Реферат: Последние века Римской империи: истоки формирования западноевропейской средневековой цивилизации

Совет родоплеменных старейшин окончательно уступил место совету дружинной, служилой знати, группирующейся вокруг ко­нунга. Среди советников выделялись предводители подразделе­ний племенного союза — «царьки» (reguli), как называет их Аммиан Марцеллин в отличие от остальной знати. Каждый из них располагал собственной дружиной, уже заметно обособившейся от массы соплеменников и проживавшей вместе с ним в специ­ально построенной крепости (бурге), бывшей поначалу чисто воен­ным, впоследствии также торгово-ремесленным, но никак не сельскохозяйственным поселением. Знать оказывала весьма ощу­тимое влияние на действия верховного союзного конунга, непо­средственно или через войсковое собрание, заставляя его считать­ся со своими интересами. Тем не менее власть конунга несомненно усилилась. Не будучи еще наследственной, она уже стала преро­гативой какого-то одного рода. Сосредоточение власти в руках одной семьи способствовало накоплению ею все больших богатств, в свою очередь укреплявших политические позиции правящей ди­настии. У вестогов на этой основе уже в V в., если не раньше, возникает казна — важный элемент зарождавшейся государствен­ности. Возросший авторитет королевской власти выразился так­же в изменившемся отношении к личности конунга. Оскорбле­ние и даже убийство конунга еще может быть искуплено уплатой вергельда, но размер его уже заметно (обычно вдвое) выше, чем вергельд других знатных людей. Конунги и их родня начинают выделяться и внешним обликом: платьем, прической, атрибутами власти. У франков, например, признаком принадлежности к ко­ролевскому роду Меровингов были длинные, до плеч, волосы.

Начиная с IV в. предводители отдельных германских племен и племенных подразделений все чаще поступают на службу к рим­лянам, сражаясь со своими дружинами в составе римской армии там, куда их пошлют (будь то даже Сирия), но в большинстве случаев оставаясь на прежнем месте и обязуясь всем племенем охранять на своем участке границу империи от других германцев. Эта практика еще больше, чем торговля с Римом, содействовала приобщению германцев к римской культуре, в том числе культу­ре политической. Получая от римского правительства высокие должности в военной, затем гражданской администрации и со­путствующие этим должностям звания, конунги пытались пере­строить и свои отношения с соплеменниками.

Важным средством социально-политического возвышения ко­нунгов, как и знати в целом, явилось восприятие германцами (ра­зумеется, поверхностное) христианства, которое более подходило меняющейся общественной структуре варварского мира, чем древ­няя языческая религия германцев. Первыми на эту стезю вступи­ли вестготы. Начало массового распространения христианства в их среде относится к середине IV в. и связано с миссионерской деятельностью вестготского священника Ульфилы, приспособив­шего латинский алфавит к готскому языку и переведшего на него Библию. Рукоположенный в сан епископа в 341 г., когда в церкви временно возобладали ариане, Ульфила проповедовал соплемен­никам христианство арианского толка, которое в самой империи вскоре было объявлено ересью. Познакомившись с христианским учением в основном через вестготов и не вникая, во всяком случае поначалу, в богословские споры, другие германские народы также восприняли его по большей части в форме арианства. Раз­личия в вероисповедании усугубили и без того непростые взаи­моотношения германцев с империей; арианство нередко служило им знаменем борьбы против Рима. Однако сама по себе христиа­низация сыграла очень важную роль в социально-политическом развитии германских племен, ускорив и идеологически оформив становление у них государства.

4. Падение Западной Римской империи и

образование варварских королевств

Причины Великого переселения народов. Период с IV в. по VII в. вошел в историю Европы как эпоха Великого переселения наро­дов, названная так потому, что на эти четыре столетия приходится пик миграционных процессов, захвативших практически весь кон­тинент и радикально изменивших его этнический, культурный и политический облик. Это эпоха гибели античной цивилизации и зарождения феодализма.

Усиление имущественного и социального неравенства подтал­кивало различные слои варварских племен к тому, чтобы попы­таться захватить новые, занятые чужаками, земли — на этой ста­дии развития варварское общество склонно к экспансии. Сказа­лось также давление шедших с Востока степных кочевников. Однако наиболее общей причиной, повлекшей одновременное перемещение огромной разноплеменной массы людей, по всей видимости, было резкое изменение климата. Приблизительно со II в. начинается и к V в. достигает максимума похолодание, вы­звавшее усыхание сухих и увлажнение влажных почв с соответст­вующими изменениями растительного покрова. Эти перемены отрицательно сказались на условиях хозяйствования как кочевых народов евразийских степей, так и оседлого населения европейского севера, побуждая и тех и других искать новую среду обита­ния в более южных широтах.

Ухудшение климата хронологически совпало для многих вар­варских племен Европы с разложением у них родоплеменного строя. Экстенсивное по преимуществу развитие производства и сопутствовавший ему рост народонаселения натолкнулись в на­чале новой эры на ограниченность природных ресурсов лесной, отчасти и лесостепной зоны континента, которые при тогдашнем уровне производительных сил были менее удобны в хозяйствен­ном отношении, чем районы Средиземноморья. В числе основ­ных причин миграций нужно назвать и внешнеполитические фак­торы, а именно: давление одних варварских племен (чаще всего кочевых) на другие и ослабление Римской империи, оказавшейся более неспособной противостоять натиску со стороны своих ок­репших соседей. В IV — V вв. главную роль в Великом переселе­нии играли германские и тюркские, впоследствии также славян­ские и угро-финские племена.

Передвижения германских племен. Родиной германцев были се­верные, приморские области Германии, Ютландия и Южная Скан­динавия. Южнее жили кельты, восточнее — славяне и балты. Пер­вая волна германской экспансии вылилась в грандиозные пере­мещения кимвров и тевтонов, за четверть века исколесивших пол-Европы (крайние точки: Ютландия, Венгрия, Испания) и наконец в 102—101 гг. до н.э. разгромленных Гаем Марием в от­рогах Западных Альп. Вторая волна приходится на 60-е годы I в. до н.э., когда свевы под предводительством Ариовиста попыта­лись закрепиться в Восточной Галлии. В 58 г. до н.э. они были разбиты Цезарем. Однако к этому времени германцы уже прочно обосновались на среднем Рейне, к концу столетия и на верхнем Дунае, покорив и по большей части ассимилировав местное кельт­ское население. Дальнейшее продвижение германцев на юг было остановлено римлянами, поэтому с конца I в. до н.э. экспансия их направляется в основном на восток и юго-восток: в верховья Эльбы и Одера, на средний, затем и нижний Дунай.

После разгрома в Тевтобургском лесу (9 г. н.э.) римляне больше не предпринимали серьезных попыток завоевать Германию. Редкие экспедиции вглубь германской территории носили по преимуществу демонстрационный характер; более действенным было при­знано дипломатическое вмешательство, позволявшее при помо­щи подкупа, шантажа и натравливания одних племен на другие удерживать пограничных варваров от нападения. Граница же ус­тановилась по Рейну и Дунаю, где впредь в многочисленных кре­постях было сосредоточено большинство легионов. В последней трети I в. н.э. для облегчения переброски войск в стратегически важном районе Шварцвальда были сооружены новые мощные укрепления — лимес; земли между лимесом, Рейном и Дунаем (так называемые Десятинные поля) были заселены приглашенными из Галлии кельтами. В начале II в. римляне захватили также Дакию, обезопасив себя от варварских набегов и на нижнем Дунае.

Положение стало меняться во второй половине II в., когда в ходе так называемой Маркоманской войны (166-180) значитель­ные массы варваров впервые прорвали римскую границу, создав угрозу даже Италии. Марку Аврелию с трудом удалось отбросить их за Дунай, но с этого времени германские вторжения заметно учащаются. Борясь с ними и сталкиваясь с падением боеспособ­ности и численности собственных войск, римляне пошли по пути поселения отдельных варварских племен на территории империи, перепоручая им охрану ряда рубежей; одновременно усилилась варваризация самой римской армии.

В 50-е годы III в., воспользовавшись охватившей империю сму­той, германцы проникли на римскую территорию сразу на не­скольких участках. Наибольшую опасность для Рима представля­ли вторжения аламанов и франков в Галлию и дальше в Испа­нию, а также появление готов на северных Балканах, откуда они совершали набеги во внутренние районы полуострова и пират­ские нападения с моря на побережье Пропонтиды и Эгеиды. Фран­ки и аламаны были оттеснены за Рейн приблизительно в 260 г.: последние, правда, закрепились на Десятинных полях. На Балканах в 269 г. готы потерпели сокрушительное поражение при Наиссусе и отступили за Дунай. Однако, несмотря на несомненный успех два года спустя римляне эвакуировали войска и гражданское население из Дакии. После этого граница на несколько деся­тилетий стабилизировалась. В дальнейшем, несмотря на периодические вторжения и мятежи германских поселенцев (например, I середине IV в., когда франки и аламаны вновь попытались перешли в наступление), римляне прочно удерживали рейнско-дунайский вал: на Западе — до 406 г., на Востоке — до последней трети VI в

Вестготы. К середине IV в. из объединения готских племен вы делились союзы западных и восточных готов (иначе вест- и ост готов), занимавшие соответственно земли между Дунаем и Днепром и между Днепром и Доном, включая Крым. В состав союзов вхо­дили не только германские, но также фракийские, сарматские, возможно, и славянские племена. В 375 г. остготский союз был разгромлен гуннами — кочевниками тюркского происхождения, пришедшими из Центральной Азии и подчинившими к этому времени некоторые угорские и сарматские племена, в том числе аланов. Теперь эта участь постигла и остготов.

Спасаясь от гуннского нашествия, вестготы в 376 г. обратились к правительству Восточной Римской империи с просьбой об убе­жище. Они были поселены на правом берегу нижнего Дуная, в Мезии, в качестве федератов — союзников с обязательством ох­ранять дунайскую границу в обмен на поставки продовольствия. Буквально через год вмешательство римских чиновников во внут­ренние дела вестготов (которым было обещано самоуправление) и злоупотребления с поставками вызвали восстание вестготов; к ним примкнули отдельные отряды из других варварских племен и многие рабы из поместий и рудников Мезии и Фракии. В ре­шающем сражении у Адрианополя в 378 г. римская армия была наголову разбита, при этом погиб император Валент.

В 382 г. новому императору Феодосию I удалось подавить вос­стание, но теперь вестготам для поселения была предоставлена не только Мезия, но также Фракия и Македония. В 395 г. они снова восстали, опустошив Грецию и вынудив римлян выделить им новую провинцию — Иллирию, откуда они, начиная с 401 г. совершали набеги в Италию. Армия Западной Римской империи состояла к этому времени по большей части из варваров, во главе ее стоял вандал Стилихон. В течение нескольких лет он достаточ­но успешно отбивал нападения вестготов и других германцев. Хороший полководец, Стилихон вместе с тем понимал, что силы империи истощены, и стремился по возможности откупиться от варваров. В 408 г., обвиненный в потворстве своим соплеменни­кам, разорявшим тем временем Галлию, и вообще в чрезмерной уступчивости варварам, он был смещен и вскоре казнен. Взявшая верх «антигерманская партия» оказалась, однако, неспособной организовать сопротивление варварам. Вестготы снова и снова вторгались в Италию, требуя все большей контрибуции и новых земель. Наконец в 410 г. Аларих после долгой осады взял Рим, разграбил его и двинулся на юг Италии, намереваясь перепра­виться в Сицилию, но по пути внезапно умер.

Падение Вечного города произвело страшное впечатление на со­временников, многие восприняли это событие как крушение всей империи и даже как начало светопреставления. Однако, получив военную помощь с Востока, правительство Западной Римской империи сумело в короткий срок взять ситуацию под контроль. С вестготами было заключено соглашение: преемник Алариха Атаульф получал в жены сестру императора Гонория Галлу Плацидию и обещание земель для поселения в Аквитании. С 412 г. вест­готы воюют в Галлии и Испании с врагами империи, иногда и против нее, пока в конце концов не оседают — формально на правах федератов — в Юго-Западной Галлии, в районе Тулузы, ставшей столицей их государства — первого варварского государ­ства, возникшего на территории империи (418 г.).

Вандалы. Поражение римлян под Адрианополем совпало по вре­мени с их последним походом за Рейн, после чего они оконча­тельно перешли к обороне и на западном участке границы. Охра­на рубежей на нижнем Рейне была поручена франкам, которым пришлось уступить крайний север Галлии — Токсандрию; на сред­нем Рейне и верхнем Дунае все еще преобладали римские гарни­зоны, местами поддерживаемые аламанскими федератами. В 406 г., пользуясь тем, что основные силы Западной Римской империи были отвлечены на борьбу с вестготами, вандалы, аланы и квады (принявшие теперь имя свевов), преодолев сопротивление фран­ков, прорвали римский лимес в районе Майнца и хлынули в Гал­лию. Другая часть вандалов, аланов и свевов присоединилась к остготскому союзу, возглавлявшемуся Радагайсом; вместе они форсировали Дунай возле Аугсбурга и через Норик вторглись в Италию. В 406 г. недалеко от Флоренции Стилихон разгромил воинство Радагайса, год спустя британские легионы восстанови­ли границу на среднем Рейне, но выдворить варваров из Галлии римлянам уже не удалось. Разорив восточные, центральные и юго-западные районы страны, вандалы, аланы и свевы в 409 г. пере­секли Пиренеи и ворвались в Испанию, закрепившись в основ­ном в ее западных областях.

Наибольшую опасность для Рима в тот период представляли вандалы, к которым в 416 г. присоединились остатки разбитых вестготами аланов. Отличаясь особой дикостью и агрессивнос­тью, они не шли на договор с империей, не оседали в какой-то одной местности, предпочитая временный захват и грабеж все новых и новых территорий. Между 422 и 428 гг. жертвами ванда­лов стали приморские города Восточной Испании. Завладев на­ходящимися там кораблями, они в 429 г. под предводительством Гейзериха высадились в Африке в районе Тингиса (Танжера) и начали наступление на запад.

Римское господство в Северной Африке было основательно поколеблено участившимися набегами берберских племен, толь­ко что закончившейся войной наместника, Бонифация против центрального правительства, наконец, непрекращающимися вы­ступлениями народных масс. В этой обстановке вандалы без тру­да преодолели за год 1000 км и осадили Гиппон-Регий, где епи­скопом был знаменитый христианский богослов Августин. Взяв город в 431 г. после 14-месячной осады, вандалы четыре года спустя вырвали у империи согласие на владение захваченными землями в качестве федератов. Мир был, однако, недолгим. Уже в конце 435 г. вандалы заняли Карфаген и, получив в свои руки огромный торговый флот, стали совершать налеты на побережье Сицилии и Южной Италии. В 442 г. римское правительство было вынуждено признать их полную независимость и власть над большей частью Северной Африки.

Гунны. Потеря главных африканских провинций, снабжавших Италию зерном и оливковым маслом, явилась для римлян тяжелым ударом: враг обосновался в глубоком тылу. И все же военная уг­роза исходила, прежде всего, с севера. После вторжений 406 г. им­перские войска уже почти не контролировали рейнско-дунайский вал. Римские гарнизоны оставались лишь в некоторых пунктах Реции и Норика, тогда как защита рейнского рубежа была почти всецело передана германским федератам — теперь уже не только франкам, но также бургундам, пришедшим вслед за вандалами и обосновавшимся на среднем Рейне в районе Вормса, и аламанам, постепенно занявшим современный Эльзас. Что же касается Паннонии, то там к 20-м годам V в. прочно утвердились гунны.

С гуннами Рим столкнулся еще в 379 г., когда те, идя по пятам вестготов, вторглись в Мезию. С тех пор они неоднократно напа­дали на балканские провинции Восточной Римской империи, иногда терпели поражение, но чаще уходили лишь по получении откупного, так что понемногу константинопольское правительст­во превратилось в их данника. Отношения гуннов с Западной Рим­ской империей поначалу строились на другой основе: гуннские наемники составляли заметную часть западно-римской армии, осо­бенно с 20-х годов V в., главная императорская резиденция ис­пользовала их для борьбы с то и дело поднимавшими мятеж фран­ками и бургундами, обосновавшимися на Рейне, а также с багау-дами — крестьянами северо-западной Галлии, пытавшимися отложиться от Рима и жить никому не подвластными самоуправ­ляющимися общинами.

В 436 г. гунны, возглавляемые Аттилой (за свои насилия про­званным христианскими писателями Бичом Божьим), разгроми­ли королевство бургундов; это событие легло в основу сюжета «Песни о Нибелунгах». В результате часть бургундов влилась в состав гуннского союза, другая была переселена римлянами к Женевскому озеру, где позднее, в 457 г., возникло так называемое второе Бургундское королевство с центром в Лионе.

В конце 40-х годов ситуация изменилась. Аттила стал вмеши­ваться во внутренние дела Западной Римской империи и претен­довать на часть ее территории. В 451 г. гунны вторглись в Гал­лию, вместе с ними шли гепиды, герулы, остготы, ругии, скиры, другие германские племена. В решающем сражении на Каталаун-ских полях (близ Труа в Шампани) римский полководец Аэций, бывший когда-то заложником у гуннов и не раз водивший в бой гуннские отряды, с помощью вестготов, франков и бургундов раз­бил войско Аттилы. Это сражение по праву считается одним из важнейших в мировой истории, поскольку на Каталаунских по­лях в известной мере решалась судьба не только римского влады­чества в Галлии, но и всей западной цивилизации.

Однако силы гуннов отнюдь еще не были исчерпаны. На сле­дующий год Аттила предпринял поход в Италию, взяв Аквилею, Милан, ряд других городов. Лишенная поддержки германских союзников римская армия оказалась не в состоянии ему противо­стоять, но Аттила, опасаясь поразившей Италию эпидемии, сам ушел за Альпы. В 453 г. он умер, и среди гуннов начались усоби­цы. Два года спустя восстали подчиненные им германские племе­на. Потерпев поражение сначала от гепидов, затем от остготов, гунны откочевали из Паннонии в Северное Причерноморье. Дер­жава гуннов распалась, остатки их постепенно смешались с иду­щими с востока тюркскими и угорскими племенами.

Крушение Западной Римской империи. Победа на Каталаунских полях явилась последним крупным успехом Западной "Римской империи. В 454 г. по приказанию Валентиниана III был убит чрез­мерно популярный и независимый, по его мнению, Аэций. В 455 г. от рук одного из военачальников Аэция свева Рикимера погиб сам император. После этого началась политическая чехарда: за 21 год на престоле Западной Римской империи сменилось 9 прави­телей, ставленников италийской или галльской знати, варварской армии под командованием Рикимера (сместившего или убравшего не одного августа), а после его смерти в 472 г. — Византии, ван­далов и бургундов. Это время дальнейшего нарастания кризиса империи и стремительного сокращения ее границ.

В мае 455 г., вскоре после убийства Валентиниана III, вандаль­ский флот внезапно появился в устье Тибра; в Риме вспыхнула паника, император Петроний Максим не сумел организовать со­противление и погиб. Вандалы без труда захватили город и под­вергли его 14-дневному разфому, уничтожив при этом множест­во бесценных памятников культуры. Отсюда происходит термин «вандализм», которым обозначают намеренное бессмысленное уничтожение культурных ценностей.

Вандалы не пытались закрепиться в Италии, но с этого времени твердо контролировали все крупные острова и морские коммуни­кации в Западном Средиземноморье. Тогда же начинается экспан­сия бургундского государства. В 461 г. бургунды овладевают Лио­ном и начинают успешное продвижение вниз по Роне, в сторону Прованса, и одновременно на север, завоевав к концу 70-х годов те земли, которые в средние века и получили название Бургундия. Навстречу им с севера, на территорию нынешней Лотарингии, про­двигались франки, а с северо-востока, в современный Эльзас (позд­нее также в немецкую Швейцарию) — аламаны. Наибольший ус­пех в этот период выпал на долю вестготов, понемногу занявших прилегающие к Бискайскому заливу области Аквитании, а затем большую часть Центральной Галлии, до среднего течения Луары. В отличие от вандалов вестготы, бургунды, франки и аламаны формально оставались федератами, их правители имели высший римский титул патриция, контролируемые ими земли продолжа­ли считаться частью римского государства. Однако на деле это были уже вполне самостоятельные политические образования, притом далеко не всегда дружественные по отношению к Риму. Вестготы, например, неоднократно пытались захватить средизем­номорские области римской Галлии. Будучи призваны в начале 50-х годов в Испанию для борьбы с багаудами, а также со свевами, прочно обосновавшимися на северо-западе страны и регу­лярно совершавшими набеги в другие ее районы, вестготы дейст­вительно помогли римлянам разгромить и тех и других, но уйти из Испании уже не пожелали. К началу 70-х годов они шаг за шагом подчинили почти весь полуостров, кроме удерживаемого свевами северо-запада и твердынь басков в Западных Пиренеях и Кантабрии. То обстоятельство, что вестготы выступали не как враги, а как уважающие римские законы федераты империи, лишь облегчило им расширение своего государства.

В последние годы своего существования Западная Римская им­перия являла собой причудливое и в целом печальное зрелище. Под прямым контролем Равенны оставались: Италия (без остро­вов), приморская часть Иллирии, некоторые районы в Реции и Норике, три оторванные друг от друга области Галлии — Прованс, Овернь и территория между средним течением Луары, Соммой и Ла Маншем (будущая Нейстрия), а также прибрежная Мавритания и, может быть, отдельные пункты в Юго-Восточной Испании. При этом центральное правительство, как правило, не было в состоя­нии реально помочь удаленным от Италии провинциям, предо­ставляя местным властям самим решать возникающие проблемы.

Ярким примером служит история Британии, которая после 408 г. с уходом римских легионов была, по сути дела, брошена на про­извол судьбы. На неоднократные мольбы жителей Британии о помощи против вторгавшихся из Ирландии и Шотландии кель­тов западно-римское правительство, насколько известно, не реа­гировало. Некоторое время британцы защищались самостоятель­но, затем, в 20-е годы, пригласили с этой целью германское пле­мя саксов, выделив им для поселения земли в юго-восточной части острова, в Кенте. В 40-е годы саксы перестали повиноваться рим­ским властям, объявили себя независимыми и, опираясь на все прибывающие с континента отряды соплеменников (а также анг­лов, ютов и фризов), начали войну с вчерашними хозяевами ост­рова. Бритайцы сопротивлялись, временами нанося противнику серьезные поражения (перипетии этой борьбы в преобразован­ном виде нашли отражение в легендах о короле Артуре), но по­степенно отступали все дальше на запад к Ирландскому морю.

Нечто подобное происходило и на других территориях, где еще сохранялась римская государственность. В Норике римская власть удерживалась в некоторых городах лишь благодаря союзу с гер­манским племенем ругиев, которым платили что-то среднее меж­ду данью и жалованьем за службу; в Мавритании сохранность римских порядков зависела от умения местных магнатов догово­риться с берберами; Овернь долгое время оставалась римской из-за соперничества бургундов и вестготов. Даже в самой Италии власть императора обеспечивалась главным образом поддержкой почти полностью варварской армии, периодически домогавшей­ся увеличения жалованья.

В 476 г. варвары и здесь потребовали земель для поселения; отказ римлян удовлетворить это требование привел к государственному перевороту: предводитель германских наемников Одоакр из пле­мени скиров сместил последнего западно-римского императора Ромула Августула и был провозглашен солдатами конунгом Ита­лии. Заручившись поддержкой римского сената, Одоакр отослал знаки императорского достоинства в Константинополь с завере­ниями в послушании. Восточноримский василевс Зенон, вынуж­денный признать сложившееся положение вещей, пожаловал ему титул патриция, тем самым узаконив его власть над италийцами. Так прекратила существование Западная Римская империя.

Варварские королевства после падения империи. Свержение Ромула Августула принято считать концом не только Западной Римской империи, но и всего античного периода истории. Дата эта, разу­меется, условная, символическая, поскольку большая часть им­перии уже давно находилась вне реального контроля равеннского правительства, так что образование еще одного варварского госу­дарства, теперь уже на территории Италии, знаменовало лишь завершение длительного процесса.

Великое переселение народов отнюдь не закончилось в 476 г. В VI в. приходят в движение баски: успешно сдерживая натиск вест­готов в Кантабрии и Пиренеях, они одновременно начинают ко­лонизацию галльских земель к югу и западу от Гаронны (о чем свидетельствует, помимо всего прочего, закрепившийся за этой территорией топоним Гасконь). Продолжается миграция в Бри­танию саксов, англов и их союзников, и к концу раннего средне­вековья ее уже обычно называют Англией, тогда как северо-за­падная оконечность Галлии — Арморик, куда переселилась часть бежавших от германцев бриттов, получила название Бретань. Дру­гая часть саксов с лангобардами переместилась с низовий Эльбы на верхний Дунай, в то время едва ли не самый неспокойный район Европы, где одно германское племя чаще всего сменяло другое, а посреди этой варварской стихии еще несколько десяти­летий сохранялись островки римского населения.

Лежащая дальше на восток Паннония стала в VI в. ареной борьбы между германцами, славянами и аварами — тюркоязычными по преимуществу племенами, пришедшими из евразийских степей. Последние в итоге взяли верх и в 60-е годы VI в. создали на среднем Дунае могущественную державу, терроризировавшую всех своих соседей, — Аварский каганат. К тому же примерно времени относит­ся начало массовых вторжений славян на Балканы и их постепенное движение на запад к Эльбе и Альпам. Средиземноморье в то время оставалось относительно спокойным; положение стало меняться в середине VII в., когда на Леванте, а затем в Египте и Северной Африке обосновались арабы, которые стали оказывать все более заметное воздействие на исторические судьбы Западной Европы.

После падения Западной Римской империи ее провинциальные владения были скоро захвачены варварами. Вестготы окончатель­но утвердились на большей части Испании, закрепили за собой Овернь и поделили с бургундами Прованс, вандалы тем временем прибрали к рукам мавританские порты. Дольше всех сопротивля­лись римляне Северной Галлии, создавшие там самостоятельное государство. Однако в 486 г. близ Суассона они потерпели пора­жение от салических (приморских) франков, захвативших после этого все галльские земли к северу от Луары, кроме Арморики.

К концу V в. на обломках Западной Римской империи сложи­лось несколько варварских королевств: Вандальское, Вестготское, Свевское, Бургундское, Франкское и государство Одоакра в Ита­лии. Племена, обитавшие во внутренних областях Германии, равно как в Британии, а тем более в Скандинавии, еще не имели собст­венной государственности. Судьба этих политических образова­ний была неодинаковой. Наименее долговечным оказалось со­зданное бывшими наемниками, в основном из числа герулов, скиров и некоторых других столь же немногочисленных германских племен, государство Одоакра — видимо, потому, что не обладало прочной племенной основой. В 493 г. оно было уничтожено при­шедшими из Норика и Паннонии остготами; возглавлял их ко­нунг Теодорих (493—526), действовавший с ведома восточноримского императора Зенона. Королевство остготов, включавшее по­мимо Италии Сицилию, Норик, часть Паннонии и Иллирии, а позднее также Прованс, вскоре стало самым сильным в Западной Европе, но в 555г., после затяжной войны, было завоевано Ви­зантией. Еще раньше, в 534 г., эта участь постигла королевство вандалов.

Наиболее жизнеспособным и динамичным оказалось Франкское королевство. В сражении возле Пуатье в 507 г. франки одержали решительную победу над вестготами и в течение не­скольких месяцев захватили почти все их владения в Галлии, вклю­чая Тулузу. Вмешательство остготов предотвратило завоевание франками и действовавшими в союзе с ними бургундами среди­земноморских областей Галлии. Прованс около 510 г. отошел к остготам, Септимания осталась за вестготами, чья столица была перенесена за Пиренеи в Толедо. Однако с этого времени верхо­венство в Галлии перешло к франкам. В 534 г. они завоевали ко­ролевство бургундов.

Дальнейшая история варварских королевств связана с завоева­тельной политикой восточноримского императора Юстиниана I. Помимо Северной Африки и Италии ему удалось отобрать в 551 г. у ослабевших вестготов ряд городов в Южной Испании: Картахе­ну, Кордову, Малагу и др. Но развить успех византийцы уже не сумели. В 568 г., теснимые аварами, на Апеннинский полуостров вторглись лангобарды, в считанные годы овладевшие большей частью Северной и Южной Италии, после чего Константинополь перешел к обороне и уже не пытался расширить владения импе­рии. Тем временем в наступление перешло стабилизировавшееся королевство вестготов. В 585 г. они положили конец независи­мости свевов и одновременно начали теснить византийцев, от­воевав южную часть полуострова к 636 г. Северная Африка оста­валась в руках Константинополя до арабского завоевания в 60-е годы VII в. В начале VIII столетия арабы вышли к Гибралтарско­му проливу, пересекли его и за несколько лет полностью уничто­жили Вестготское королевство.

5. Генезис феодализма в Западной Европе. Вывод.

Становление феодализма — долгий и многосложный процесс. И в позднеантичном, и в варварском обществе возникли предпо­сылки для формирования феодальных отношений. Исторически сложилось так, что в Западной Европе дальнейшее становление феодализма происходило в условиях столкновения и взаимодей­ствия этих обществ. Речь идет не о механическом соединении протофеодальных элементов обоих обществ, а именно о взаимо­действии, синтезе этих элементов и двух общественных систем в целом, в результате которого родились качественно новые отно­шения. Даже такой удаленный от рубежей античной цивилиза­ции регион, как Скандинавия, не избежал ее воздействия, прав­да, косвенного: через торговлю и политические контакты с дру­гими частями континента, через христианскую церковь, чья религиозная доктрина, а также право выросли на античной поч­ве, через технологические и идеологические заимствования.

То же можно сказать о районах, которые практически не испы­тали непосредственного воздействия варварского мира, например о побережье Южной Италии, Провансе, островах Западного Сре­диземноморья, где классические античные общественные отно­шения были все же заметно деформированы вследствие подвласт­ности этих районов варварским правителям, нарушения прежних экономических связей, изменения социокультурного климата и т.д. Полное отсутствие синтеза можно констатировать в тех слу­чаях, когда в соприкосновение с античной цивилизацией вступа­ли народы, находившиеся на слишком низком уровне общест­венного развития, такие, как гунны или берберы.

Каково сравнительное значение античного и варварского ком­понентов феодального синтеза? Ответить на этот вопрос позволя­ет сопоставление различных вариантов генезиса феодализма, пред­ставленных историей отдельных регионов Западной Европы.

Наиболее активно феодальный синтез протекал там, где анти­чное и варварское начала были достаточно уравновешены. Клас­сическим примером такого варианта развития является Северо-Восточная Галлия, где феодализм утвердился рано, уже в VIII—IX вв., и был относительно слабо отягощен дофеодальными пережитка­ми в виде различных модификаций родоплеменного и рабовла­дельческого укладов. Напротив, в тех случаях, когда один из ком­понентов явно и безусловно преобладал, процесс становления феодализма замедлялся, осложняясь при этом многоукладностью и другими привходящими обстоятельствами и принимая подчас причудливые формы. Первоначально варварское общество обна­руживало меньше феодальных потенций, чем античное; объясня­ется это, вероятно, тем, что оно в меньшей степени исчерпало свои исторические возможности. Однако впоследствии в числе наиболее отстающих по темпам развития оказались как раз те области, где античный элемент синтеза решительно превалиро­вал над варварским. Показательно, что именно эти области слу­жат примером особенно очевидных отклонений от северофран­цузской модели феодализма, условно принимаемой за эталон. Иными словами, по сравнению с позднеантичным римским об­ществом разлагавшийся родоплеменной строй древних германцев нес в себе более сильный феодальный заряд.

Степень активности феодального синтеза в том или другом реги­оне зависела от многих факторов. На первое место среди них сле­дует поставить численное соотношение варваров и римлян (вклю­чая романизированных галлов, иберов и т.п.), оказавшихся на одной территории. В большинстве провинций бывшей Римской империи германцы составляли всего лишь 2—3% населения; правда, за счет неравномерности расселения доля их в некоторых местах (например, в районах Бургоса и Толедо в Испании, Тулузы и Нарбонны в Южной Галлии, Павии и Вероны в Италии) была замет­но выше. В Британии и Токсандрии, а также на Рейне и Верхнем Дунае германцы преобладали, в Северо-Восточной Галлии усту­пали галло-римлянам приблизительно в соотношении 1 к 10. То обстоятельство, что наиболее успешно феодализм развивался имен­но в этой части континента, доказывает, что влияние германцев как господствующего этноса, к тому же принесших с собой совер­шенно новые порядки, было намного больше их доли в населении. По всей видимости, требовалось определенное количественное сочетание носителей двух культур, чтобы имевшиеся в них протофеодальные элементы вступили в энергичное взаимодействие.

Второй важный фактор — это сам характер расселения варваров на территории империи. Чаще всего германцы занимали земли фиска, если же их не хватало в данной местности, — производили раздел земли и другого имущества тамошних посессоров, оставляя им обычно треть пахотных земель и половину угодий. Так посту­пали вестготы, бургунды, герулы и остготы. Некоторые племена, стремясь селиться компактно, захватывали приглянувшуюся им местность целиком, изгоняя оттуда всех прежних собственников. Особенно яркий пример такой политики дает история освоения Италии лангобардами. Случалось, что римские посессоры вместе с челядью сами покидали свои пенаты и варварам доставались фактически безлюдные земли. Такой ход событий характерен, в частности, для Британии и Норика. Естественно, что в тех случа­ях, когда германцы создавали новые, отдельные поселения, как бы отгораживаясь от римлян, хозяйственные, правовые и прочие контакты между ними оказывались довольно слабыми, и это ска­зывалось отрицательно на темпах феодализации. Поэтому, напри­мер, развитие феодальных отношений у лангобардов происходи­ло медленнее, чем у бургундов и вестготов, чьи владения, хотя и достаточно обособленные, все же соприкасались с владениями римлян, способствуя тем самым хозяйственным заимствованиям и появлению общих дел и интересов.

Третий фактор — сравнительный культурный уровень пришло­го и местного населения. Провинции были освоены римлянами далеко не равномерно. Если средиземноморские районы Галлии и Испании мало чем отличались от Италии, то, например, Армо­рика, тем более Британия или Кантабрия, были романизированы сравнительно слабо, так что германцы застали там не столько ра­бовладельческие виллы, сколько деревни и хутора древнего авто­хтонного населения, мало в чем превосходящего их самих по уровню культуры. Да и сами германские племена находились на разных ступенях развития. Так, вестготы к моменту своего за­крепления в Испании уже около ста лет проживали на террито­рии империи. Предки франков были непосредственными соседя­ми римлян фактически с самого начала новой эры. Другое дело лангобарды, переселившиеся с низовий удаленной отлимеса Эльбы в уже утратившую следы римского владычества Паннонию и от­туда вторгшиеся в Италию. Лангобарды оказались в целом не го­товы к восприятию достижений античной цивилизации в области сельского хозяйства и ремесла, тем более права и политических институтов. Понадобилось около полутора веков их пребывания в Италии, чтобы феодальный синтез пошел полным ходом.

Скорость этого процесса зависела и от других факторов, в том числе религиозных и правовых. То, что франки сразу же, в 496 г., приняли христианство в католической форме, несомненно облегчало им контакты с римлянами, тогда как приверженность вестготов и лангобардов арианству (соответственно до конца VI и начала VII в.) эти контакты сильно затрудняла. Не говоря уже об определенном антагонизме, существовавшем между арианами и католиками, зако­ны вестготов и лангобардов категорически запрещали им браки с римлянами. На конкретные формы феодализации в том или ином районе заметное влияние оказывали также природно-географические и внешнеполитические условия. Так, замедленность тем­пов феодализации в Скандинавии и яркое своеобразие сканди­навского феодализма (в частности, высокий удельный вес свобод­ного крестьянства) помимо всего прочего связаны с бедностью почв, ориентацией на скотоводство и рыболовство и с особеннос­тями ландшафта, затруднявшими организацию крупного хозяйства.

Поселение варваров на территории империи создало лишь пред­посылки для феодального синтеза. Для того, чтобы взаимодейст­вие двух систем стало реальностью, потребовалось минимум пол­тора-два столетия, в первые же десятилетия феодализация прохо­дила у каждого из двух народов по-своему, продолжая прежнюю линию развития, но уже в принципиально новых условиях. По­началу эволюция к феодализму обозначилась с наибольшей си­лой в римской части общества, преимущественно в крупных по­местьях, где протофеодальные явления были налицо по крайней мере с IV в. Резкое ослабление государственного вмешательства, открывшее дорогу росту частной власти, стоящий перед глазами пример общества мелких сельских хозяев, дальнейшее сокращение рыночных связей, распространение под влиянием варварской сти­хии нового, более уважительного отношения к физическому тру­ду – всё это, несомненно, способствовало развитию феодальных тенденций в поместьях галльской, испанской и италийской знати.

Продолжается начавшаяся еще в позднеантичный период транс­формация социально-экономической структуры и права класси­ческой древности. Рабство распространено еще очень широко, но статус раба уже существенно иной: закон все чаще рассматривает его как обладателя имущества, в том числе земли, и предполагает в какой-то мере его правовую ответственность. Вольноотпущен­ники понемногу утрачивают признаки свободы и опускаются до положения зависимых людей, держателей земли своих патронов. Мелкая аренда также все больше становится формой зависимости. Медленно, но неуклонно римское поместье превращается в фео­дальную вотчину.

В еще большей степени испытывают на себе влияние новой среды варвары. Они знакомятся с римской агротехникой и организа­цией римских поместий, с римским правом, проводящим более жесткие различия между свободой и рабством, чем их собствен­ные обычаи, с развитой торговлей, допускающей куплю-продажу всякого имущества, не исключая земли, с мощной государствен­ностью, приучающей к дисциплине и четкому делению на тех, кто управляет, и тех, кем управляют. В общественном строе вар­варов еще очень много первобытного. Сохраняются пережитки родовых связей, в первую очередь кровная месть, но этими связя­ми начинают тяготиться, и «Салическая правда» даже предусмат­ривает специальную процедуру отказа от родства.

Еще сильны догосударственные институты власти и правосу­дия, но в целом государство все больше отдаляется от народа. Этому очень содействовало знакомство германцев с римскими политическими институтами. Армия по-прежнему представляет собой народное ополчение с дружиной конунга во главе, и римлян в нее решительно не пускают. Но в некоторых отношениях свобод­ные германцы уже приравнены к законопослушным римлянам, в первую очередь в том, что касается уплаты налогов. Возникнув как нечто чуждое социальной природе завоеванного римского общества, как продолжение еще родоплеменной в своей основе власти, варварское государство к концу рассматриваемого периода оказывается вполне в гармонии с этим обществом. Эта трансформа­ция стала возможной в результате перерождения варварской зна­ти, превращения ее в слой крупных землевладельцев, сплотившихся вокруг теперь уже настоящего монарха. Германская по происхож­дению знать идет на установление родственных связей со знатью римской, начинает подражать ее образу жизни, участвовать в ее политических интригах и к началу VIII в. постепенно смыкается с ней. Этнические и социальные различия 6 среде господству­ющего класса если не исчезают полностью (в Галлии и Италии на это понадобилось еще два столетия), то ощутимо сглаживаются.

Подобный процесс наблюдался и в нижних слоях общества, но протекал он медленнее. Для того, чтобы сравняться с зависимым людом римского происхождения, германцам нужно было расте­рять ряд прочно укоренившихся в варварском обществе прав и обязанностей. Германец должен был перестать быть воином, членом сотенного собрания, наконец, собственником своей зем­ли, а этому препятствовали многие обстоятельства, в том числе необходимость контролировать отнюдь не всегда дружественное римское население, представления о праве как о сумме древних и единственно возможных установлений, архаическое отношение к земле как к продолжению своего «я».

В соответствии с темпами развития и несомненно под римским влиянием у разных германских племен постепенно совершается переход к свободной от родовых и общинных ограничений земель­ной собственности — аллоду. Это еще не вполне свободная част­ная собственность наподобие римской, но распоряжение ею огра­ничено уже заметно слабее, менее сильно выражена и наследст­венная связь с нею ее обладателя. Кроме того, понемногу исчезает связь между обладанием земельной собственностью и свободой. Все это постепенно привело к превращению германских общинников в зависимых крестьян, держащих землю от феодальных господ.

6. Литература

- Бадак А. Н. и др. Всемирная история: В 24т. / А. Н. Бадак, И. Е. Войнич, Н. М. Волчек и др.  Т.6 Римский период. - Минск: Соврем.литератор,1999-,

- История Древнего Рима / [Сост. и предисл. К. В. Паневина] - СПб.: Полигон:АСТ, 1998

- Ковалев С.И. История Рима. Курс лекций

- Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи – Олма-пресс, 2000

- История Средних веков. От падения Западной Римской империи до Карла Великого (476-768 гг.) Изд-во Полигон, 2002