Особенности процесса доказывания в суде присяжных

противоположность этому, в уголовном процессе стран англосаксонской

правовой системы, подсудимый, если он согласился давать показания,

перестает быть стороной состязательного процесса - на него распространяются

правила, относящиеся к свидетелям. То есть подсудимый предупреждается об

ответственности за дачу ложных показаний и может быть привлечён к такой

ответственности. В подобной ситуации отсутствие профессионального защитника

действительно ущемило бы права подсудимого на защиту.

Процессуальное равноправие сторон означает, что всё, что вправе

делать обвинитель для доказывания обвинения, вправе делать защита для его

опровержения. Как, представители обвинения (в полной мере, в том числе и

потерпевший не зависимо от признания его гражданским истцом), так и

представители защиты имеют равные права при выступлениях в прениях, при

формировании вопросного листа, при проведении допросов и иных судебных

действий. А равно, ни одно процессуальное действие, совершаемое по

ходатайству одной из сторон, не может быть произведено без учета мнения

другого стороны.

Сторона обвинения имеет право отказаться от поддержания обвинения. В

суде присяжных отказ прокурора от обвинения в стадии судебного следствия

при отсутствии возражений со стороны потерпевшего влечёт прекращение дела

полностью или в соответствующей части за недоказанностью участия

обвиняемого в совершении преступления, либо если его действие (бездействие)

не содержат состава преступления, за отсутствием состава указанного

преступления (ч.2 ст. 430 УПК РСФСР). Государственный обвинитель может на

любом этапе разбирательства дела вплоть до удаления присяжных заседателей в

совещательную комнату изменить обвинение в сторону смягчения. Эта норма

необычна для нашего законодательства и вытекает из нового понимания

принципа состязательности. Применение данных норм на практике вызывает

определённые сложности. Так, если прокурор отказывается от обвинения

полностью или предлагает исключить из обвинения какое-либо преступление или

его эпизод, то видимо, что для этого достаточно его устного заявления,

занесённого в протокол судебного заседания. Если же прокурор изменяет

обвинение в сторону смягчения, то это, как правило, требует составления

новой формулировки обвинения[32].

Отказы от обвинения нередко имели место в ходе первых процессов с

участием присяжных заседателей[33]. В том числе и в практике Ивановского

областного суда. Так, например, по делу Ефремова В.И., обвиняемого в

совершении преступлений предусмотренных п.п. “а”, “е” ст.102 и п.п. “б”,

“в”, “г” ч.2 ст. 146 УК РСФСР, рассмотренному судом присяжных Ивановского

областного суда, государственный обвинитель заявил о смягчении обвинения -

исключил из него п. “е” ст. 102 УК РСФСР[34].

Частичный отказ прокурора от обвинения или изменение им обвинения

нередко связаны с тем, что на предварительном следствии деяние обвиняемого

квалифицируется с запасом. Своевременное изменение обвинения в данных

условиях прямо обусловлено процессуальным статусом прокурора. Практика

показывает, что когда прокурор пытается доказать обвинение в объёме, не

подтверждённом в определённой части совокупностью доказательств, присяжные

могут утратить доверие к его доводам и усомниться в доказанности обвинения

в целом[35].

При возражении потерпевшего разбирательство дела должно быть

продолжено в объёме лишь тех эпизодов предъявленного подсудимому обвинения,

по которому гражданин, пострадавший от преступления, признан потерпевшим.

Законом не регламентировано, какова должна быть процедура разбирательства

дела в названных случаях после отказа прокурора от обвинения. Между тем на

практике подобные случаи уже были . Суды поступали по-разному, например,

изыскивали основания для возвращение дела на доследование[36].

Представляется, что потерпевшему должна быть предоставлена возможность

поддерживать обвинение самому либо с помощью представителя. Такое решение

вытекает из конституционной нормы, обеспечивающей потерпевшему от

преступления доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52

Конституции РФ).

Сторона защиты может признать обвинение. Данное правило проявляется в

новом для нашего уголовно-процессуального законодательстве институте

сокращенного судопроизводства.

В соответствии с ч.2 ст. 446 УПК РСФСР, если все подсудимые

полностью признали себя виновными, то председательствующий предлагает

обвиняемым дать показания по поводу предъявленного обвинения и если

признания не вызывают у судьи сомнений, председательствующий вправе, если с

этим согласны все участники судебного разбирательства, ограничиться

исследованием лишь тех доказательств, на которые они укажут либо объявить

судебное следствие оконченным и перейти к выслушиванию прений сторон.

Отказ от дачи подсудимым показаний не позволяет сократить судебное

следствие и ограничится оглашением протоколов допросов обвиняемого.

Сокращение судебного следствия невозможно и если под судом находится

несколько лиц с противоречивыми интересами, даже если они признали себя

виновными и дали показания, так как показания подсудимых в этом случае

будут противоречить друг другу, и установить, какие из них более

соответствуют действительности, будет практически невозможно. Подобная же

ситуация складывается и в том случае, если только один из подсудимых

признает себя виновным и даёт показания. Иллюстрацией чему может служить

дело рассмотренное судом присяжных Ивановского областного суда. Краснов

В.В. был осуждён судом присяжных по п. “и” ст. 102 УК РСФСР, а Михайлов

С.В. по ч.1 ст. 189 УК РСФСР. На вопрос председательствующего: “признают ли

подсудимые свою вину?”, Краснов В.В. ответил отрицательно, а подсудимый

Михайлов С.В. вину признал полностью и дал исчерпывающие показания[37]. В

такой ситуации применение ч.2 ст. 446 УПК РСФСР, нарушило бы и требование

закона и право подсудимого Краснова В.В. на защиту.

Некоторые полагают, что когда все подсудимые признали себя виновными,

нельзя, тем не менее, ограничиться только показаниями подсудимых и если

характер дела таков, что требует обязательного проведения экспертизы

согласно ст. 79 УПК, то заключение эксперта в любом случае должно

исследоваться в суде[38]. Такое мнение не безосновательно. Оно вытекает из

п.1 ч.3 ст. 465 УПК РСФСР, где говориться, что приговор может быть отменен

за односторонностью или неполнотой, если не исследованы существенные для

исхода дела доказательства, подлежащие обязательному исследованию в силу

ст. 79 УПК РСФСР.

Для ответа на это вопрос следует провести различие между понятиями

“неустановленные обстоятельства” и “неисследованные в суде доказательства”,

хотя они и имеются в материалах дела. Когда закон разрешает проводить

сокращенное судебное следствие, то он отходит от общего правила о том, что

неисследованные в суде обстоятельства не могут быть положены в основу

приговора[39]. В случае, предусмотренном ч.2 ст. 446 УПК, предполагается,

что все подлежащие доказыванию по уголовному делу обстоятельства

устанавливались на предварительном следствии, что предполагает наличие в

деле заключения эксперта. Поэтому если подлежащие доказыванию по уголовному

делу обстоятельства устанавливались на предварительном следствии,

доказательства, с помощью которых они устанавливались, получены с

соблюдением надлежащей процедуры и не вызывают сомнений у судьи и сторон,

то закон разрешает не исследовать в суде все доказательства, не делая при

этом исключения и для заключения эксперта.

Большинство практиков и часть теоретиков уголовного процесса

отрицательно относятся к этому институту, считая, что мы возводим признание

в качество “царицы доказательств”, а так же, что данный институт

противоречит ч. 2 ст. 77 УПК РСФСР, которая гласит, что признание

обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при

подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу.

Сокращение судебного следствия ввиду признания обвиняемым своей вины

не означает автоматического постановления обвинительного приговора. После

прений стороны формулируют вопросы присяжным, которые оценивают

достоверность признания обвиняемого и степень его виновности. Сохраняется и

возможность для оправдания подсудимого за отсутствием в деянии состава

преступления. Представляется, что с позиции состязательного процесса

вынесение решения как итога полного исследования доказательств ничуть не

законнее, чем если оно постановлено в результате признания обвиняемого, И

то, и другое - равноценные пути вынесения обоснованного приговора[40].

Если толковать данный институт не только в рамках ч. 2 ст. 446 УПК

РСФСР, то можно заметить, что законодатель предполагает ряд гарантий от

вынесения неправосудного и несправедливого приговора, в следствие чего он

делает ряд исключений из принципа состязательности. Так, законодатель

ставит решение этого вопроса в зависимость от воли судьи, который в отличии

от присяжных имеет доступ ко всем материалам дела и в случае возникновения

у него сомнений может продолжить исследование доказательств в судебном

заседании, не применяя данного института. Для этого он должен внимательно

изучить материалы предварительного следствия, чтобы уяснить, когда и при

каких обстоятельствах было сделано признание, насколько оно было

последовательным и насколько подтверждено имеющимися в деле

доказательствами[41]. А кроме того, законодатель исходит из того, что

присяжные выносят вердикт на основе совести и внутреннего убеждения,

которое формируется у присяжных на основе здравого смысла. И присяжные, в

соответствии с ч.2 ст.455 УПК РСФСР, если возникла необходимость в

дополнительном исследовании каких-либо обстоятельств, могут вернуться в зал

судебных заседаний и через старшину обратиться к председательствующему с

просьбой о возобновлении судебного следствия.

Данный институт существовал и в дореволюционном суде присяжных.

Статья 861 УУС гласит, что “если признания подсудимого не возбуждают ни

какого сомнения, то суд, не производя дальнейшего исследования, может

перейти к заключительным прениям[42]. Но, согласно ст. 862 УУС, кроме

председательствующего, потерпевшего и обвинителя право потребовать

судебного исследования имели и сами присяжные заседатели, защитник же и

подсудимый такого права не имели[43]. Обосновывая справедливость и

законность вердиктов вынесенных по результатам сокращенного

судопроизводства в суде присяжных, сенатор Буцковский писал: “ ...

признание подсудимым своей вины представляет само по себе некоторое

ручательство в его истинности, потому что оно так противно материальным

интересам признающегося, что может быть лишь следствием внутренней борьбы,

в которой добрые качества - уважение к правде и раскаянье - одержали верх

над его дурными наклонностями”[44]. Такой аргумент представляется

достаточно спорным, но при достаточных гарантиях от внешнего влияния на

подсудимого, он может иметь существенное значение.

В ходе первых процессов эта процедура применялась крайне редко и в

основном сводилась к тому, что с согласия сторон не исследовались некоторые

доказательства, не имеющие существенного значения для дела[45]. В

дореволюционной практике суда присяжных нередко бывало, что в подобных

случаях при применении сокращенной процедуры присяжные выносили вердикт

“невиновен”, не смотря на полное признание подсудимого, опасаясь

самооговоров[46].

В тех государствах, где состязательный процесс действует в более

идеальной форме, например США или Англии, в подобной ситуации судья при

отсутствии сомнений обязывает присяжных вынести формальный обвинительный

вердикт. Правда, английское common low делает ряд оговорок относительно

условий, при наличии которых сознание обвиняемого принимает такой

категорический характер (добровольность, отсутствие внушения, соблазна,

угроз, обещаний, принуждения).

В силу позиции суда как арбитра, с которого снята обязанность по

собиранию доказательств, и принципа состязательности предоставление

доказательств должно осуществляться сторонами. Но общий строй Российского

уголовно-процессуального законодательства таков, что адвокат не имеет права

самостоятельно собирать доказательства.

Закон в развитие принципа состязательности предусматривает, что

судебное следствие в суде присяжных начинается с оглашения государственным

обвинителем резолютивной части обвинительного заключения, в то время как

при производстве в обычном порядке судебное следствие начинается с

оглашения председательствующим всего обвинительного заключения. Здесь

законодатель также непоследователен. Равноправие сторон нарушается. По

идее, после оглашения обвинительного заключения (в которой прокурор

фактически показывает присяжным, что собирается доказать в ходе судебного

следствия), должна следовать вступительная речь защитника (в которой он

соответственно так же высказывает свою точку зрения, и показывает, что

собирается доказать), как это происходит в федеральных судах США, т.н.

“вступительные заявления”. Это даёт возможность чётко изложить присяжным

“историю” данного дела во всей её полноте. Конечно же, у каждой из сторон

“история” будет своя. Аналогичное право защитника предусматривает и

“Концепция судебной реформы”. Она выделяет в качестве одного из этапов

рассмотрения дела по существу в суде присяжных вступительные речи сторон,

которые следуют за оглашением обвинительного акта прокурором и выяснением

позиции обвиняемого.

Одним из проявлений разграничения процессуальных функций является то,

что суд присяжных, согласно ч.2 ст. 429 УПК РСФСР, не может возбудить дело

по новому обвинению или в отношении нового лица. Таким образом,

законодатель пытается снять обвинительный уклон в нашем уголовном

судопроизводстве. Право возбуждения уголовного дела, и соответствующая

обязанность является проявлением функции обвинения, а не функции разрешения

дела.

Глава 2. Особенности оценки доказательств в суде присяжных

Регулирование оценки доказательств в Российском уголовно-

процессуальном законодательстве осуществляется как рядом общих норм,

устанавливающих общие принципы и порядок оценки доказательств, так и в ряде

статей непосредственно регулирующих деятельность суда присяжных. И

поскольку оценка доказательств является лишь мыслительной деятельностью,

она урегулирована не так, подробно как собирание и проверка доказательств.

Статья 71 УПК РСФСР устанавливает, что оценка осуществляется

субъектами доказывания по своему внутреннему убеждению, основанному на

всестороннем, полном, и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в

их совокупности, руководствуясь законом и правосознанием. Это общее правило

подвергается значительной трансформации при оценке доказательств коллегией

присяжных заседателей в соответствии с установленными главой 10 УПК РСФСР

правилами.

При вынесении решений по делу оценку доказательств производят

отдельно и профессиональный судья и коллегия присяжных заседателей. Но

оценку доказательств они производят с различных точек зрения. Присяжные

заседатели оценивают доказательства только с точки зрения их достаточности

для вынесения окончательного решения по делу. А коронный судья производит

оценку доказательств с точки зрения их допустимости в орбиту уголовного

судопроизводства вообще, с точки зрения допустимости их в орбиту уголовного

судопроизводства с участием присяжных заседателей, а так же с точки зрения

их относимости. Кроме того, председательствующий по делу судья оценивает

доказательства для целей назначения наказания. В меньшей мере,

председательствующий по делу судья оценивает доказательства с точки зрения

их достаточности для вынесения окончательного решения по делу - в случаях

предусмотренных ч. 3 и 4. ст. 459 УПК РСФСР. По сравнению с следственной

формой уголовного судопроизводства оценка доказательств

председательствующим по делу судьёй имеет ещё и ту особенность, что при

вынесении приговора он обязан руководствоваться вердиктом присяжных, то

есть приговор должен быть постановлен, а деяние квалифицировано, на основе

фактов, признанных доказанными вердиктом, за исключением случаев, когда

председательствующий судья признал отсутствие в деянии состава

преступления, либо когда он признал, что по делу не установлено событие

преступления или не доказано участие подсудимого в совершении

преступления.

Указанные особенности оценки доказательств председательствующим

судьёй на настоящий момент в теоретическом и практическом плане достаточно

разработаны и во многом не являются спорными, поэтому в дальнейшем основное

внимание в данной работе будет уделено освещению и разбору особенностей

оценки доказательств, производимой присяжными.

Представляется, что основная специфика оценки доказательств коллегией

присяжных заседателей заключается в следующем.

Оценка доказательств производится:

- не единолично судьёй, а коллегией, состоящей из 12 человек;

- лицами, не имеющими не только высшего юридического образования, но

и возможно вообще не имевшими никогда отношений с правоохранительной

системой, судебными органами; чьё знание о принципах оценки доказательств и

уголовно-процессуальных нормах основывается большей частью на информации

полученной из напутственного слова председательствующего;

- на основе данных, полученных только в судебном заседании по этому

конкретному делу, при ограниченном доступе к материалам собранным на

предварительном следствии;

- при значительном ограничении доступа присяжных к доказательствам,

так как закон запрещает использовать часть доказательств при производстве с

коллегией присяжных.

Статья 443 УПК РСФСР, определяющая порядок принятия присяги

присяжными заседателями, и её содержание гласит, что присяжный заседатель

должен разрешать дело по своему внутреннему убеждению и совести, как

подобает свободному гражданину и справедливому человеку.

Наряду с внутренним убеждением закон определяет и такую основу для

вынесения решения присяжными, как совесть. Совесть определяют, как

внутреннею оценку человеком нравственного достоинства своих поступков и

намерений с учётом существующих в обществе норм морали и нравственных

идеалов данной личности и обусловленные этой оценкой чувство нравственной

ответственности за своё поведение перед окружающими людьми и обществом[47].

Как видно из норм, установленных ст. 443 УПК РСФСР, закон не требует

от присяжных вынесения решения, основанного только на законе, так как

присяжные могут и не знать уголовного закона во всех его тонкостях.

Представляется, что основным мерилом правильности и справедливости решения

выносимого присяжными является их совесть. Совесть призвана оградить “от

осуждения невиновного и от безнаказанности виновного”[48].

Недаром, присяжных называют “судьями совести”. Ещё в дореволюционной

России в теории уголовного процесса считалось, что всякий приговор суда

присяжных должен прежде всего удовлетворять нравственному чувству людей, в

том числе и подсудимого. В некоторых случаях вердикт коллегии присяжных

заседателей может и не соответствовать закону с формальной точки зрения, но

присяжные, руководствуясь своими понятиями о справедливости и

нравственности, являются представителями общества, ради которых и для

защиты интересов которых был принят данный уголовный закон. И в такой

ситуации главным определяющим фактором является их совесть.

Как видно из приведённого выше определения, одной из составляющих

совести является и моральная ответственность за свое поведение, т.е.

решение по делу, перед обществом и окружающими людьми. Присяжные, осознавая

какое наказание может быть назначено подсудимому в зависимости от их

решения, в соответствии с их совестью решают вопросы о снисхождении к

подсудимому и даже об освобождении его от ответственности. Так, например,

по свидетельству А.Ф. Кони, слишком длительное предварительное следствие с

неизбежным заключением под стражу большинства обвиняемых, отсидевших до

суда многие месяцы предварительного ареста в качестве меры пресечения,

приводит присяжных к мнению, что подсудимый уже понёс достаточное

наказание, а дальнейшее его пребывание в общих камерах общественных тюрем

представляется им лишённым всякой цели в нравственном и исправительном

отношении[49]. С другой стороны, на присяжных лежит и моральная

ответственность за то, чтобы лицо, виновное в совершении преступления и

опасное для других членов общества и всего общества в целом, не избежало

положенного наказания.

Все тот же А.Ф. Кони, в книге “Присяжные заседатели” писал: “

Вдумываясь в соображения присяжных ........, приходиться признать, что

часто в их, во-видимому не правильных решениях кроется действительная

справедливость, внушаемая не холодным рассуждением ума, а голосом

сердца”[50]. А.Ф. Кони видел в суде присяжных одну из важнейших его

особенностей - возможность примирить строгие требования закона с голосом

сострадания к подсудимому.

(1. Здравый смысл как основа формирования внутреннего убеждения присяжных.

Вопрос о том, что является основой для формирования внутреннего

убеждения присяжных, или как, говорит В. Мельник, что служит основой

интеллектуального потенциала суда присяжных, - это один из наиболее сложных

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6