Психология труда юриста

профессиональной морали юриста является справедливость. Без этого

нравственного качества деятельность в правовой области теряет свой смысл.

От юристов требуются наряду с этим: объективность, беспристрастность,

независимость, соблюдение прав человека и «презумпции невиновности».

Обозначенные выше принципы занимают исключительно важное место в

структуре профессиональной деятельности юриста. Выражая сущность

профессиональной деятельности, эти принципы являются стратегией его

поведения.[12]

В отличие от норм общественной морали, императивность которых должна

рассматриваться с учетом конкретных обстоятельств, принципы юридической

этики — справедливость, беспристрастность, объективность, независимость и

соблюдение прав человека — выражают безусловные нравственные требования,

следование которым обязательно для юриста во всех ситуациях.

Чем выше профессиональное мастерство, тем выше этические нормы, но и

чем выше этические нормы, тем выше профессиональное мастерство юриста.

От представителя права профессиональная этика требует неподкупности,

верности духу и букве закона, соблюдения равенства всех перед законом.

Одним из гуманных принципов права является «презумпция невиновности» —

требование считать обвиняемого невиновным до тех пор, пока вина его не

доказана судом. С законностью несовместимы нарушающие нормы юридической

этики методы дознания— использование анонимных доносов в качестве улики

против обвиняемого, принуждение к признанию вины угрозами и силой,

использование такого вынужденного «признания» в доказательстве виновности.

От работника правоохранительных органов профессиональная этика требует

гуманного отношения к правонарушителю, предоставления ему максимальных

возможностей защиты, использование силы закона не только для наказания, но

и для перевоспитания преступника.

Для профессии юриста требования морали имеют особый смысл. С

правосудием всегда связано представление о высоконравственных принципах:

справедливости, гуманизме, честности, правдивости и т. д.. Профессиональную

мораль нельзя, однако, сводить лишь к специфическому преломлению общих норм

нравственности в той или иной деятельности, В любой профессиональной морали

не может быть каких-то особых нравственных норм, которые бы не вытекали из

общих нравственных принципов. Так, в качестве специфических норм морали

юриста часто приводят правила о недопустимости разглашения

данных'предварительного следствия, об адвокатской тайне и т. д., которые

якобы составляют исключение из общих моральных принципов правдивости и

искренности. Следует заметить, что эти правила являются правовыми нормами.

Правдивость и искренность как нравственные принципы нельзя рассматривать в

отрыве от гражданского долга, а иногда и правовой обязанности не разглашать

определенные сведения. Это касается государственной служебной тайны, а

также и определенной тайны при осуществлении правосудия. Все это вытекает

из общих принципов морали, а не является исключением из них. В последние

годы юристы стали уделять большое внимание вопросам нравственности как в

своих монографических работах, научных статьях, выступлениях на

конференциях, так и в периодической печати. Это обусловлено расширением

сферы действия морального фактора в жизни общества. Однако необходимо

разделять юридическую деятельность и деятельность должностных лиц

судопроизводства. Должностные лица судопроизводства наиболее остро ощущают

проблемы нравственности своей профессии, так как чаще сталкиваются с

нестандартными ситуациями, нежели другие, а также ответственность за те или

иные принятые решения, ибо последствия зависят от них в большей степени. Да

и ставки высоки. Надо сказать, что культура и этика юристов всех отраслей

всегда должна быть на «высоте».[13]

Из понимания сущности профессиональной морали вытекает решение

вопросов о развитии судебной этики, о расширении нравственных начал в

уголовном судопроизводстве. В системе судебной этики выделяют общую и

особенную часть. В общей части рассматриваются: общие положения об этике и

профессиональной этике, предмет, методы, система и задачи судебной этики,

общее значение и специфика нравственных отношений в судопроизводстве и

исправительно-трудовой деятельности. В особенную часть должны быть включены

такие вопросы, как особенности нравственных начал судебного расследования и

этики следователя, особенности нравственных начал судебного разбирательства

и этики судьи, особенности нравственных начал адвокатской деятельности и

этики адвоката, особенности нравственных начал экспертного исследования и

этики эксперта, особенности нравственных начал исправительно-трудовой

деятельности и этики воспитателя ИТУ, нравственное воспитание и

самовоспитание следователей, судей, прокуроров, адвокатов, экспертов,

воспитателей ИТУ и т. д. Судебная этика теснейшим образом связана с

юридическими дисциплинами — уголовным и гражданским процессами — и не

только с наукой процессуального права, но и с материально-правовыми

науками. Судебная этика призвана содействовать нравственному воспитанию

общества и, в частности, должностных лиц, осуществляющих судопроизводство.

Задача судебной этики — исследование вопроса о роли нравственных начал в

соблюдении процессуальных норм. Нравственные принципы, определяющие

отношения участников судопроизводства, несомненно, являются существенной

гарантией субъективных прав личности. Судопроизводство касается самого

дорогого для человека— его чести и достоинства, а иногда и жизни.[14]

Нравственные принципы представляют собой форму нравственного

сознания, наиболее обобщенно и существенно выражающую моральные требования,

предъявляемые обществом или отдельным классом к поведению людей. Только что

родившийся человек уже застает сложившиеся нравственные принципы, носителем

которых он становится, иногда и не осознавая этого. Такие принципы,

превращаясь в ведущие мотивы, определяют поведение человека и в

общественной жизни, и в личной. Нравственные принципы находят свое

непосредственное отражение в профессиональной этике юриста.[15]

2.1. Основные принципы профессиональной этики юриста

Основателем судебной этики как науки о нравственных принципах

судопроизводства по праву можно считать Анатолия Федоровича Кони, 150-летие

со дня рождения которого отмечалось в 1994 году. Пройдя славный путь от

помощника секретаря Петербургской судебной палаты до обер-прокурора

кассационного департамента Сената и члена Государственного Совета, имея

громадный опыт судейской и прокурорской работы, А. Ф. Кони был твердым и

убежденным сторонником изучения и преподавания этических начал в деле

уголовного правосудия. Он считал необходимым ввести курс «Судебной этики» в

юридических учебных заведениях как дополнение к догматическим положениям

уголовного процесса в надежде на то, Что «зрелый судебный деятель в Минуты

колебания перед тем, какого образа действий надо держаться в том или другом

вопросе, вспомнит нравственные указания, услышанные им с кафедры, и,

устыдясь ржавчины незаметно подкравшейся рутины, воспрянет духом».

А. Ф. Кони полагал, что чтение подобного курса будет способствовать

нравственному совершенствованию будущих юристов. Одной из основных его

работ в этой области является статья «Нравственные начала в уголовном

процессе».О том, какое значение придавал А. Ф. Кони этой работе,

свидетельствует следующий факт: при выходе в свет (впервые она была

опубликована в 1902 году в первом номере «Журнала Министерства юстиции») он

обратился к Л. Н. Толстому с просьбой ознакомиться с ней.[16]

К сожалению, осуществить свое намерение -—издать специальный курс

судебной этики—А. Ф. Кони не удалось. .

На протяжении длительного времени решение насущных проблем,

касающихся судебной этики, считалось неправомерным. Известно отрицательное

Отношение А. Я. Вышинского к профессиональной этике. В течение десятилетий

игнорировалось решение этических вопросов культуры правосудия, а также

развития соответствующих дисциплин. В юридической литературе

предпринимались попытки поставить под сомнение обоснованность

профессиональной этики и ее научный статус, в частности, известный

советский процессуалист М. С. Строгович писал: «Концепция судебной этики

практически означала бы допущение нарушения нравственности в тех или иных

пределах под предлогом особенностей тех или иных профессий, специфики той

или иной государственной или общественной деятельности»'.[17]

'В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения не только

существование профессиональной этики, но и возрастание ее роли в

регулировании различных видов специализированного труда. Постоянно

расширяется круг профессий, претендующих на собственные моральные кодексы,

вместе с тем растет стремление еще больше конкретизировать профессиональные

нормы, кодексы поведения.

Судебная этика требует от юриста честности, справедливости,

бескорыстия, внимательности. Эти моральные качества являются первостепенным

условием профессионального общения работников данной сферы. К сожалению,

еще нередко наблюдается нарушение моральных норм, что требует усиления

социального контроля, ужесточения внешних санкций.[18]

Однако каким бы ни был строгим социальный контроль, формирование

указанных нравственных качеств зависит от самого человека, его понимания

высокой ответственности, проистекающей от доверия граждан и государства,

оказываемого работникам правоохранительных органов.

Профессионально-нравственное сознание должно не задаваться извне, а

быть выражением и обобщением идейно-нравственной позиции юриста.

Использование в корыстных целях знаний, положения, возможностей находится в

полном противоречии с профессиональной честью юриста. Отсюда следует, что

высшим судом для тех, кого влечет на путь вымогательства, взяточничества,

протекционизма должен стать публичный суд чести, что, разумеется не

отменяет санкции государства. Юридическая общественность давно

высказывается за систематизацию всей совокупности моральных императивов

профессии. С удовлетворением были восприняты тексты «Обязательств работника

прокуратуры», «Присяги судей и народных заседателей», установление порядка

принесения присяги. Все это можно рассматривать в качестве определенных

шагов на пути создания кодекса чести и достоинства юриста. Здесь важно

соблюсти главное — кодекс должен быть кратким, четким, простым для

исполнения и трудным для^искажения его смысла. Вместе с тем .лаконичность

должна не исключать, а учитывать специфичность юридической профессии и ее

структуру:[19]

одно дело судья, следователь, прокурор, а другое — адвокат. Отсюда

необходимость сделать Кодекс чести юриста из двух частей: общей и

особенной. При этом важно учесть весь положительный опыт, накопленный

отечественной юридической наукой.

Введение в России с 1994 года суда присяжных заседателей, учитывая

новизну этого судебного института, требует внимательного изучения

положительного опыта, накопленного в этой области, как зарубежного, так и

дореволюционной России.[20]

Вторая половина XIX века, отмеченная таким важнейшим событием в

правовой жизни, как Судебная реформа 1864 года, открыла замечательную

плеяду прогрессивных русских юристов — выразителей общественной совести,

подлинных гуманистов, обладавших энциклопедической эрудицией, высоким

профессиональным уровнем, великолепной ораторской подготовкой. Это П. А.

Александров, С. А. Андреевский, М. Ф. Громницкий, В. П. Гаевский, Н. П.

Карабчевский, А. Ф. Кони, А. В. Лохвицкий, Ф. Н. Плевако, В. Д. Спасович,

А. И. Урусов и многие другие.[21]

О себе они с гордостью говорили: «Мы не искали крестов, мы не

получали медалей за храбрость, но мы кое-что сделали, не щадя живота. Мы

пришлись не по нраву всей фарисейской синагоге, мы стали костью в горле не

одной высокопоставленной особе. Эти особы охотно съели бы нас, но не лезет

— удавишься»'. Эти слова принадлежат В. Д. Спасовичу, который, по оценке

профессора Н. А. Троицкого, «в 70—90 годы был едва ли не самой влиятельной

фигурой в русском судебном мире»2. Ему принадлежит Первый в России учебник

уголовного права, о котором А. Ф. Кони писал: «Книга Спасовича представила

собой светлое и отрадное явление... Рядом с подробным и ярким изложением

теории наказания в этой книге были талантливые страницы, посвященные общим

положениям уголовного права, истории и практическому осуществлению

наказания, полные настойчивого призыва к справедливости, слагающиеся из

примирения начал общежительности и свободного самоопределения воли, и к

отказу от тех карательных мер, которые бесчеловечны, потому что не

необходимы».[22]

Защитив в 34 года докторскую диссертацию, будучи, по оценке С. А.

Андреевского, «королем русской адвокатуры», В. Д. Спасович не искал громких

дел в поисках славы, а считал долгом юриста согласовывать свою позицию с

требованиями нравственности, поэтому закономерны его смелое выступление на

политическом процессе в защиту революционеров, уход в 1861 году из

Петербургского университета в знак протеста против расправы над студентами.

За отказ поддерживать обвинение по делу В. Засулич был уволен из

прокуратуры С. А. Андреевский. Лишь благодаря принципу несменяемости судей,

несмотря на желание императора уволить непокорного в отставку, сохранил за

собой пост председателя Петербургского окружного суда А. Ф. Кони, вынесший

оправдательный приговор'й0 делу В. Засулич.

Подобных примеров можно привести множество, и каждый из них

убедительно свидетельствует о высоком гражданском мужестве, стойкой

нравственной позиции этих людей. Поэтому их взгляды на проблемы судебной

этики нельзя отнести к категории общетеоретических рассуждений. Для них

судебная мораль — страницы собственной жизни, посвященной великому и

благородному делу служения своему народу во имя добра и справедливости.[23]

С этой точки зрения изучение нравственных проблем в трудах русских

юристов конца XIX — начала XX вв. дает богатый материал для размышлений,

осмысления нравственной позиции юриста в обществе.

Большое внимание в трудах русских юристов исследуемого периода

уделено нравственной позиции прокурора. И сегодня полны жизни слова А. Ф.

Кони, отдавшего девять лет неустанного труда прокурорской деятельности:

«Основными чертами русского типа обвинителя были спокойствие, отсутствие

личной озлобленности против подсудимого, опрятность приемов обвинения,

чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, и, наконец, что

весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе

держать себя на суде».

Судебный процесс, проходящий в условиях гласности, требует от его

участников, особенно от прокурора, поддерживающего обвинение от имени

государства, сдержанности, подтянутости, корректного и вежливого отношения

к каждому, кто предстает перед судом и сообщает какие-либо сведения.[24]

Поддерживая обвинение по делу о клубе «Червонных валетов», Н. В.

Муравьев говорил: «Не жертвы нужны обвинению; оно требует, чтобы каждый

получил по заслугам, и пусть осмелится кто-либо сказать, что такие

требования лишены основания. Вооруженное страшным оружием правды и

очевидности, глубоко убежденное в чистоте и правоте своего дела, обвинение

твердо и уверенно возвышает перед вами свой глас: оно знает, что против

него — преступление, а за него — закон, справедливость,

нравственность,совесть и честь».[25]

А. Ф. Кони считал совершенно недопустимыми в деятельности прокурора

подмену объективности при рассмотрении уголовного дела ложным чувством

корпоративной солидарности, оправдание им упущений предварительного

следствия искаженным пониманием заботы о благе общества, и приводил

следующий пример: «Товарищ прокурор одного из больших поволжских судов

сказал в обвинительной речи: "Я согласен, что улики, представленные против

подсудимых, малы и ничтожны, скажу даже более, что будь я вместе с вами,

господа присяжные, в вашей совещательной комнате, то я, конечно, как судья,

должен был бы признать эти улик» недостаточными для обвинения. Но, как

представитель общества и государства, я поддерживаю тем не менее обвинение

против подсудимых и громко заявляю, что и в будущее время при столь же

малых уликах я буду составлять обвинительные акты: слишком уж много краж

развелось в последнее время, и мы будем оберегать от них общество,

засаживая в предварительное заключение заподозренных воров-рецидивистов,

хотя бы и по таким уликам»*.[26]

Прокурор не должен превращать судебные прения в запальчивую травлю

подсудимого, возбуждать к нему неприязненные чувства, представлять дело в

одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие

подсудимого, преувеличивать значение доказательств или важность

преступления. Прокурор, исполняя свой долг, служит обществу. Но это

служение только тогда будет полезным, когда в него будет внесена строгая

Нравственная дисциплина и когда интересы общества и человеческого

достоинства будут ограждены с одинаковой чуткостью и достоинством.

О величайшей нравственной ответственности обвинителя известный

судебный деятель начала XX века П. С. Пороховщиков (П. Сергеич) в своей

книге «Искусство речи на суде» писал: «Если преступление совершено

негодяем, обвинение может быть сурово, защите остаётся заботиться о

смягчении ответственности. Если преступник, хотя бы убийца — добрый,

честный человек, все трудности на стороне прокурора. Но в обоих случаях

оратор, находящийся в невыгодных условиях, должен держаться

действительности. Это крайне трудно, особенно для обвинителя. Сказать: да,

я знаю, что это хороший человек, уверен, что, будучи оправдан, он станет

заботиться о детях убитого, как о собственных; я знаю, что каторга не будет

для него большим наказанием, чем сознание своего преступления и вечные

укоры совести; знаю, что вдова убитого простила его, и все-таки требую

каторги,— сказать это нелегко. Обвинять в таком деле неимоверно трудно, и

охотно послушал бы всякого, кто мог бы научить меня этому, но утверждаю,

что обвинитель должен признавать нравственные достоинства подсудимого».[27]

Касаться наружности подсудимого или копаться в его прошлом, не

имеющем прямого отношения к рассматриваемому делу, — это значит

злоупотреблять своим положением.[28]

О последствиях, к которым может привести поспешность в выводах

прокурора, может свидетельствовать такой факт из жизни А. Ф. Кони. Во время

обвинительной речи он заметил, что подсудимый все время улыбается.

Возмущенный, А. Ф. Кони обратился к присяжным, утверждая, что преступник

потерял совесть: «Он смеется над судом, над вами, господа присяжные

заседатели, надо мной; над всем правосудием». К подсудимому была применена

суровая мера наказания. Но и тут он смеялся. «Анатолий Федорович, —

воскликнул в кулуарах один из его коллег, — как вы могли так поступить?

Ведь обвиняемый и не думал смеяться. Он плакал...». Надо ли говорить, что

этот урок запомнился Кони на всю жизнь.[29]

Отношение к подсудимому как к врагу, с которым, роясь в его прошлом,

можно не. стесняться в приемах и в подборе доказательств, — крайне опасная

позиция обвинителя, граничащая и с безнравственностью, и с нарушением

закона. М. Ф. Громницкий, поддерживая обвинение по делу Данилова, говорил:

«Обвинение должно быть искренним и добросовестным, а можно ли назвать

добросовестным обвинение, когда обвинитель сознательно обходит факты,

говорящие в пользу подсудимого?».[30]

«Долг каждого прокурора, которому государство доверяет выразить

отношение общества к совершенному преступлению, помнить, что как бы низко

ни пал человек, все же хотя и падший, но наш собрат, что если, быть может,

и померкла в нем искра человеческого достоинства, то никогда она не может

совсем погаснуть в человеке. Без злобы и увлечения судите это дело, и тогда

суд ваш станет судом правды в полном значении этого слова, когда вы без

ошибки, насколько это возможно суду человеческому, отделите правое от

неправого, истину от лжи, и мы с уважением преклонимся перед вашим

приговором, каков бы он ни был», — с такими словами обратился к суду

адвокат Превальский по делу Либермана.

Обвинитель обязан построить свои взаимоотношения с подсудимым так,

чтобы тот, подобно игуменье Митрофании, мог сказать: «Прокурор обращался со

мной, как человек с сердцем, он не глядел на меня как на осужденного, он

смотрел как на обвиняемого, который может быть и оправдан».[31]

Говоря об этике прокурора, невозможно обойти вниманием и такой

вопрос, как достоинство прокурора при произнесении обвинительной речи. П.

С. Пороховщиков писал, что недопустимо, когда прокурор обращается к

присяжным: «Я ходатайствую о признании подсудимого виновным, я про-шу.у вас

обвинительного приговора. Нищий может просить у имущего о подаянии,

влюбленный пусть униженно ищет у хорошенькой женщины благосклонности. Но

разве присяжные заседатели по своей прихоти дарят обвинение или отказывают

в нем? Не может государственныйобвинитель просить о правосудии. Он требует

его»5. От умения прокурора вести (держать) себя на процессе, от его общей и

профессиональной Культуры в определенной степени зависит, чтобы судебный

процесс оказал предупредительное и воспитательное воздействие. Долг чести и

достоинства прокурора всем своим поведением проявлять уважение к суду как к

органу правосудия.

Прокурор Московского окружного суда П. Н. Обнйнский с возмущением

писал, что «иногда можно видеть такого прокурора, который, произнося

обвинительную речь и считая свою задачу законченной, демонстративно не

слушает защитника либо даже пренебрежительно выражает свое отношение к

сказанному защитником. Речь защитника, какой бы критической в отношении

речи обвинителя она ни была, должна быть выслушана прокурором со спокойным

достоинством. Прокурор от этого только выиграет и в глазах присяжных

заседателей и в глазах присутствующих в зале».[32]

А. Ф. Кони об этой стороне этики прокурора писал следующее:

«Прокурору не приличествует забывать, что у защиты, теоретически говоря,

одна общая с ним цель содействовать, с разных точек зрения, суду в

выяснении истины доступными человеческим силам средствами, и что

добросовестному исполнению этой обязанности, хотя бы и направленной к

колебанию и опровержению доводов обвинителя, никоим образом нельзя отказать

в уважении».[33]

Негативное отношение отдельных прокуроров к деятельности защитника Н.

П. Карабчевский видел в том, что «защиту впускают» в храм правосудия, но

надолго ли и в какой момент? Разве в самые сокровенные и трудные для

обвиняемого, а нередко и для истины моменты, она не находится в жалком

положении оглашенного, изгнанного, бессильно томящегося у преддверия храма?

Ее впускают тогда, когда затеянная в глубокой тайне, сотканная в тиши и

выполненная в раздумье вся «творческая» 'работа обвинения в сущности

«готова» — окончена совершенно. Ей предоставлено только критиковать или

даже разрушать это «творчество», класть свои мазки на законченную картину,

портить ее или рвать холст, на котором она нарисована, но не делать ничего

своего законченного и цельного. Она ничего не дает взамен разрушаемого. Ум

наш так устроен, что, подобно всей природе, боится пустоты. И к защите

предъявляют требование на смену разрушаемого создать нечто новое, свое

положительное и прочное. Но предъявлять подобное требование — значит

издеваться над бессилием стороны в процессе».[34]

Таким образом, в основе отрицательного отношения прокурора к адвокату

всегда лежат чувства безнравственные: стремление любыми способами осудить

подсудимого, защитить честь мундира, желание подчеркнуть свою власть,

угодить начальству.

Вместе с тем адвокат — не слуга своего клиента, а прежде всего

служитель правосудия. Один из славных представителей этой благородной

профессии П. А. Александров, о котором современники говорили, что он

соединил в себе колоссальный талант адвоката с неустрашимым мужеством

воина, презиравшего опасности, прямо заявил об этом в одной из своих речей:

«Я желал бы исполнить долг мой не только какзащитника, но и как гражданина,

ибо нет сомнения, что на нас, как общественных деятелях, лежит обязанность

служить не только интересам защищаемых нами, но и вносить свою лепту, если

к тому представляется возможность, по вопросам общественного интереса»'.

Характеризуя общие нравственные принципы, предъявляемые к судебному

деятелю, нельзя обойти вниманием и такой вопрос, как уважение к окружающим,

участникам судебного процесса. В частности, умение ценить и беречь чужое

время, которое достигается на основе знания материалов дела.

М. Ф. Громницкий писал: «Первая, азбучная истина публичного

обвинителя — изучение дела по предварительному следствию. Изучение это,

безусловно, должно быть самое внимательное, всестороннее, от первой

страницы до последней, без пропуска самой ничтожной бумаги из полицейского,

например, дознания или каких-либо приложений к делу. Самая ничтожная бумага

может неожиданно стать на суде материалом в разъяснении обстоятельств дела,

может дать указание на сильные или слабые стороны защиты, может дать,

наконец, иное освещение имеющим значение в деле фактам»2.[35]

Заслуживает внимание совет Ф. Н. Плевако: «Как это обыкновенно делают

защитники, я прочитывал бумаги, беседовал с подсудимым, вызывал его на

искреннюю исповедь души, прислушивался к доказательствам и составлял себе

программу, заметки о чем, что и зачем говорить, обдумывал и догадывался, о

чем будет говорить прокурор, на что будет особенно ударять, где в нашем

деле будет иметь место горячий спор, и свои мысли я держал про запас, чтобы

на его слово был ответ, а на его удар — отражение ...»3. То есть необходимо

прочувствовать материалы дела, уметь представить себе картину преступления,

обстановку, в которой оно совершено.

Доскональное знание материалов дела позволяет сократить количество

бесцельных вопросов, задаваемых подсудимому, потерпевшему, свидетелям,

сосредоточив все усилия на выяснении истины. [36]

Недопустимо использование судебной трибуны для удовлетворения личных

амбиций, желаний «порисоваться» перед присутствующими, Один из адвокатов по

делу об убийстве в драке говорил: «Драка, господа присяжные заседатели,

есть такое состояние, субъект которого, выходя из границ дозволенного,

совершает вторжение в область охраняемых государством объективных прав

личности, стремясь нарушить целостность ее физических покровов повторным

нарушением таковых прав. Если одного из этих элементов творения яичных нет

налицо, то мы не имеем юридического основания видеть во взаимной коллизии

субстанцию драки». А. Ф. Кони был вынужден заметить: «Господа присяжные

заседатели, что такое драка, я думаю, каждому из вас известно по

собственному опыту из детства. Но если нужно в точности ее определить, то

позвольте вместо длинной формулы защитника сказать, что драка есть такое

состояние, в котором каждый из участников наносит и получает удары».

В превосходной речи С. А. Андреевского по делу Андреева неожиданное

крушение семейного благополучия, когда Сарра Левина о своей измене сообщает

мужу, сравнивается с землетрясением: «В жизни Андреева произошло нечто

вроде землетрясения, совсем как в Помпее или на Мартинике. Чудесный климат,

все блага природы, ясное небо. Вдруг показывается слабый дымок, затем

черные клубы дыма, копоть, гарь. Все гуще. Вот уже и солнца не видать.

Полетели камни. Разливается огненная лава. Гибель грозит отовсюду. Наконец,

неожиданный удар, треск. И все погибло».[37]

Сравнение сильное, форма безупречная, но, на мой взгляд, лучше бы его

упустить: оно сразу отрывается от действительности, напоминает, что перед

судьями не подсудимый, полный горя и отчаяния, а его защитник, чарующий

игрой старательно отточенных слов.

Одним из элементов культуры судебного деятеля является его внешний

вид. Анатолий Федорович Кони советовал; «Следует одеваться просто и

прилично. В костюме не должно быть ничего вычурного и кричащего (резкие

цвета, необыкновенный фасон). Грязный, неряшливый костюм производит

неприятное впечатление. Это важно помнить, так как психологическое

воздействие на собравшихся начинается до речи, с момента появления перед

публикой"». Это, разумеется, относится к одежде судей, народных

заседателей, адвокатов, секретарей судебногозаседания, прокурорских

работников и других участников судебного процесса.[38]

В равной мере данные замечания относятся и к работе следователя

прокуратуры, которому ежедневно приходится общаться с многими людьми.

Нередко установить контакт с человеком не удается именно вследствие

первоначальной антипатии, вызванной внешней оценкой следователя.

Профессиональная юридическая деятельность отличается сложностью и

многогранностью. Ее психологический анализ всегда дает возможность выделить

ряд этапов, через которые происходило движение к конечной цели —

установлению истины. В той или иной степени в профессиональной юридической

деятельности можно выделить следующие стороны: поисковая (познавательная),

коммуникативная, удостоверительная, организационная, реконструктивная

(конструкционная), социальная.

В каждой из указанных выше сторон реализуются соответствующие

личностные качества, обеспечивая успешность деятельности.

Деятельность юриста — многоуровневое, иерархическое явление. На

каждом уровне достижение свойственных данному уровню целей обеспечивается

соответствующими личностными структурами, причем их достижение обеспечивает

возможность перехода к достижению целей высоких уровней деятельности.[39]

заключение

По мере усложнения различных сторон юридической деятельности растут

требования, предъявляемые к личности человека, который избрал такую работу

в качестве основной жизненной цели.

Готовность личности молодого человека к профессиональной деятельности

в правоприменительной системе, будучи целостным личностным образованием,

включает в себя мотивационные, познавательные, эмоциональные и волевые

компоненты.

Так, мотивы отражают стремление молодого человека стать следователем,

адвокатом, нотариусом или прокурором и потребность успешно выполнять свои

должностные обязанности по раскрытию преступлений, всестороннему и полному

расследованию уголовных дел, исследованию причин преступности и их

квалифицированной профилактики. В этой же сфере находится стремление

будущего специалиста к достижению профессиональных успехов, желание

показать себя как специалиста с наилучшей стороны. К познавательным

аспектам относится понимание абитуриентом стоящих перед ним в будущем задач

в сфере профессиональной деятельности, ясное представление о различных

сторонах этой деятельности и ее психологических особенностях, представление

о профессиональных ситуациях (например, следственных ситуаций), способность

видеть себя в будущем в качестве специалиста, разрешающего эти ситуации.

Эмоциональной стороной готовности является чувство личной

ответственности будущего молодого специалиста за результаты деятельности в

сфере борьбы с преступностью, а также уверенность в своих силах и

способности преодолеть многие объективные и субъективные преграды, которые

могут возникнуть в процессе достижения профессиональных целей. Далее сюда

относятся чувства удовлетворения в процессе достижения торжества закона над

беззаконием, социальной справедливости и т. п.

Наконец, волевые компоненты отражают концентрацию личности на

выполнение профессиональной задачи, достижение гармонии между требованиям

профессии и личностью работника и обеспечиваются двумя направлениями —

профессиональной ориентацией и профессиональным отбором. Оба эти

направления решают одну и ту же проблему, но с разных сторон.

Профессиональная ориентация идет «от человека» и отвечает на вопрос: «Какая

именно из бесконечного разнообразия профессий больше всего подходит для

данного человека», профессиональный отбор идет «от требований профессии», и

его задачей является выбор из ряда кандидатов одного, наилучшим образом

приспособленного (в силу своих личных особенностей и свойств) для данной

профессии. Профессиональный отбор гораздо сложнее, чем профориентация, и

требует для своего осуществления большой подготовительной работы. При этом

все большее значение приобретают психологические факторы: наличие у

абитуриентов соответствующих задатков и личностных качеств, которые в ходе

обучения в юридическом вузе должны быть приведены в системы навыков, умений

и знаний, обеспечивающих успех на практической работе.

Профориентация— это знание особенностей профессии, а также

профессионально необходимых и противопоказанных для нее качеств и свойств

личности специалиста.

Весьма перспективный путь решения этой задачи, который обеспечивает

заблаговременное ознакомление школьников с той или иной специальностью,

сочетающееся с выработкой интереса к ней, — профессиональная ориентация их

непосредственно в последние годы обучения в школе. Умело поставленная

работа по профессиональной ориентации школьников приводит к тому, что

молодежь начнет свое обучение в вузе с настоящим интересом к своему

будущему труду, с пониманием его общественной значимости. А это является

важной предпосылкой к будущей высокой активности специалиста.

Я считаю, что воспитание высоких морально-этические и

профессиональные качеств представителей юридических профессий и

специальностей – необходимая и одна из главных задач сегодняшнего

профессионального обучения.

список литературы

ВАСИЛЬЕВ В. Л. ЮРИДИчЕСКАя ПСИХОЛОГИя. Л., 1974.

Васильев В. Л. Этика в юриспруденции и предпринимательской деятельности.

СПб., 1995.

Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

Кони А. Ф. Приемы и задачи обвинения// Избранные произведения. М., 1959.

Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной реформы

(процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое пособие.

М., 1994.

Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб., 1997.

Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

-----------------------

[1] Васильев В. Л. Юридическая психология. Л., 1974.

[2] Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

[3] Васильев В. Л. Этика в юриспруденции и предпринимательской

деятельности. СПб., 1995.

[4] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[5] Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

[6] Васильев В. Л. Юридическая психология. Л., 1974.

[7] Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

[8] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной реформы

(процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое пособие.

М., 1994.

[9] Васильев В. Л. Этика в юриспруденции и предпринимательской

деятельности. СПб., 1995.

[10] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[11] Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

[12] Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

[13] Общая психология/ Под ред. Петровского А. В. – М.: Юристъ, 1998.

[14] Васильев В. Л. Юридическая психология. Л., 1974.

[15] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[16] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[17] Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

[18] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной

реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое

пособие. М., 1994.

[19] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[20] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[21] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной

реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое

пособие. М., 1994.

[22] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[23] Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб.,

1997.

[24] Коченев М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.

[25] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной

реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое

пособие. М., 1994.

[26] Кони А. Ф. Приемы и задачи обвинения// Избранные произведения. М.,

1959.

[27] Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб.,

1997.

[28] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[29] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[30] Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб.,

1997.

[31] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной

реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое

пособие. М., 1994.

[32] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[33] Кони А. Ф. Приемы и задачи обвинения// Избранные произведения. М.,

1959.

[34] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

[35] Кореневский Ю. В. Государственное обвинение в условиях судебной

реформы (процессуальный, тактический и нравственный аспекты): Методическое

пособие. М., 1994.

[36] Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб.,

1997.

[37] Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

[38] Практическая психология. Учебник под ред. Тутушкиной М. К. М.—СПб.,

1997.

[39] Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

Страницы: 1, 2