Кибернетика

стандартной коннективисткой сети выглядит бедно по сравнению с тем, что

демонстрирует биологическая сеть. Исходя из строгой непрерывности,

исследователь должен ожидать найти, что, например, осцилляторные ритмы и

хаотические аттракторы – явления, часто используемые коннективистами, но

которые в основном сфокусированы в области нейробиологии будут решающим

фактором в понимании мышления. Ориентированные на искусственную жизнь

исследователи в области роботики часто допускают искусственную эволюцию для

разработки сенсорно-моторноых систем управления на базе нейронных сетей, в

которой, по крайней мере, некоторые из ограничений архитектурных

предположений, описанных выше, отбрасываются, что позволяет, поэтому

добиваться более богатой внутренней динамики. Такие динамические нейронные

сети, которые (по крайней мере, частично) биологически обоснованы,

несомненно, представляют важный шаг в направлении биологической науки о

мышлении. Но это еще только начало. Если посмотреть поближе на

биологический мозг, увиденное породит идею, что то, что называют мышлением

может быть объяснено только привлечением идеи о сигналах посылаемых вдоль

тонких специфических соединительных путей. Например, существуют

экспериментальные доказательства того, что постсинаптические рецепторы

фиксируют пресинаптические выходы вещества глютамата от выводов отличных от

«их собственных» пресинаптических выводов. Так как глютамат выделяется в

виде облака, пресинаптический выход может воздействовать на удаленные

постсинаптические рецепторы. Нет оснований предполагать, что такой эффект

как распространение глютамата, который не отрабатывается стандартным

моделированием нейронных сетей, может рассматриваться как «детали

конкретной реализации« или случайный шум, который может быть проигнорирован

когда искусственный носитель используется для исследования подноготной

мыслящей системы. Также существует большая вероятность, что существуют еще

необходимые свойства той стратегии, согласно которой мозг вносит свой вклад

в адаптивное поведение. Короче, нужно всегда помнить, что чем бы еще он не

был, биологический мозг является комплексной химической машиной. Для того,

чтобы интегрировать эти навязанные биологией наблюдения в логичные

теоретические рамки, необходимо также найти некартезианское концептуальное

пространство для размышлений о жизни и разуме, пространство в рамках

строгой непрерывности. К счастью такое пространство существует в концепции

Аристотеля.

6. От психологии к psyche-логии

Аристотелев термин psyche обычно переводят как душа, но это не совсем

так. Слово душа несет в себе много от бестелесной, спиритической формы

существования, которая не соответствует подавляющей тенденции размышлений

Аристотеля. Как отмечается, для Аристотеля жалящая крапива имела psyche.

Можно сказать, что для Аристотеля psyche организма являлся набор

специфически-типологических свойств в силу которых организм жив. Другими

словами, любой вид организмов имеет ассоциированный с ним некоторый набор

жизненных свойств, которые при нормальных обстоятельствах могут быть

выражены в отдельных представителях данного вида, и в нормальных

обстоятельствах для организмов данного вида быть живым значит проявлять

типичный для данного вида набор жизненных свойств, то есть psyche.

Жизненные свойства, составляющие любую отдельную psyche, могут браться из

чего-то подобного следующему списку: самообеспечение питанием, рост и

развитие, размножение, потребность к пище, тактильные ощущения,

бесконтактные формы ощущений, самоконтролируемое движение, разум и

интеллект. Грубо говоря, чем далее элемент в этом списке, тем более

совершенным сущностям он принадлежит. Это важно, потому что psyche это

иерархическая структура, в которой, вообще говоря, способность к

определенным жизненным свойствам предполагает способность к менее

совершенным жизненным свойствам из приведенного списка. Так, например,

способность к тактильным ощущениям предполагает способность к потребности в

пище, размножению, росту и самообеспечению питанием. К тому же, существует

отношение выразительной зависимости между жизненными свойствами, так что

любое жизненное свойство не может быть полностью познано в отрыве от других

при рассмотрении конкретной частной psyche.

По взглядам Аристотеля концепция psyche необходима для достижения

удовлетворительных обоснований в науках о жизни. Для понимания его

аргументации необходимо представить различие между формой и материей. В

первом приближении форма по Аристотелю означает что-то вроде различных

видов организации. Он говорит о том, что частичные очертания конкретной

статуи являются формой статуи, в то время ее материальным содержанием

является физический материал, из которого она сделана. Форма топора – это

что-то сходное с его способностью рубить, а материальное содержание –

дерево и железо, из которых этот топор сделан. Перемещаясь в биологический

мир, формой глаза является его способность видеть, а материальным

содержанием, в соответствии с аристотилеевым виденьем древней биологии,

вода. Формой гнева является что-то вроде желания возмездия; материальным же

содержанием, по Аристотелю, является кипение крови в области сердца. Когда

Аристотель применяет различие формы и материального содержания ко всем

живым организмам, мы говорим, что форма живого существа это его psyche, его

набор жизненных способностей; материальное же содержание это органическое

тело, которое реализует эти способности.

Исходя из данного предварительного понимания концепции формы, дать

объяснение в терминах формы означает дать объяснение, в котором характерная

особенность организации сущности для лучшего объяснения дается в отличие от

материального состава сущности. Так, скажем, кто-то хочет описать, как

домашняя муха осуществляет визуально корректируемую навигацию в реальном

времени в беспорядочной, динамически изменяющейся обстановке. Аристотелев

взгляд должен, по крайней мере, присутствовать в идее, что дисциплины,

такие как нейробиология и биохимия могут быть скомбинированы в целях

объяснения функционирования машины, допускающей такое поведение.

Фактически, что бы наука ни подразумевала под словом материальность,

аристотелев взгляд будет предполагать ожидание прямого материального

объяснения визуально направляемой воздушной навигации домашней мухи. Такое

объяснение далеко не тривиально. Каждый из двух композитных глаз мухи

представляет собой панорамный нерегулярный двухмерный массив фото сенсоров.

Эти массивы соединены в параллельную сеть соответствующих обработчиков

изображения (биологических процессоров) и органов контролирующих полет

(процессоров управления полетом), работающих асинхронно в реальном времени.

Через последующую нейронную сеть, данная система управляет набором

мускулов, которые вместе с гироскопическими органами осуществляют

управление крыльями. Тем не менее, любое чисто материальное объяснение,

пусть даже комплексное, не позволит науке о жизни понять этот материальный

процесс как природный феномен, которым оно, собственно и является. Для

создания комплексного природного объяснения, необходимо понимание данного

процесса в контексте частичного набора жизненных способностей, которые

являются определяющими для жизни домашней мухи – домашняя муха как форма

жизни, как можно было бы сказать. Другими словами, специфическая физическая

система лежащая в основе визуально направляемой аэронавигации в домашней

мухе должна пониматься как допускающая выражение типичной для вида

жизненной способности, буквально тип самоконтролируемого движения, который

является характеристикой домашней мухи.

Индивидуальные жизненные способности могут, конечно, разделяться

различными видами, хотя сказать, что нарцисс и человек разделяют жизненную

способность к самообеспечению пищей не то же самое, что сказать, что

нарцисс и человек достигли самообеспечения пищей одинаковыми путями; могут

быть вариации между видами в том, как выражены разделяемые жизненные

способности. Согласно Аристотелю, все живые объекты обладают способностью

самообеспечения пищей, роста и разложения и размножения. Растения обладают

только этими жизненными свойствами, в то время как животные обладают

данными жизненными свойствами плюс также жизненными свойствами,

относящимися к области восприятия. Отметим, что это с представление

жизненных свойств, относящихся к области восприятия представляет собой

первое, с чем сталкиваются и что часто рассматривают как разум и мышление.

На верху логической иерархии psyche располагается наиболее причудливая из

всех жизненных способностей, то что называют разумом. По Аристотелю,

единственное существо, обладающее этой жизненной способностью – это

человек. Надо сказать, что почти невозможно соединить аристотелево

рассмотрение разума со всем остальным, что он говорит о жизненных

способностях, потому что, хотя его основная тенденция отвергнуть идею, что

psyche онтологически отделена от тела, он все еще заявляет, что активная

часть жизненной способности разума (нечто вроде интеллектуальной интуиции)

бессмертна и вечна. Рассматривая эту явную неувязку, современные

интерпретаторы, очевидно, поставили человеческий интеллект на одну планку

со всем остальным. Одним из путей достижения этого является развитие

аристотелева взгляда, что части природного процесса развития, посредством

которого мы, люди приходим к выражению полного набора типичных для вида

жизненных способностей (наша особая животная форма), является для нас

становлением через социализацию и развитие языка рационального

использования интеллекта. Для этой траектории развития, классифицируемой

как природная, культура и язык могут рассматриваться как чисто

биологические феномены – конечно исключительно человеческие, но, тем не

менее, чисто биологические. Тем не менее, если предположить, что это может

быть сделано, тогда происходит фиксация интерпретации psyche, которая не

допускает ни онтологического, ни обосновательного разделения между живым

телом и разумом.

Так, согласно Аристотелю, из действительности того факта, что частное

живое природное тело имеет psyche характеристики жизни своего вида,

следует, что живое природное тело способно производить определенные вещи.

При этом разум может рассматриваться просто как одна из этих вещей,

способность, которая позволяет некоторым организмам быть живыми. И где

проводятся рассуждения о поглощении питания, воспроизводстве, восприятии

или мышлении проводятся рассуждения о присущей жизненной способности,

биологическом феномене, который может быть объяснен в терминах материи и

psyche. Другими словами, Аристотель был теоретиком, придерживавшимся

строгой непрерывности. Основным предположением является, что

аристотелевская концепция psyche обеспечивает как хорошую поддержку, так и

удобный способ рассмотрения и использования более детально тезиса строгой

непрерывности, который является центральным стержнем биологической науки о

мышлении на базе искусственной жизни.

Но наши дни, идущие под знаком ускорения научно-технического

прогресса, автоматизация интеллектуальной деятельности становится насущной

проблемой. Согласно положению советского специалиста по кибернетике

И.А.Полетаева мы вступаем в эпоху "пересечения кривых"1. Экстраполируя на

обозримое будущее современные тенденции развития общества можно придти к

парадоксальным результатам. Сейчас число лиц, занятых в сфере управления и

обслуживания растет быстрее, чем число лиц, непосредственно занятых в

производстве. Причем происходит это так быстро, что через некоторое время

количество людей, занятых в непроизводственной сфере и, в частности, в

науке будет близко к общей численности населения Земли. Стремительное

увеличение потока перерабатываемой информации там, где раньше ее почти не

было (торговля, банковское дело), также приведет к значительным изменениям

в методах работы и потребует автоматизации, а возможно и

интеллектуализации.

Под интеллектом будем понимать способность любого организма (или

устройства) достигать некоторой измеримой степени успеха при поиске одной

из многих возможных целей в обширном многообразии сред. Будем отличать

знания от интеллекта, имея в виду, что знания - полезная информация,

накопленная индивидуумом, а интеллект - это его способность предсказываль

состояние внешней среды в сочетании с умением преобразовывать каждое

предсказание в подходящую реакцию, ведущую к заданной цели. По-разному

дается и определение искусственного интеллекта. Полагают, что о реализации

искусственного интеллекта можно будет говорить лишь тогда, когда автомат

начнет решать задачи, непосильные для человека, причем сделает это не в

результате высокого быстродействия, а в результате применения нового

найденного метода. Однако не все с этим согласны. В большинстве случаев на

нынешнем начальном этапе исследований по искусственному интеллекту лишь

соизмеримыми с результатами, полученными человеком, и не столь

оригинальными.

7. Проблемы кибернетики

Гносеологический анализ проблемы кибернетики вскрывает роль таких

познавательных орудий, как категории, специфическая семиотическая система,

логические структуры, ранее накопленное знание. Они обнаруживаются не

посредством исследования физиологических или психологических механизмов

познавательного процесса, а выявляются в знании, в его языковом выражении.

Орудия познания, формирующиеся в конечном счете на основе практической

деятельности, необходимы для любой системы, выполняющей функции

абстрактного мышления, независимо от ее конкретного материального субстрата

и структуры. Поэтому, чтобы создать систему, выполняющую функции

абстрактного мышления, т. е. в конечном счете формирующую адекватные схемы

внешних действий в существенно меняющихся средах, необходимо наделить такую

систему этими орудиями.

Развитие систем кибернетики за последние десятилетия идет по этому

пути. Однако степень продвижения в данном направлении в отношении каждого

из указанных познавательных орудий неодинакова и в целом пока

незначительна.

1. В наибольшей мере системы кибернетики используют формально-

логические структуры, что обусловлено их неспецифичностью для мышления и в

сущности алгоритмическим характером. Это дает возможность относительно

легкой их технической реализации. Однако даже здесь кибернетике предстоит

пройти большой путь. В системах искусственного интеллекта еще слабо

используются модальная, императивная, вопросная и иные логики, которые

функционируют в человеческом интеллекте и не менее необходимы для успешных

познавательных процессов, чем давно освоенные логикой, а затем и

кибернетикой формы вывода. Повышение “интеллектуального” уровня технических

систем, безусловно, связано не только с расширением применяемых логических

средств, но и с более интенсивным их использованием (для проверки

информации на непротиворечивость, конструирования планов вычислений и т.

д.).

2. Намного сложнее обстоит дело с семиотическими системами, без

которых интеллект невозможен. Языки, используемые в ЭВМ, еще далеки от

семиотических структур, которыми оперирует мышление1.

Прежде всего, для решения ряда задач необходимо последовательное

приближение семиотических систем, которыми наделяется ЭВМ, к естественному

языку, точнее, к использованию его ограниченных фрагментов. В этом плане

предпринимаются попытки наделить входные языки ЭВМ универсалиями языка,

например полисемией (которая элиминируется при обработке в лингвистическом

процессоре). Разработаны проблемно-ориентированные фрагменты естественных

языков, достаточные для решения системой ряда практических задач. Наиболее

важным итогом этой работы является создание семантических языков (и их

формализация), в которых слова-символы имеют интерпретацию.

Однако многие универсалии естественных языков, необходимые для

выполнения ими познавательных функций, в языках искусственного интеллекта

пока реализованы слабо (например, открытость) или используются ограниченно

(например, полисемия). Все большее воплощение в семиотических системах

универсалий естественного языка, обусловленных его познавательной функцией,

выступает одной из важнейших линий совершенствования систем кибернетики,

особенно тех, в которых проблемная область заранее жестко не определена.

Современные системы искусственного интеллекта способны осуществлять

перевод с одномерных языков на многомерные. В частности, они могут строить

диаграммы, схемы, чертежи, графы, высвечивать на экранах кривые и т. д. ЭВМ

производят и обратный перевод (описывают графики и тому подобное с помощью

символов). Такого рода перевод является существенным элементом

интеллектуальной деятельности. Но современные системы кибернетики пока не

способны к непосредственному (без перевода на символический язык)

использованию изображений или воспринимаемых сцен для “интеллектуальных”

действий. Поиск путей глобального (а не локального) оперирования

информацией составляет одну из важнейших перспективных задач теории

кибернетики.

3. Воплощение в информационные массивы и программы систем кибернетики

аналогов категорий находится пока в начальной стадии. Аналоги некоторых

категорий (например, “целое”, “часть”, “общее”, “единичное”) используются в

ряде систем представления знаний, в частности в качестве “базовых

отношений”, в той мере, в какой это необходимо для тех или иных конкретных

предметных или проблемных областей, с которыми взаимодействуют системы.

В формализованном понятийном аппарате некоторых систем представления

знаний предприняты отдельные (теоретически существенные и практически

важные) попытки выражения некоторых моментов содержания и других категорий

(например, “причина”, “следствие”). Однако ряд категорий (например,

“сущность”, “явление”) в языках систем представления знаний отсутствует.

Проблема в целом разработчиками систем искусственного интеллекта в полной

мере еще не осмыслена, и предстоит большая работа философов, логиков и

кибернетиков по внедрению аналогов категорий в системы представления знаний

и другие компоненты интеллектуальных систем. Это одно из перспективных

направлений в развитии теории и практики кибернетики1.

4. Современные системы кибернетики почти не имитируют сложную

иерархическую структуру образа, что не позволяет им перестраивать

проблемные ситуации, комбинировать локальные части сетей знаний в блоки,

перестраивать эти блоки и т. д.

Не является совершенным и взаимодействие вновь поступающей информации

с совокупным знанием, фиксированным в системах. В семантических сетях и

фреймах пока недостаточно используются методы, благодаря которым интеллект

человека легко пополняется новой информацией, находит нужные данные,

перестраивает свою систему знаний и т. д.

5. Еще в меньшей мере современные системы кибернетики способны

активно воздействовать на внешнюю среду, без чего не может; осуществляться

самообучение и вообще совершенствование “интеллектуальной” деятельности1.

Таким образом, хотя определенные шаги к воплощению гносеологических

характеристик мышления в современных системах кибернетики сделаны, но в

целом эти системы еще далеко не владеют комплексом гносеологических орудий,

которыми располагает человек и которые необходимы для выполнения

совокупности функций абстрактного мышления. Чем больше характеристики

систем искусственного интеллекта будут приближены к гносеологическим

характеристикам мышления человека, тем ближе будет их “интеллект” к

интеллекту человека, точнее, тем выше будет их способность к комбинированию

знаковых конструкций, воспринимаемых и интерпретируемых человеком в

качестве решения задач и вообще воплощения мыслей.

В связи с этим возникает сложный вопрос. При анализе познавательного

процесса гносеология абстрагируется от психофизиологических механизмов,

посредством которых реализуется этот процесс. Но из этого не следует, что

для построения систем кибернетики эти механизмы не имеют значения. Вообще

говоря, не исключено, что механизмы, необходимые для воплощения

неотъемлемых характеристик интеллектуальной системы, не могут быть

реализованы в цифровых машинах или даже в любой технической системе,

включающей в себя только компоненты неорганической природы. Иначе говоря, в

принципе не исключено, что хотя мы можем познать все гносеологические

закономерности, обеспечивающие выполнение человеком его познавательной

функции, но их совокупность реализуема лишь в системе, субстратно -

тождественной человеку.

Такой взгляд обосновывается X. Дрейфусом2“Телесная организация

человека, - пишет он, - позволяет ему выполнять... функции, для которых нет

машинных программ - таковые не только еще не созданы, но даже не существуют

в проекте... Эти функции включаются в общую способность человека к

приобретению телесных умений и навыков. Благодаря этой фундаментальной

способности наделенный телом субъект может существовать в окружающем его

мире, не пытаясь решить невыполнимую задачу формализации всего и вся”.

Как отмечает Б. В. Бирюков, подчеркивание значения “телесной

организации” для понимания особенностей психических процессов, в частности

возможности восприятия, заслуживает внимания. Качественные различия в

способности конкретных систем отражать мир тесно связаны с их структурой,

которая хотя и обладает относительной самостоятельностью, но не может

преодолеть некоторых рамок, заданных субстратом. В процессе биологической

эволюции совершенствование свойства отражения происходило на основе

усложнения нервной системы, т. е. субстрата отражения. Не исключается

также, что различие субстратов ЭВМ и человека может обусловить

фундаментальные различия в их способности к отражению, что ряд функций

человеческого интеллекта в принципе недоступен таким машинам.

Иногда в философской литературе утверждается, что допущение

возможности выполнения технической системой интеллектуальных функций

человека означает сведение высшего (биологического и социального) к низшему

(к системам из неорганических компонентов) и, следовательно, противоречит

материалистической диалектике. Однако в этом рассуждении не учитывается,

что пути усложнения материи однозначно не предначертаны и не исключено, что

общество имеет возможность создать из неорганических компонентов

(абстрактно говоря, минуя химическую форму движения) системы не менее

сложные и не менее способные к отражению, чем биологические. Созданные

таким образом системы являлись бы компонентами общества, социальной формой

движения. Следовательно, вопрос о возможности передачи интеллектуальных

функций техническим системам, и в частности о возможности наделения их

рассмотренными в работе гносеологическими орудиями, не может быть решен

только исходя из философских соображений. Он должен быть подвергнут анализу

на базе конкретных научных исследований.

X. Дрейфус подчеркивает, что ЭВМ оперирует информацией, которая не

имеет значения, смысла. Поэтому для ЭВМ необходим перебор огромного числа

вариантов. Телесная организация человека, его организма позволяет отличать

значимое от незначимого для жизнедеятельности и вести поиск только в сфере

первого. Для “нетелесной” ЭВМ, утверждает Дрейфус, это недоступно. Конечно,

конкретный тип организации тела позволяет человеку ограничивать

пространство возможного поиска. Это происходит уже на уровне анализаторной

системы. Совсем иначе обстоит дело в ЭВМ. Когда в кибернетике ставится

общая задача, например распознания образов, то эта задача переводится с

чувственно-наглядного уровня на абстрактный. Тем самым снимаются

ограничения, не осознаваемые человеком, но содержащиеся в его “теле”, в

структуре органов чувств и организма в целом. Они игнорируются ЭВМ. Поэтому

пространство поиска резко увеличивается. Это значит, что к “интеллекту” ЭВМ

предъявляются более высокие требования (поиска в более обширном

пространстве), чем к интеллекту человека, к которому приток информации

ограничен физиологической структурой его тела.

Системы, обладающие психикой, отличаются от ЭВМ прежде всего тем, что

им присущи биологические потребности, обусловленные их материальным,

биохимическим субстратом. Отражение внешнего мира происходит сквозь призму

этих потребностей, в чем выражается активность психической системы. ЭВМ не

имеет потребностей, органически связанных с ее субстратом, для нее как

таковой информация незначима, безразлична. Значимость, генетически заданная

человеку, имеет два типа последствий. Первый-круг поиска сокращается, и тем

самым облегчается решение задачи. Второй - нестираемые из памяти

фундаментальные потребности организма обусловливают односторонность

психической системы. Дрейфус пишет в связи с этим: “Если бы у нас на Земле

очутился марсианин, ему, наверное, пришлось бы действовать в абсолютно

незнакомой обстановке; задача сортировки релевантного и нерелевантного,

существенного и несущественного, которая бы перед ним возникла, оказалась

бы для него столь же неразрешимой, как и для цифровой машины, если,

конечно, он не сумеет принять в расчет никаких человеческих устремлений”. С

этим нельзя согласиться. Если “марсианин” имеет иную биологию, чем человек,

то он имеет и иной фундаментальный слой неотъемлемых потребностей, и

принять ему “человеческие устремления” значительно труднее, чем ЭВМ,

которая может быть запрограммирована на любую цель1.

Животное в принципе не может быть по отношению к этому

фундаментальному слою перепрограммировано, хотя для некоторых целей оно

может быть запрограммировано вновь посредством дрессировки. В этом (но

только в этом) смысле потенциальные интеллектуальные возможности машины

шире таких возможностей животных. У человека над фундаментальным слоем

биологических потребностей надстраиваются социальные потребности, и

информация для него не только биологически, но и социально значима. Человек

универсален и с точки зрения потребностей и с точки зрения возможностей их

удовлетворения. Однако эта универсальность присуща ему как социальному

существу, производящему средства целесообразной деятельности, в том числе и

системы искусственного интеллекта.

Таким образом, телесная организация не только дает дополнительные

возможности, но и создает дополнительные трудности. Поэтому интеллекту

человека важно иметь на вооружении системы, свободные от его собственных

телесных и иных потребностей, пристрастий. Конечно, от таких систем

неразумно требовать, чтобы они самостоятельно распознавали образы,

классифицировали их по признакам, по которым это делает человек. Им цели

необходимо задавать в явной форме.

Вместе с тем следует отметить, что технические системы могут иметь

аналог телесной организации1. Развитая кибернетическая система обладает

рецепторными и эффекторными придатками. Начало развитию таких систем

положили интегральные промышленные роботы, в которых ЭВМ в основном

выполняет функцию памяти. В роботах третьего поколения ЭВМ выполняет и

“интеллектуальные” функции. Их взаимодействие с миром призвано

совершенствовать их “интеллект”. Такого рода роботы имеют “телесную

организацию”, конструкция их рецепторов и эффекторов содержит определенные

ограничения, сокращающие пространство, в котором, абстрактно говоря, могла

бы совершать поиск цифровая машина.

Тем не менее, совершенствование систем кибернетики на базе цифровых

машин может иметь границы, из-за которых переход к решению интеллектуальных

задач более высокого порядка, требующих учета глобального характера

переработки информации и ряда других гносеологических характеристик

мышления, невозможен на дискретных машинах при сколь угодно совершенной

программе. Это значит, что техническая (а не только биологическая) эволюция

отражающих систем оказывается связанной с изменением материального

субстрата и конструкции этих систем. Такая эволюция, т. е. аппаратурное

усовершенствование систем искусственного интеллекта, например, через более

интенсивное использование аналоговых компонентов, гибридных систем,

голографии и ряда других идей, будет иметь место. При этом не исключается

использование физических процессов, протекающих в мозгу, и таких, которые

психика в качестве своих механизмов не использует. Наряду с этим еще далеко

не исчерпаны возможности совершенствования систем искусственного интеллекта

путем использования в функционировании цифровых машин гносеологических

характеристик мышления, о которых речь шла выше.

Заключение

Подводя итог, поставим вопрос: к каким выводам, относящимся к

кибернетике будущего и ее влиянию на нашу жизнь, он нас подводит? Как

кажется, эти выводы можно сформулировать в следующих пяти пунктах.

Первое. Кибернетика, а потом синтетическая информатика-кибернетика

прошла путь становления и развития, глубоко отличный от путей «обычных»,

«классических» наук. Ее идеи, формальный аппарат и технические решения

вызревали и развивались в рамках разных научных дисциплин, в каждой по-

особому; на определенных этапах динамики научного знания между ними

перекидывались мосты, приводившие к концептуально-методологическим

синтезам. Идеи управления и информации - как и весь связанный с ними

арсенал понятий и методов — были подняты до уровня общенаучных

представлений.

Кибернетика явилась первым комплексным научным направлением, общность

которого столь велика, что приближает его к философскому видению мира.

Неудивительно, что вслед за ней «двинулся» системный подход, глобальное

моделирование, синергетика и некоторые другие столь же широкие

интеллектуальные и технологические концепции. Конечно, информационно-

кибернетический подход не подменяет ни методологию, ни гносеологию. Но он

очень важен для более глубокой разработки ряда существенных аспектов

философского мышления.

Я думаю, что интегративно-синтетическая и генерализующе-обобщающая

функция кибернетики-информатики будет возрастать — по мере того, как будут

множиться успехи в учете человеческого фактора, выступающего и как

важнейшая компонента сложных систем, и как объект исследования. И здесь мы

подходим к нашему следующему выводу.

Второе. Я думаю, что ближайшие десятилетия в рассматриваемой нами

сфере пройдут под девизом «Человек!».

...Человек! Как много... и вместе с тем как досадно мало мы знаем о самих

себе. Какие тайны, относящиеся к процессам управления, переработки

информации, приобретения и использования знаний, какие глубинные механизмы,

ответственные за человеческие чувства, переживания, волеизъявления, таятся

в каждом из нас! Головной мозг, сложнейшая система нейродинамики, тончайшие

процессы физиологической регуляции, загадки интуиции и лабиринты логики

мысли, бездны нашего Я, в которые мы далеко не всегда можем (или смеем!)

хоть как-то заглянуть, драма симпатий-антипатий в человеческих коллективах,

великие чувства любви и долга, наши ценности и наши предрассудки,

предпочтения и решения — всего неизведанного и не перечислить! Но ведь,

это, с определенных позиций, «подведомственно» кибернетике и информатике —

не им одним, конечно, и не им в первую очередь, но ведь — и не в последнюю

тоже. Информатика-кибернетика грядущего, освоив могучие средства физики и

химии — да, наверняка, и биологии — внесет свой, только для нее возможный,

вклад в то, что все чаще называют теперь философской антропологией. Главным

в этом вкладе, по-видимому, будет выработка новых методов формализации

человеческих знаний и информационно-кибернетическая их реализация —

приобретение, накопление, распространение, поиск, использование.

Третье. Следует ожидать коренного изменения во всей системе методов

исследований и разработок, во внедрении их результатов, во всей методологии

научной и - практической деятельности людей, в экономике и культуре. Грядет

век информатики, или — быть может, это неудачное выражение, но само его

появление показательно — эпоха «компьютерной культуры». Проявления этой

культуры — в виде диалога человека и ЭВМ различных классов, в форме работы

пользователей с экспертными системами и базами знаний, в растущем

использовании гибких автоматизированных производств и робототехнических

систем, во все более широком обращении к мощным пространственно

распределенным и даже глобальным сетям коммуникации, в экспансии бытовой и

профессиональной информатики — налицо уже сейчас. Каким он будет, этот век

информатики? Мы не можем этого предвидеть: научно-технический прогресс

трудно прогнозируем. Но одно, я думаю, не вызывает сомнений. Это:

Четвертое — неизбежность определенных сдвигов в социально-

психологической сфере. Работа с информационной техникой порождает новый

психологический тип человека-творца, для которого компьютеры будущего

(наверняка так же мало похожие на современные ЭВМ, как первые аэропланы —

на современные авиалайнеры) будут непосредственным продолжением и орудием

его руки и мысли, продолжением столь сильным и столь тонким, что они

окажутся в состоянии «усиливать не только вербализуемое, но и

невербализуемое («неявное») знание, не только логику, но и интуицию. Вместе

с техникой коммуникации, о характере которой мы сейчас можем лишь гадать,

это приведет к новому, надо надеяться, более человечному, доверительному

стилю общения между людьми, к такой производительности их трудовых усилий,

о которой мы ныне не можем и мечтать. А вместе с тем — к колоссальному

обогащению внутреннего мира личности, обогащению, для которого техника

информатики-кибернетики представит и средства, и время.

Пятое и последнее, пожалуй, самое важное замечание. Смысл его в том,

что достижения информационно-кибернетической науки и технологии, подобно

силе атома двулики: могут служить как на пользу, так и во вред людям. Будем

надеяться, что человеческие разум и добро, воплотившись в реальные благие

дела, восторжествуют; будем бороться за воплощение этой надежды! Залог

успеха здесь мне видится в реализации лозунга нового мышления, органически

связанного с глубокими преобразованиями, набирающими силу в нашем обществе,

с осознанием приоритета общечеловеческих ценностей, с нарастанием тенденции

гуманизации бытия на нашей планете. Кибернетика обязательно внесет свой - и

немалый - вклад в упрочение нового мышления - нового видения мира.

Литература

1. Винер Н. Кибернетика. - М-, 1968.

2. Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература, 1963

3. Кибернетика. Итоги развития., М.: Наука, 1979. – (Серия «Кибернетика –

неограниченные возможности и возможные ограничения»).

4. Петрушенко Л.А. Самодвижение материи в свете кибернетики. -М.,1971.

5. А.И. Ракитов “Философские проблемы науки: Системный подход”

М.: Мысль, 1977г. 270с.

6. В.Н. Садовский “Системный подход и общая теория систем:

статус, основные проблемы и перспективы развития” М.: Наука, 1980г.

7. Философско-методологические исследования технических наук.-

Вопросы философии, 1981, №10.

8. Философские вопросы кибернетики. – Сборник статей. М., Соц.изд.,

1961.

9. С. М. Шалютин “Искусственный интеллект”, М.: Мысль, 1985

10. В. А. Эндрю “Искусственный интеллект”, М.: Мир, 1985

11. Бертран Рассел, «История западной философии», Новосибирск, изд.

Новосибирского университета, 1997

12. Ф. И. Уоссерман Нейрокомпьютерная техника: Теория и практика. Пер.

С англ. - М.Мир, 1992.

13. Г. Кузнецов, «Цель жизни», Компьютерра, №35 1997г., стр. 16-20.

14. И. М. Юзвишин И.М. Информациология, - М., 1996.

15. Кибернетика: прошлое для будущего., М.: Наука, 1989. – (Серия

«Кибернетика – неограниченные возможности и возможные ограничения»).

-----------------------

[1] Кибернетика. Итоги развития., М.: Наука, 1979. – (Серия

«Кибернетика – неограниченные возможности и возможные ограничения»).

1 Философско-методологические исследования технических наук.-

Вопросы философии, 1981, №11.

1 Винер Н. Кибернетика. - М-, 1968.

2 А.И. Ракитов “Философские проблемы науки: Системный подход”

Москва: Мысль, 1977г. 270с.

1 Философские вопросы кибернетики. – Сборник статей. М., Соц.изд.,

1961.

1 Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература,

1963.

1 Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература,

1963.

1 Кибернетика. Итоги развития., М.: Наука, 1979. – (Серия «Кибернетика

– неограниченные возможности и возможные ограничения»).

1 Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература,

1963.

1 С. М. Шалютин “Искусственный интеллект”, М.: Мысль, 1985.

1 В. А. Эндрю “Искусственный интеллект”, М.: Мир, 1985.

1 С. М. Шалютин “Искусственный интеллект”, М.: Мысль, 1985.

1 Петрушенко Л.А. Самодвижение материи в свете кибернетики. -М.,1971.

2 Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература,

1963.

1 Бертран Рассел, «История западной философии», Новосибирск, изд.

Новосибирского университета, 1997

1 Бертран Рассел, «История западной философии», Новосибирск, изд.

Новосибирского университета, 1997

1 Ф. И. Уоссерман Нейрокомпьютерная техника: Теория и практика. Пер. С

англ. - М.Мир, 1992.

1 Г. Кузнецов, «Цель жизни», Компьютерра, №35 1997г., стр. 16-20.

1 Кибернетика: прошлое для будущего., М.: Наука, 1989. – (Серия

«Кибернетика – неограниченные возможности и возможные ограничения»).

1 Петрушенко Л.А. Самодвижение материи в свете кибернетики. -М.,1971.

1 Философско-методологические исследования технических наук.-

Вопросы философии, 1981, №10.

2 Г. Клаус “Кибернетика и философия”, М.: Иностранная литература,

1963.

1 Ф. И. Уоссерман Нейрокомпьютерная техника: Теория и практика. Пер. С

англ. - М.Мир, 1992.

1 И. М. Юзвишин И.М. Информациология, - М., 1996

Страницы: 1, 2, 3, 4