаментом историко-юридической науки.

Предметом исследования в данной работе является византийское право,

которое являлось одной из наиболее ярких сторон византийской культуры, и по

силе воздействия на культуру других народов средневекового мира оно может

идти в сравнении лишь с византийским искусством и архитектурой. В Византии

значительно дольше и более глубоко, чем на Западе, сказывалось влияние

римской юридической традиции. В отличие от большинства государств

средневековой Европы в Византии сохранялось единое кодифицированное,

распространяющее свое действие на всю территорию Империи законодательство.

В данной работе мы ставили перед собой следующие задачи: показать

необходимость изучения законодательных памятников, которые имеют

первостепенное значение для изучения внутренней жизни Византийской империи

IV — XI вв.; дать краткую характеристику содержания законодательных

документов, показать историю их создания, значимость для данной эпохи,

выделить основные этапы законотворчества.

Законодательные памятники содержат неоценимый материал о социально-

экономических отношениях Византии, о государственном и административном

устройстве империи, о взаимоотношениях классов, сословий, различных

социальных групп и их правовом статусе, об организации церкви и ее

имуществах, о политике различных императоров. Ценные материалы в

юридических источниках встречаются и по международному праву.

Законодательные памятники ранневизантийской эпохи так же, как и труды

историков и хронистов, отразили постоянную, пронизывавшую все сферы жизни

борьбу старого с новым, традиций рабовладельческого мира с зачатками

феодализма. Для историков они имеют совершенно исключительное значение и

актуальность потому, что не только дают возможность воссоздать во всем

многообразии картину социально-экономической и политической жизни в империи

IV—ХI вв. но и помогают установить, какие нормы гражданского права могли

оказывать организующее или тормозящее влияние на развитие новых

производственных отношений.

Одной из наиболее слабо изученных в советской византинистике проблем

является история византийского государства и права. Лишь в последние годы

этот пробел начал в известной степени заполняться.

Из общих работ для византиноведения имеет известное значение труд Н.П.

Галанзы, содержащий краткую характеристику государства и права эпохи

Поздней Римской империи.

Дигестам посвятил ценное исследование И.С. Перетерский; он изучил

историю памятника и определил его источники. М.Я. Сюзюмов рассматривал

своих исследдованиях «Книгу Эпарха», «Земледельческий закон», «Василики»,

В.О. Сокольский пишет о характере и значении Эпанагоги, А.П. Каждан,

характеризуя Василики как исторический источник пытается определить круг

вопросов, затронутых в Василиках, соответствующий реальной действительности

Византии IX в., Г.Е. Лебедева, исследуя социальную структуру

ранневизантийского общества обращается к кодексам Феодосия и Юстиниана, а

рассматривая эволюцию проблематики законов о рабах в ранневизантийском

законодательстве обращается к данным законодательства Юстиниана.

В советской историографии всестороннюю оценку времени Юстиниана дала

3.В. Удальцова, посвятившая этому периоду целый ряд исследований.

Достоинством ее работ является то, что в них впервые предпринята попытка

последовательно подойти к рассмотрению и оценке законодательной

деятельности Юстиниана исходя из учета реальной расстановки социальных сил,

их нужд, требований, удельного веса в социальной и политической жизни

империи. В ее работах на основании многообразных источников и литературы

прослеживается эволюция постклассического права и определяются источники

Свода гражданского права Юстиниана. Автор показывает, что многие

нововведения в этом законодательстве родились вследствие изменений в

правовых установлениях, в свою очередь явившихся результатом изменения

общественных условий, и влияния местного обычного права различных народов

империи, а также благодаря воздействию христианства. Законодательство

Юстиниана как бы подводит итоги этой эволюции права, происшедшей в IV— VI

вв.

Изучением собственно византийских юридических памятников VII—IX вв.

долгое время занимается Е. Э. Липшиц. Анализ Эклоги и отдельных статей

Закона судного привел автора к убеждению, что прогрессивные начала судебной

реформы иконоборцев, прокламированные в предисловии к Эклоге и некоторых

нормах законодательства, были реализованы крайне непоследовательно. Эклога

не вводила каких-либо коренных перемен в общественный и государственный

строй. Новые же черты, имеющиеся в ней, почерпнуты в обычном праве

восточных провинций «и представляют собой лишь дальнейшее развитие ранее

установленных юридических норм. Иными словами, автор выступает сторонником

концепции континуитета римского права в Византии эпохи генезиса феодализма.

Позднее Е.Э. Липшиц вновь обратилась к изучению «Земледельческого

закона», на этот раз в источниковедческом и историко-юридическом аспекте.

Распространенность рукописей «Земледельческого закона» в славянских

странах, по ее мнению, служит важным показателем того, что это

законодательство здесь реально применялось.

В чем-то авторы единодушны, в чем-то мнения их расходятся, но само

количество литературы, посвященной источникам права Византии, подтверждает,

что тема до сих пор актуальна и что простор для научной деятельности

огромен.

Представленная курсовая работа состоит из введения, трех глав и

заключения.

Глава I. Законодательные памятники IV - VI

Все юридические памятники IV—VI вв. имеют своей основой римское право.

Однако в IV—V вв., в период так называемого постклассического права,

происходит существенная эволюция в развитии юридической мысли. Последняя

все более бюрократизируется, теряет стройность и ясность классической

эпохи, зачастую тонет в многословии и пышном восхвалении императоров.

Эволюция постклассического права идет в сторону его унификации,

подчинения разрозненного самостоятельного творчества юристов интересам

центральной власти. Явственно намечается тенденция превратить все право в

писаный закон, а в условиях усиления неограниченной власти монарха — в

закон императора. С этим связано стремление возвести в ранг писаного закона

право, уже существующее как юридическая доктрина. Одновременно делаются

попытки упростить и стабилизировать законодательство. Свое выражение это

находит в тенденции преодолеть юридический формализм классической

юриспруденции, сделать огромное и разрозненное наследие римских

классических юристов и римских императоров достоянием современников,

которое можно было бы применить в судебной практике.

Все это привело к первым, еще несовершенным, попыткам кодификации

права и к созданию трех самостоятельных кодексов римских законов,

предшествовавших законодательной реформе Юстиниана. Кодификационные работы

начинаются с систематизации и унификации императорских конституций,

изданных по самым разнообразным правовым вопросам[1]. Уже в конце III -

начале IV в. появляются два частных сборника видных юристов: 1) Соdех

Gregorianus, составленный в конце III в. юристом Грегором и содержащий

важнейшие конституции императоров, изданные в 196—297 гг.; 2) Соdех

Hermogenianus, являющийся продолжением и как бы дополнением Грегориева

кодекса, куда вошли императорские конституции нескольких последующих лет.

Оба эти кодекса дошли до нас лишь в позднейших извлечениях.

Как предполагают исследователи, первые Кодексы были изданы на востоке

империи, их составители — Григорий и Гермогениан — были современниками

императора Диоклетиана.

Первым официальным сводом законов третий кодекс, изданный в Восточной

Римской империи в 438 г. при Феодосии II и по его имени получивший название

Кодекса Феодосия. Он состоял из 16 книг и включал свыше трех тысяч

сокращенных и переработанных конституций римских императоров, начиная с

Константина I. Этот юридический сборник в большей степени, чем

предшествующие, отразил не только указанную выше эволюцию права, но и

реальные изменения общественных отношений, в частности, рост крупного

землевладения нового типа, развитие колоната, варваризацию армии и

государственного управления.

В IV—VI вв. римская юридическая мысль и судебная практика все больше

впитывали правовые нормы и обычаи народов, населявших территорию империи,

особенно греков; это также сказалось в кодексе Феодосия. Изучение Кодекса

привело исследователей к заключению, что составители его пользовались, по-

видимому, чрезвычайно широкими полномочиями: они могли не только иначе

систематизировать материал, но и вносить редакционные изменения. Они имели

в своем распоряжении материалы из архивов Бейрутской юридической школы, а

также из коллекций частных юрисконсультов. В тексте Кодекса обнаружены

некоторые неточности как в содержании конституций, известных из других

источников, так и в обозначении места и времени их издания. Богатство

Кодекса в историческом и юридическом отношениях обещает дать еще много

новых ценных сведений для историков Византии. Это вряд ли нуждается в каком-

либо новом обосновании. Наиболее удачно значение Кодекса как исторического

источника сформулировано Л. Венгером, он пишет, что «выдающееся значение

Кодекса Феодосия состоит в том, что он является важнейшим источником для

изучения преобразования самой сущности римского государства в средневековое

феодальное»[2].

Но тем не менее, как отмечает Г.Е. Лебедева, «законодательный

материал, характеризующий отношение к источникам рабства, существовавшее в

ранневизантийском обществе, не дает достаточных оснований рассматривать

этот период как качественно новый, когда общество встало на путь активного

изживания рабовладельческих отношений»[3]

Кроме этого, все исследователи Кодекса Феодосия пришли к единому

мнению, признав его ценность как подборки законов (хотя и без лакун, в том

числе и территориально — по провинциям), подборки без редакторской правки,

что повышает фактическую значимость законов и дает возможность более четко

выявить эволюцию социальных отношений. «По сути дела, в кодексе Феодосия мы

имеем тематически объединенную россыпь законов разного времени. — пишет

Г.Е. Лебедева — которые удалось собрать, избегнув какой-либо

переработки»[4].

Почти во всей Римской империи наряду с римским законодательством

длительное время применялись местные юридические обычаи, касающиеся главным

образом сферы частноправовых отношений. Наиболее ярким примером сохранения

таких юридических норм может служить памятник последней четверти V в.—

Сирийский законник. Этот уникальный законодательный сборник был создан

юристами Бейрутской школы права. В основу его были положены римские

правовые установления доюстиниановского времени, почерпнутые из какого-то

не дошедшего до нас греческого сборника и переведенные на сирийский язык

для нужд местного населения. Однако в римские юридические нормы были

внесены существенные изменения в духе обычного права, свидетельствующие о

распространенности и живучести местных, в частности, греко-сирийских

правовых институтов, особенно в области имущественных отношений и

наследственного права. Сирийский законник является первоклассным источником

для изучения социально-экономической жизни восточных провинций империи в V

в.

В связи с разделением империи с IV в. усиливается ориентализация

римского права, но вместе с тем его непререкаемой основой в Восточной

империи оставалась римская юриспруденция и римское законодательство.

Влияние местного права выражалось не только в проникновении в официальное

законодательство новых институтов, но и в вытеснении и изменении уже

изживших себя древних правовых норм и установлении. Этот процесс интенсивно

происходил в течение IV—VI вв. и во многом подготовил законодательную

реформу Юстиниана. Рождение и оформление новой идеологической надстройки —

христианства также не могло не оставить своего следа в развитии

постклассического права. В буржуазной историографии крайне преувеличивается

влияние церкви на римское законодательство: в основном именно ей

приписывается смягчение последнего. Нельзя отрицать, что церковь активно

использовала демагогические средства для усиления собственного авторитета в

народных массах, поэтому она поддерживала и освящала некоторое смягчение

рабства, фиксировавшееся в юридических памятниках, облегчение процедуры

отпуска рабов на волю, укрепление законной семьи, ослабление власти отца

над сыновьями и т.п. Но при этом «...христианство в течение столетий

уживалось в Римской империи с рабством». К тому же церковь внесла в римское

законодательство суровый дух фанатической непримиримости ко всем

инакомыслящим — еретикам, язычникам, иудеям, дух борьбы против народных

движений, принимавших форму ересей. Она заставила государство

законодательным путем оформить монархическую структуру церковной иерархии с

неограниченной властью епископов и закрепить за церковью все имущественные

права и привилегии.

Среди всех законодательных памятников ранней Византии возвышается

грандиозное создание правовой мысли юристов VI в. — знаменитый Свод

гражданского права (Соrpus juris civilis) Юстиниана. Этот памятник как бы

подводил итог эволюции постклассического права, отразившей и изменения

условий общественной жизни, и влияние местного права, и новой идеологии —

христианства. Хотя Юстинианово законодательство использовало в больших

масштабах римскую классическую юриспруденцию, она во многом уже была

опосредствована постклассическим правом. В средние века этот свод стал

фундаментом, на базе которого зародилась современная юридическая наука, то

есть составила то, что можно с полным основанием назвать «Библией» юриста.

Сам Юстиниан назвал свою кодификацию «храмом римской юстиции»,

средневековые юристы присвоили ему наименование «Корпуса цивильного

права».[5].

Свод по сути дела был рожден самой жизнью. Коренные изменения

социально-экономических и политических отношений в империи IV—VI вв. с

неумолимой настойчивостью требовали перестройки старых правовых норм,

мертвой глыбой лежавших на пути дальнейшего прогресса. Перестройка

законодательства была произведена в сложной обстановке кризиса

рабовладельческого строя и отразила в полной мере борьбу старого с новым,

отживающих рабовладельческих отношений с рождающимися феодальными.

Как пишет З.В. Удальцова, «созданный при Юстиниане Свод гражданского

права фиксировал и законодательным путем закреплял те важнейшие изменения в

социально-экономической жизни империи, которые произошли в IV—VI вв.

Менялась экономическая основа общества, росли новые социально-экономические

институты, и прежде всего колонат, рабство меняло свои формы, изменялись

формы классовой борьбы, складывались новые отношения между людьми,

возникали новые социальные категории и прослойки, фактически уже обладавшие

своим особым юридическим статусом. Поэтому все нововведения в Своде

гражданского права Юстиниана по сравнению с классическим и постклассическим

правом не могут быть поняты и объяснены вне органической связи с реальными

изменениями в социально-экономических и политических отношениях того

времени»[6]. Именно в фиксации реальных общественных отношений, в отражении

существовавшей действительности в юридических формулах — подлинное значение

законодательства Юстиниана.

Несмотря на многие недостатки Юстиниановой кодификации (наличие

противоречий, повторений, ошибок, неудачных сокращений), возникшие в

результате компилирования римского права, Свод гражданского права был не

только ценным памятником римской юриспруденции, но и важнейшим источником,

отразившим реальные общественные отношения и их эволюцию к VI в. Поэтому

значение этого огромного корпуса юридических узаконении для исследователя

состоит в том, что он, с одной стороны, может быть источником для изучения

эволюции социально-экономического строя империи в IV—VI вв., с другой —

дает ценный материал (особенно в Кодексе и Новеллах) для подведения итогов

этой эволюции в VI в. и воссоздания исторической действительности именно

времени кодификации.

Кодекс Юстиниана был разделен на 12 книг. В книге I рассматриваются

вопросы церковного права и христианской теологии, книги 2 — 8 посвящены

различным вопросам частного права, в книгах 9 — 12 затрагиваются различные

стороны публичного права (административное управление, преступления и

наказания и т.д.). Каждая книга распадается на титулы, а последние — на

фрагменты.

В рамках отдельных титулов императорские конституции расположены в

хронологическом порядке; древнейшая из использованных в Кодексе —

Конституция Адриана 117 года, самая поздняя — Конституция Юстиниана от 4

ноября 534 года. Фрагменты, содержащие текст отдельных конституций,

включают сведения об издавшем их императоре, о лице, кому они адресованы, о

дате и месте их издания. Составителем Кодекса было разрешено вносить

существенные изменения в цитируемые законодательные положения

(редактировать, сокращать и т.д.), о чем свидетельствуют сравнения с

соответствующими текстами конституций по Кодексу Феодосия[7].

Основные особенности юстиниановского законодательства исследователи

видят в том, что в нем были осуществлены последовательный отбор законов, их

систематизация, переработка, устранение противоречий, приспособление старых

законов в новой обстановке. В литературе последних лет политика Юстиниана в

отличие от политики предшествующих императоров рассматривается как особенно

последовательная, программная, что, по-видимому было связано с нарастающим

кризисом ранневизантийского общества.

Этот подход справедлив и в отношении законодательства как одной из

сфер проявления всей политики Юстиниана. Программность в его

законодательстве проявляется в четком следовании единым установкам.

Законодательство Юстиниана неизмеримо более отражало эти установки, чем

конкретные ситуации. Но его заданность, запрограммированность важна сама по

себе как показатель системы борьбы с нарастающим кризисом, направленности

социальной политики[8].

Важнейшую часть кодификации императора Юстиниана, выделявшуюся по

богатству использованного правового материала, составляют дигесты, или

пандекты. Последний термин позаимствован из греческого языка, что означает

«содержащий в себе все».

По замыслу Юстиниана, изложенному в специальной Конституции от 12

декабря 530 года, его дигесты должны были стать всеобъемлющим сборником,

охватывающим правовое наследие классической эпохи. Подготовка дигест была

поручена специальной комиссии под руководством Трибониана, в которую вошли

помимо видных чиновников и практиков известные профессора

константинопольской (Феофил, Грациан) и бейрутской (Дорофей и Анатолий)

правовых школ. Составители дигест (позднее они стали называться

компиляторами) были наделены широкими полномочиями по отбору и сокращению

текстов классических юристов («древних юристов»), по устранению в них

противоречий, повторений и устаревших положений, по внесению в них иных

Страницы: 1, 2, 3, 4