Курсовая работа: Понятие "жизнь" в "Евгении Онегине" А.С. Пушкина

Бахтин писал о сущности метафоры: «В каждом мельчайшем элементе поэтической структуры, в каждой метафоре, в каждом эпитете мы найдем химическое соединение познавательного определения, этической оценки и художественно-завершающего оформления».[19]

В метафоре «заключено имплицитное противопоставление обыденного видения мира… необычному, вскрывающему индивидную сущность предмета».[20]

Метафора способствует образованию непредсказуемых межфреймовых связей, которые обладают большой эвристической силой (согласно теории Минского). Если возможны межфреймовые связи, значит, возможны и межслотовые.

Одной из основных метафор в тексте «Евгения Онегина» является метафора огня. «И в одиночестве жестоком сильнее страсть ее горит»: здесь сему «жизнь» несет страсть горит, являясь метафорой огня. Страсть горит, т.е. страсть уподобляется огню. От огня – пламя и жар. Следовательно, страсть Татьяны жаркая, горячая. «И в одиночестве жестоком сильнее страсть ее горит» - повествовательное предложение, целью которого является сообщение, утверждение факта. Т.е., «страсть горит» есть для нас признак жизни, а, следовательно, мы можем говорить о проявлении эроса.

Похожий пример: «Ждала Татьяна с нетерпеньем,/Чтоб трепет сердца в ней затих,/Чтобы прошло ланит пыланье.» - «трепет сердца» - антропоморфная метафора. «Сердце» дает устойчивую ассоциацию с сердечным чувством, любовью. «Ланит пыланье» - это метафорическое выражение огня.

Еще один пример: «Питая жар чистейшей страсти,/Всегда восторженный герой/Готов был жертвовать собой…» Этот пласт метафор очень древний, ведь любовь тут есть, прежде всего, физиологическое состояние. Очевидна в таком случае и связь с рождением, а, значит, и жизнью. Все вместе в контексте дает картину любви – сильного, не только сердечного чувства. Метафоры огня здесь актуализируют такой компонент значения слова «любовь» как «сильное чувство».

«Увял! Где жаркое волненье…» – метафора огня. Жаркое волненье есть чувство, жаркое чувство есть любовь. Вопрос «Где?» и контекст указывают на отсутствие данного признака. Т.е. признака жизни (жаркого волненья) нет, следовательно, можно говорить о проявлении танатоса или смерти. Следовательно, метафора огня в данном случае действительно образует связь фреймов «эрос» и «танатос», она сближает несовместимое.

«Увял» - это фитоморфная метафора. Книга «Пушкинская фразеология» дает толкование такому типу метафор: «Для обозначения умирания в поэзии рассматриваемого периода широко употребляются глагол вянуть - увянуть – увядать. Содержанием этих глаголов-метафор является уподобление смерти человека увяданию растения, цветка. В поэтической практике конца XVIII и особенно начала XIX века оказались теснейшим образом переплетены при употреблении этих метафор две различные образные и генетические стихии. С одной стороны, генетически восходящая к французскому источнику традиция уподобления молодости … цветению и расставания с молодостью – увяданию … С другой стороны, в …русской книжной традиции увяданию уподоблялось одряхление».[21]

 Рождение, молодость традиционно связаны с весной или ранним летом. Творчество Пушкина не составляет исключения. Среди потенциальных сем лексического значения слова «весна» для автора текста будут актуальны следующие:

-   любовь

-   молодость

-   гроза

-   первые цветы

-   состояние радости, веселья, чувство обновления, характерное для человека в это время года

-   цветение растений

Следовательно, если автор текста хочет показать начало жизни, молодость он говорит: «В те дни, когда в садах Лицея/Я безмятежно расцветал /Читал охотно Апулея,/А Цицерона не читал,/В те дни, в таинственных долинах,/Весной, при кликах лебединых,/Близ вод, сиявших в тишине,/Являться Муза стала мне», где «расцветал» - фитоморфная метафора, которая несет сему «весна, начало жизни» (ср. «…она/Цвела как ландыш потаенный…» - о Татьяне); весна осмысляется как пора начала творчества. Апулей, античный автор, чей роман «Золотой осел» наполнен эротическими эпизодами был милее юному поэту, чем риторика Цицерона.

Проиллюстрируем межслотовые связи. Движение как человеческая активность – один из наиболее часто встречающихся слотов: «ребенок был резов, но мил» - здесь сему «жизнь», связанную с Эросом как созидающей силой, несет «резов». Контекстуальная антонимия в данном примере является исключительно важной. Резвость как проявление жизни противопоставлена приятности, «милости», что дает возможность говорить о том, что подвижность, даже суетность взрослого человека не очень приятна автору текста. В.В.Набоков пишет: «Примечательно, что именная часть составного сказуемого – резóв – с ударением, перенесенным на последний слог, делает эпитет сильнее, выразительнее, чем основная форма прилагательного – резвый, обычно означающего «живой», «игривый», «веселый»,«подвижный», «резвый»». (Набоков В.В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. М., 1999. С.44). Похожий пример из этой же главы: «Люблю я бешеную младость,/И тесноту, и блеск, и радость…» подтверждает выдвинутый ранее тезис. «Бешеная младость» представляет собой почти тоже, что и «был резов» - молодость неразрывно связана с движением. Здесь прямо говорится «люблю». Т.о. создается связь между любовью, молодостью и движением в составе одного фрейма «эрос».

Движение может быть выражено и через метафору: «Освободясь от пробки влажной,/Бутылка хлопнула; вино/Шипит…» - кроме образа фейерверка («бутылка хлопнула»), здесь еще и шипящее (пенистое, игристое), т.е. шампанское вино – все создает атмосферу праздника – именин Татьяны. С другой стороны, «хлопнула» может восприниматься как намек на оружейный залп, а шипение может осмысляться как шипение змеи (зооморфная метафора).

Ю.М. Лотман в своем «Комментарии…» пишет, что картина плясок на именинах Татьяны (конец пятой главы) композиционно перекликается с дьявольским сном Татьяны и предвещает убийство Ленского.[22] Да и сама «Татьяна чуть жива». Т.о., Пушкиным переосмысливается образ бала. Бал как воплощение энергии, жизни, веселья в первой главе становится в пятой предвестником смерти молодого поэта.

«Любви все возрасты покорны;/Но юным, девственным сердцам/Ее порывы благотворны,/Как бури вешние полям:/В дожде страстей они свежеют,/И обновляются, и зреют…» - развернутая фитоморфная метафора. Юные сердца свежеют, обновляются, зреют – как поля; с другой стороны – любовь сравнивается с вешней (весенней) бурей. Как видно из приведенных выше примеров, такой тип метафоры - один из самых употребительных не только в романе Пушкина, но и в предшествующей литературной традиции.

«Поклонник славы и свободы,/В волненьи бурных дум своих/Владимир и писал бы оды,/Да Ольга не читала их» - свобода мыслится здесь как свобода от норм (противопоставление классицизма с его жесткими правилами и романтизма). «Волненье бурных дум» - метафора воды. Вода достаточно часто есть символ свободы, например: «Придет ли час моей свободы?/Пора, пора!- взываю к ней;/Брожу над морем, жду погоды,/Маню ветрила кораблей./Под ризой бурь, с волнами споря,/По вольному распутью моря/Когда ж начну я вольный бег?», где с морем связана свобода выбора – море уподобляется перекрестку дорог (распутью), с которым связан один из мотивов русского героического эпоса. Также перекличка со строками: «И вас покинул мой Евгений./Отступник бурных наслаждений,/Онегин дома заперся» - свобода жизни, поведения, «волненье бурных дум» - свобода мысли. И то, и то дорого автору, но следующее далее ироническое замечание о попытке литературного труда героя делает свободу мысли более высокой.

Интересен пассаж из последней главы «И он не сделался поэтом,/Не умер, не сошел с ума». Для Онегина быть поэтом, сумасшедшим или покойником, видимо, одно и то же, что явно не совпадает с авторской позицией.

Таким образом, самыми яркими и часто встречающимися метафорами являются метафоры огня, воды и фитоморфные скрытые сравнения. Причем употребление данных приемов находится в контексте традиции. Огонь, прежде всего, связан с любовью, сердечным волнением; вода – со свободой мысли и действия, а уподобление цветку, растению – с молодостью (если названо цветение) или со смертью, умиранием (если названо увядание).

§2. Сравнение и семантическое варьирование как способы построения концепта. Речевые воплощения концепта «жизнь».

§2.1 СРАВНЕНИЕ

Кроме скрытого сравнения, Пушкин использует и прямое сопоставление вещей: «Толпа в гостиную валит:/Так пчел из лакомого улья/На ниву шумный рой летит». Сравнение-образ приводит к тому, что гости и пчелы сливаются в микрокартину. Образом пчел подчеркивается (не ярко) и назойливость гостей.

«Сменит не раз младая дева/Мечтами легкие мечты;/Так деревцо свои листы/Меняет с каждою весною.» - Развернутое фитоморфное сравнение, где молодая девушка напрямую сравнена с молодым деревцем, отсылает к мифу. В уподоблении мечтаний девушки листьям дерева важна повторяемость («сменит не раз»). Само сравнение находится в контексте русской народной традиции – например, обряд завивания березок на Троицу, в котором участвовали молодые девушки, был призван поддержать вегетативную силу природы.

§2.2 СЕМАНТИЧЕСКОЕ ВАРЬИРОВАНИЕ

-   «Нет, никогда средь пылких дней/Кипящей младости моей/ Я не желал с таким мученьем/Лобзать уста младых Армид…»;

-    «Зато и пламенная младость/Не может ничего скрывать./Вражду, любовь, печаль и радость/Она готова разболтать»;

-    «Люблю я бешеную младость,/И тесноту, и блеск, и радость…»

-    «Гадает ветреная младость,/Которой ничего не жаль…»

Кипящая/бешеная/пламенная/ветреная младость есть семантическое варьирование на основе метафоры. [23]

Чтобы понять значимость и цель варьирования, надо ответить на несколько основных вопросов:

-   Какой образ варьируется?

-   Какой признак акцентируется?

-   Какой центральный аспект образа подвергается варьированию?

В приведенных выше примерах центральным образом является образ молодости. Близкими по смыслу будут кипящая (в значении с силой, бурно) и бешеная (большой силы) младость. Здесь центральный аспект образа, подвергающийся варьированию – это сила проявления младости. Т.о., молодость в этих двух примерах бурная, с большой силой напряжения проявляющаяся пора жизни.

С другой стороны, взглянув на контекст («Нет, никогда средь пылких дней/Кипящей младости моей/ Я не желал с таким мученьем/Лобзать уста младых Армид…»), можно сопоставить кипящую и пламенную младость. Т.е. молодость неразрывно связана с любовью, а, значит, и с жизнью.

Другой смысл в выражении «ветреная младость». Она представлена как легкомысленная, пустая. Без труда можно заметить отличие в значении слова младость – в данном случае младость – не пора жизни, а поколение, молодежь. В таком же значении употреблено слово младость и в сочетании с прилагательным ветреная. На основе ассоциаций и контекста можно объединить пламенную и ветреную молодость как несдержанную, подчиняющуюся порыву, какому-то движению.

Очевидна и связь приведенных примеров с основными метафорами (огонь, вода), рассмотренными в предыдущем параграфе.

§2.3 ДВИЖЕНИЕ

Движение рассматривается нами как основной признак живого. Под движением понимается как человеческая активность, так и явления природы (метель, ветер, вода) и все то, что можно назвать антропоморфной метафорой.

«Свободна русская езда/В двух только случаях: когда…/ Зима свершит, треща от гнева,/Опустошительный набег…» или: «Опять любовник молодой бежал за милой суетой» или: «Гонимы вешними лучами,/С окрестных гор уже снега/Сбежали мутными ручьями/На потопленные луга…/ Пчела за данью полевой/Летит из кельи восковой». В этих примерах сему «жизнь» несут слова езда, молодой, суетой, сбежали, гонимы, летит. Часть из них связана с движением (с жизнью, следовательно); молодой – с молодостью как с жизнью.

Приведенные примеры пересекаются с отдельной группой фрагментов текста, где перед читателем – пространство, наполненное людьми. Это сцены в театре, именины Татьяны и бал в седьмой главе. Здесь создается впечатление т.н. «прочеловеченного пространства»: картины плясок: «И в залу высыпали все./И бал блестит во всей красе», волнения людей: «Театр уж полон; ложи блещут;/Партер и кресла, все кипит;/ В райке нетерпеливо плещут…» и театрального представления («Еще амуры, черти, змеи/На сцене скачут и шумят»).

 Сема «движение» может быть выражена и апофатически: «Опрятней модного паркета/Сверкает речка, льдом одета…/Мелькает, вьется первый снег…». Ледяная река неподвижна, мертва. Но в данном контексте она не смыслится такой, т.к. она «сверкает». Снег, который «мелькает, вьется» дополняет картину движения.

«Там, там под сению кулис/Младые дни мои неслись.» - одновременно и движение (неслись), и молодость (младые дни) – метафора, показывающая, с одной стороны, скоротечность жизни, а с другой, не несущая ощущения приближения смерти. Второй вариант кажется более естественным.

§2.4 ИДИЛЛИЧЕСКИЕ МОТИВЫ

Идиллические мотивы очень сильны в тексте «Евгения Онегина», где значительную часть занимает описание деревенской жизни героев. Идиллическое состояние вообще характеризуется гармоничностью человеческих отношений. Идиллия (греч. εíδúλλιον – изображение, картинка) как жанр лироэпической поэзии описывает мирные бытовые пейзажи, безмятежную жизнь земледельцев с их простым характером.

В романе есть несколько взглядов на деревенскую жизнь – она показана глазами автора, Татьяны, Онегина. Так, например, авторские слова: «Цветы, любовь, деревня, праздность,/Поля! Я предан вам душой» -

идиллические мотивы соединяются с эротическими и с мотивом цветения. Или: «Весна в деревню вас зовет,/Пора тепла, цветов, работ,/Пора гуляний вдохновенных/И соблазнительных ночей» - ассоциативный круг расширяется. Весна – это не только любовь, но и полевые работы. Известно, что все весенние обряды и работы связаны с поддержанием плодородия земли.[24] Полевые работы и соблазнительные ночи в таком свете приобретают новый смысл, становятся взаимосвязанными.

 «Там поток/Засеребрился; там рожок/Пастуший будит селянина./Вот утро: встали все давно» и как противопоставление: «А Петербург неугомонный/Уж барабаном пробужден» - антиидиллия. Пастуший рожок и бой военных барабанов, тихая деревенская жизнь и шумная столица – ясно, чтó милее автору.

Но идиллия становится и объектом иронии: «Деревня, где скучал Евгений,/Была прелестный уголок/ Там друг невинных наслаждений/Благословить бы небо мог» - взгляд главного героя. Похожий пример авторской иронии: «Он в том покое поселился,/Где деревенский старожил/Лет сорок с ключницей бранился,/В окно смотрел и мух давил».

§2.5 ЛЮБОВЬ

Отдельный слот представляют фрагменты текста, напрямую связанные с любовью.

«Пора пришла, она влюбилась./Так в землю падшее зерно/Весны огнем оживлено». Очень интересная цепочка ассоциаций: любовь - начало жизни (зерно) – весна – жизнь. Причем зародившееся у Татьяны чувство связано с наступлением особой поры.

Ее чувство Пушкин связывает с зерном, попавшим в благодатную почву и согретое лучами солнца. Под благодатной почвой на основе текста «Евгения Онегина» можно понимать увлечение героини романами восемнадцатого века, а под огнем весны – появление главного героя. Это подтверждают следующие строки романа: «Одушевленные созданья,/Любовник Юлии Вольмар,/Малек-Адель и де Линар,/И Вертер, мученик мятежный…/Все для читательницы нежной/ В единый образ облеклись,/В одном Онегине слились».

«Подслушать сердца первый звук,/Преследовать любовь, и вдруг/Добиться тайного свиданья…» - «сердца первый звук» здесь – зарождающаяся жизнь. Т.о., первые моменты любви есть первые моменты жизни.

«Он пел любовь, любви послушный…» - достаточно банальный образ – любовь как песня. Лотман отмечает, что «строфа дает набор общих мест романтической поэзии…Тематика поэзии Ленского также подчеркнуто повторяет общие места романтических элегий».[25] Пушкин нарочно таким образом снижает и образ Ленского, и всю его любовь. Этот тезис подтверждает и С.Г. Бонди в своей работе «Рождение реализма в творчестве Пушкина»: автор статьи приводит цитату из письма поэта А.И. Тургеневу: «Я на досуге пишу новую поэму «Евгений Онегин», где захлебываюсь желчью».[26]

«Я не больна/ Я…знаешь, няня…влюблена» - необычный пример, где любовь не равна болезни, как часто бывает у литературных героев, а любовь равна здоровью, а, значит, жизни.

Любовь в тексте романа может быть связана даже со смертью. Например: «Увы, любовник молодой,/Поэт, задумчивый мечтатель,/Убит приятельской рукой!». Новое сочетание: молодость и любовь в контексте со смертью. Вообще, «любовник молодой» - это достаточно часто встречающаяся характеристика Ленского. Здесь словами «любовник молодой…убит» автором подчеркивается противоестественность гибели Владимира, что вполне понятно.

§2.6 СМЕРТЬ. СКОРОТЕЧНОСТЬ ЖИЗНИ

Достаточно подробно смерть как апофатическое проявление жизни рассматривалась в начале этой главы, где речь шла о фитоморфной метафоре и в предыдущем пассаже. Тем не менее, можно привести еще несколько примеров из романа: «Под небом Африки моей/Вздыхать о сумрачной России,/Где я страдал, где я любил,/Где сердце я похоронил…». Здесь в один ряд встали «страдал»-«любил»-«похоронил». В данном контексте любовь, прежде часто связанная с рождением, связана с умиранием: субъект похоронил сердце, похоронил свою жизнь на родине. Строфа, как указывает Лотман, написана во время работы над третей главой «Онегина» в Одессе, когда Пушкин задумывался о побеге из России, где царское правительство не давало ему жить и работать. Т.о., побег из Российской Империи в Африку, на историческую родину, должен был открыть для поэта новую жизнь. Но автор, хоть и называет Африку своей, предполагает, что будет вздыхать о безмерно любимой России, где прожил всю свою жизнь.

 «И так они старели оба./И отворились наконец/Перед супругом двери гроба…» - в данном контексте смерть связана со скоротечностью жизни («И так они старели оба»). Т.е. смерть есть логичное продолжение жизни (нечто похожее мы видели в рассмотренном выше примере с цепочкой «страдал»-«любил»-«похоронил», где смерть - естественный финал жизни).

Но можно прочитать все иначе: двери отворились наконец; здесь подчеркнута бессмысленность жизни. Этот фрагмент перекликается с XXXVII-XXXIX строфами шестой главы романа, где автор дает нам два варианта жизни Ленского – прозаический и героический. Нетрудно заметить, что прозаический вариант схож с тем, как провел и закончил свою жизнь отец Татьяны (о чем и говорится в приведенной выше цитате). Но XVIII строфа пропущена, поэтому предпочесть один из вариантов как более реальный.[27]

«Лета к суровой прозе клонят, /Лета шалунью рифму гонят…» - здесь молодость связана с поэзией, живостью, а наступающая старость (зрелость) – с прозой. Это лирическое отступление находится в романе в конце главы, в которой происходит убийство Владимира Ленского. Осмысляя возможную судьбу юного поэта, автор романа приходит к рефлексии над собственной жизнью. Следующие далее строки «Ужель мне скоро тридцать лет?» - риторический вопрос, по сути. И далее: «Ужель и впрямь и в самом деле/Без элегических затей/Весна моих промчалась дней… /Но так и быть: простимся дружно,/О юность легкая моя!../Благодарю тебя. Тобою/Среди тревог и в тишине,/ Я насладился… и вполне;/Довольно! С ясною душою/Пускаюсь ныне в новый путь/ От жизни прошлой отдохнуть». Здесь весна представлена как юность, пролетевшая незаметно («без элегических затей» - без рефлексии)

§2.7 СВОБОДА

В составе этого фрейма два слота. Это личная свобода (свобода действия, свобода от общественных норм) и свобода мысли.

Размышления о человеческой судьбе на основе оппозиции свобода/рок характерны для творчества Пушкина в целом. В «Евгении Онегине» происходит перекличка с темой свободы в лирике Пушкина вообще и со стихотворением «К морю» в частности («По вольному распутью моря/Когда ж начну я вольный бег?»). Свобода осмысляется как свобода творчества: «Свободен, вновь ищу союза/Волшебных звуков, чувств и дум;/Пишу, и сердце не тоскует,/Перо, забывшись, не рисует,/Близ неоконченных стихов,/Ни женских ножек, ни голов…»

 «Волшебный край! там в стары годы,/Сатиры смелый властелин,/Блистал Фонвизин, друг свободы…» - Фонвизин – одна из знаковых фигур пушкинского творчества вообще. Всякий раз, обращаясь к XVIII веку, Пушкин обращается к фигуре Дениса Ивановича, известного своей резкой басней «Лисица кознодей», смелыми комедиями на общественные темы и вызвавшими бурную реакцию в обществе «Письмами из Франции». Фонвизин – символ свободы в творчестве Пушкина.

«Я каждым утром пробужден/Для сладкой неги и свободы:/Читаю мало, долго сплю,/Летучей славы не ловлю» - свобода здесь – индивидуальная, частная жизнь, которая противопоставлена жизни в обществе. Тут сильны идиллические мотивы, как и в следующем фрагменте текста: «Имеет сельская свобода/Свои счастливые права/Как и надменная Москва» - опять же идиллия. «Сельская» жизнь против «надменной» Москвы (идиллия и антиидиллия, как и в случае с пробужденным барабаном Петербургом).

Очевидно, что личная свобода связана для автора романа прежде всего с Онегиным, в то время как свобода мысли актуальна для самого Пушкина.

§2.8 РОК. ПРЕДРЕШЕННОСТЬ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА

Тема судьбы особенно сильно проявляется в романе в письмах Онегина и Татьяны. Тут срабатывает стереотип предрешенности жизни человека, выдвигается тезис, что человек перед судьбой – Ничто (с большой буквы). Но трагических событий (в полном смысле слова «трагедия»), между тем, не происходит.

Приведем несколько примеров: «Но вы, к моей несчастной доле/Хоть каплю жалости храня,/Вы не оставите меня»,- говорит (пишет) Татьяна о своей любви. На что Онегин ей отвечает: «…я не создан для блаженства;/Ему чужда душа моя…».. У героини – несчастная судьба (доля), и герою от рождения не суждено быть счастливым. Пример в эту же группу: «А я в напрасной муке трачу/Судьбой отсчитанные дни», где продолжительность напрасной жизни зависит от судьбы, предопределена.

С другой стороны, не только божественная воля может что-то решать, но и воля человека: «Но так и быть: я сам себе/Противиться не в силах боле;/Все решено: я в вашей воле,/И предаюсь своей судьбе». Здесь уже Татьяна должна решить, что же сделать с ненавистной Онегину его жизнью.

 «Ах, он любил, как в наши лета/Уже не любят; как одна/Безумная душа поэта/Еще любить осуждена» - появляется мотив наказания («осуждена»). Здесь любовь проявляется с неожиданной стороны – как наказание, как «принадлежность» безумца, чья душа приговорена к любви.

Заключительный пример – глас отчаянья и автора, и героев:

Но те, которым в дружной встрече

Я строфы первые читал...

Иных уж нет, а те далече,

Как Сади некогда сказал.

Без них Онегин дорисован.

А та, с которой образован

Татьяны милый Идеал...

О много, много Рок отъял!

Блажен, кто праздник Жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочел Ее романа

И вдруг умел расстаться с ним,

Как я с Онегиным моим.

концепт жизнь лексический онегин

Заключение

Итак, мы рассмотрели концепт «жизнь» и способы его лексической репрезентации в романе в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Концепт был исследован на основе положения о том, что каждый существующий в языке и культуре концепт представлен в тексте конкретной своей разновидностью – речевым воплощением концепта (РВК).

Концепт «жизнь» в романе построен на основе оппозиций эрос/танатос и свобода/рок. Использованная схема сценарий-фрейм-слот позволила более четко распределить собранный в оппозициях материал.

Выделяется несколько основных приемов концептостроения:

-   Метафора: метафора огня, воды, фитоморфная метафора, которая, образуя непредсказуемые межфреймовые и межслотовые связи, совмещает полярные понятия (жизнь/смерть);

-   Семантическое варьирование на основе метафоры, которое способствует наиболее полному раскрытию в тексте романа образа молодости;

-   Сравнение: сравнение – образ; фитоморфное сравнение, которое находится в контексте народной традиции.

В тексте романа концепт «жизнь» представлен следующими своими РВК:

-   Любовь;

-   Свобода;

-   Идиллия;

-   Движение;

-   Смерть, скоротечность жизни;

-   Рок, предрешенность жизни человека.

Выделение контекстуальных воплощений концепта позволило глубже понять философию жизни, предложенную автором, помогло (в некоторой степени) реконструировать индивидуально-авторскую картину мира, отраженную в тексте. Индивидуально-авторская картина мира несет в себе черты языковой личности ее создателя, что обусловлено эстетическим характером отражения действительности и антропоцентризмом текста.

Проанализировав текст романа, мы увидели, что в «Евгении Онегине», как и в любом литературно-художественном тексте, осуществляется эстетическая концептуализация мира. Автор вносит в концепт индивидуальные смыслы, отличные от общеязыковых. Это обусловлено объективными законами мироустройства и оценочной позицией автора, его специфическим углом зрения. Именно на основании этого тезиса можно говорить о реконструкции языковой личности автора текста.

Дальнейшее исследование может осуществляться как реконструкция авторской картины мира и языковой личности создателя текста.

Список использованной литературы

1.  Абушенко В.Л., Кацук Н.Л. Концепт//Постмодернизм: Энциклопедия. Минск, 2001.

2.  Алисова Т.Б. Концепт истины у Данте.//Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995.

3.  Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс// Теория метафоры. М.,1990. С.17.

4.  Аскольдов С.А. Концепт и слово// Русская словесность: Антология. М., 1997.

5.  Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

6.  Бастриков А.В., Бастрикова Е.М. Концепт “совесть” в русском языке XVIII века// Актуальные проблемы современной русистики: В 2-х ч. Киров, 2000. Ч.1.

7.  Бахтин М.М. Проблема речевых жанров//Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб, 2000.

8.  Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина.//В.Г. Белинский. ПСС. М.,1955.

9.  Благой Д.Д. Душа в заветной лире. М.,1979.

10.  Благой Д.Д. Мастерство Пушкина. М., 1955.

11.  Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1813-1826). М.-Л., 1950.

12.  Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830). М.,1967.

13.  Бонди С.Г. Рождение реализма в творчестве Пушкина// Бонди С.Г. О Пушкине. М., 1978.

14.  Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М.,1974.

15.  Бродский Н.Л. "Евгений Онегин", роман А.С. Пушкина. М.,1964.

16.  Брюсов В.Я. Мой Пушкин. Статьи, исследования, наблюдения. М.-Л., 1929.

17.  Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Лексика и общие замечания о слоге. Киев, 1957.

18.  Булыгина Т.В.; Шмелев А.Д. Концепт долга в поле долженствования. // Логический анализ языка. М., 1991.

19.  Виноградов В.В. Пушкин и история русского литературного языка. М.-Л., 1936.

20.  Виноградов В.В. Пушкин и русский литературный язык XIX века.//Пушкин – родоначальник новой русской литературы. М.-Л., 1941.

21.  Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М.,1941.

22.  Виноградов В.В. Язык Пушкина. М.-Л., 1935.

23.  Виноградов В.В. Язык художественного произведения //Вопросы языкознания. 1954. №5.

24.  Винокур Г.О. Наследство XVIII века в стихотворном языке Пушкина.// Пушкин – родоначальник новой русской литературы. М.-Л., 1941.

25.  Винокур Г.О. Понятие поэтического языка.//Г.О.Винокур. О языке художественной литературы. М.,1991.

26.  Воркачев С.Г. Концепт «счастье»: понятийный и образный компоненты//Изв. АН. Серия литература и язык. Т.60. №6.

27.  Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании// Филол. науки. 2001. №1.

28.  Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина. СПб, 1999.

29.  Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1988.

30.  Гей Н.К. Гармония пушкинского стиля.//Русская речь. 1977.№3.

31.  Греймас Альгирдас Ж., Курте Жозеф. Семиотика: Объяснительный словарь теории языка.//Семиотика: Семиотика языка и литературы/Пер. с англ., фр., исп./Сост., вст.ст. и общ. редакция Ю.С.Степанова. М.: Радуга, 1983.

32.  Гроссман Л.П. Пушкин. М.,1958.

33.  Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.,1957.

34.  Данькова Т.Н. Концепт «любовь» и его словесное воплощение в индивидуальном стиле А.Ахматовой. Автореф. дис...канд. филол. наук. Воронеж, 2000.

35.  Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб, 1998.

36.  Достоевский Ф.М. Пушкин (очерк).//Ф.М.Достоевский. ПСС: В 30-ти т. Л., 1984. Т.26.

37.  Жданова Л.А., Ревзина О.Г. Власть: языковое значение и концепт.// Семантика языковых единиц: Материалы 3-й межвуз. н.-и. конф. М., 1992. Ч. 1.

38.  Ильинская И.С. Лексика стихотворной речи Пушкина. «Высокие» и поэтические славянизмы. М.,1970.

39.  Илюхина Н.А. Образ в лексико-семантическом аспекте. Самара, 1998.

40.  Квятковский А.А. Поэтический словарь. М.,1966.

41.  Колесов В.В. Концепт культуры: образ-понятие-символ.// Вестн. С. -Петербург. ун-та. Сер. 2, История, языкознание, литературоведение. СПб, 1992. Вып. 3.

42.  Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

43.  Кубрякова Е.С. О новых путях исследования значения: Теория айсберга//Проблемы семантического описания единиц языка и речи. Минск, 1998.

44.  Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М.,1989.

45.  Левин В.Д. Очерк стилистики русского литературного языка конца XVIII-начала XIX в. (Лексика). М.,1964.

46.  Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка//Русская словесность. М.,1997.

47.  Логический анализ языка: культурные концепты. М.,1991.

48.  Лотман Ю.М. А.С. Пушкин. Биография писателя. Л., 1981.

49.  Лотман Ю.М. Культура и взрыв //Семиосфера. СПб., 2000.

50.  Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.,1983.

51.  Лотман Ю.М. Роман в стихах Пушкина “Евгений Онегин”. Тарту, 1975.

52.  Лукин В.А. Концепт истины и слово истины в русском языке.//Вопросы языкознания. 1993. №4.

53.  Маковский М.М. «Картина мира» и миры образов: лингвокультурологические этюды//Вопросы языкознания. 1992. №6.

54.  Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы. Л.,1982.

55.  Мароши В.В. Что есть дискурс//Дискурс. 1996. №2.

56.  Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. (Бахтин под маской. Маска вторая). М., 1993.

57.  Мейлах В.С. Пушкин и его эпоха. М.,1958.

58.  Мережковский Д.С. Вечные спутники (Пушкин). СПб, 1906.

59.  Миллер Л.В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория// Мир рус. слова. СПб., 2000. №4.

60.  Набоков В.В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. М., 1999.

61.  Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1994.

62.  Неретина С.С. Тропы и концепты//www.philosophy.ru

63.  Новейший философский словарь. Мн., 1998.

64.  Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.,1999.

65.  Панченко Н.Н. Средства объективации концепта «обман» (на материале русского и английского языков). Автореф. дис...канд. филол. наук. Волгоград, 1999.

66.  Познякова Н.В. Концепт "огня" в поэзии А.А. Фета.// Текст как реальность: содержание, форма, изучение. Тула, 1997.

67.  Поэтическая фразеология Пушкина. М.,1969.

68.  Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. Л., 1975.

69.  Пушкин А.С. Евгений Онегин//Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10-ти тт. М., 1950. Т.5.

70.  Пушкин в мировой литературе. Сб. статей. Л.,1926.

71.  Пушкин в русской философской критике. М.,1990.

72.  Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М.,1988.

73.  Саморукова И.В. Дискурс – художественное высказывание – литературное произведение: Типология и структура эстетической деятельности. Самара, 2002.

74.  Саморукова И.В. Художественное высказывание как литературоведческая категория: постановка проблемы/Научные доклады и лекции Самарского государственного университета. Серия «Литературоведение». Самара, 2000.

75.  Семантика языковых единиц: Материалы 3-й межвуз. н.-и. Конф. М., 1992. Ч.1.

76.  Сергеева Е.В. Проблема интерпретации термина "концепт" в современной лингвистике// Русистика: лингвистическая парадигма конца ХХ века. СПб., 1999.

77.  Словарь языка Пушкина. М.-Л., 1958.

78.  Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997.

79.  Степанов Ю.С. Концепт "причина" и два подхода к концептуальному анализу языка - логический и сублогический //Логический анализ языка. М., 1991

80.  Степанов Ю.С., Проскурин, С.Г. Концепт "действие" в контексте мировой культуры.// Логический анализ языка. М., 1992

81.  Стернин И.А. Концепт и языковая семантика//Связи языковых единиц в системе и реализации: Когнитивный аспект. Тамбов, 1999. Вып.2.

82.  Суродина Н.Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота» (на материале поэтического языка московских концептуалистов). Автореф. дис...канд. филол. наук. Волгоград, 1999.

83.  Тарасова И.А. Концепт "вечность" в поэтическом мире Г. Иванова.// Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты. Саратов, 2000.

84.  Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М.,1969.

85.  Тюпа В.И. Пролегомены к теории эстетического дискурса//Дискурс. 1996. №2.

86.  Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка XVIII-начала XIX века. М.,1985.

87.  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. М.,1986-1987.

88.  Худяков А.А. Концепт и значение//Языковая личность: культурные концепты. Волгоград и др., 1996.

89.  Цявловский М.А. Летопись жизни и творчества Пушкина. М.,1951.

90.  Чичерин А.В. В мире Пушкина. М.,1974.

91.  Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного языка. М.,1985.

92.  Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): Монография. Екатеринбург, 2001.

92. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.,1973.

93.   Этимологический словарь: праславянский лексический фонд/ под ред. О.Н.Трубачева. М.,1974 -. (1999 – 26 выпуск).

94.  Якушева Г.В. Концепт//Литературная энциклопедия терминов и понятий/Под ред. А.Н.  Николюкина. М., 2001.

[1] См. Кубрякова Е.С. О новых путях исследования значения: Теория айсберга//Проблемы семантического описания единиц языка и речи. Минск, 1998.

[2]  Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1994.  С.141.

2   Там же. С.142

[3] см. Неретина С.С. Тропы и концепты. Средневековое мышление как стратегема мышления современного//www.philosophy.ru

[4] Аскольдов С.А. Концепт и слово// Русская словесность: Антология. М., 1997. С. 269.

[5] Там же. С. 268.

[6] Воркачев С.Г. Концепт счастье: понятийный и образный компоненты//Изв. АН. Серия литература и язык. Т.60.№6. С. 47-48.

[7] Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997. С. 40.

[8] Новейший философский словарь. Мн., 1998. С.331.

[9] Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб, 1998. С.26.

[10] Такое предположение делает В.В.Мароши (Мароши В.В. Что есть дискурс//Дискурс. 1996. №2.)

[11] Ворожбитова А.А. Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Монография. Сочи: Сочинский государственный университет туризма и курортного дела, 2000. С.40.

[12] Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 90.

[13] Лотман Ю.М. Культура и взрыв. В сб.: Семиосфера. СПб., 2000. С. 137.

[14] Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 90.

[15] Абушенко В.Л., Кацук Н.Л. Концепт//Постмодернизм: Энциклопедия. Минск, 2001. С.379.

[16] Якушева Г.В. Концепт//Литературная энциклопедия терминов и понятий/Под ред. А.Н.Николюкина. М., 2001. С.394

11 Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): Монография. Екатеринбург, 2001. С.175.

[18] Краткий словарь когнитивных терминов. М.,1996. С.188.

[19] Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. (Бахтин под маской. Маска вторая). М., 1993. С. 156-157.

[20] Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс// Теория метафоры. М.,1990. С.17.

 15 Поэтическая фразеология Пушкина. М.,1969. С. 339-340

[22] Лотман Ю.М. Роман Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.,1983. С.284.

[23] см. Илюхина Н.А. Образ в лексико-семантическом аспекте. Самара, 1998.

[24] см. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. М.,2000.

[25]  Лотман Ю.М. Роман Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.,1983. С. 189.

[26] Бонди С.Г. Рождение реализма в творчестве Пушкина// Бонди С.Г. О Пушкине. М., 1978. С.40.

[27] см. Лотман Ю.М. Роман Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.,1983. С. 308.