Дипломная работа: Депортация крымских татар: историко-правовой анализ

Эмиграция началась стихийно, ещё вовремя оккупации, это были разрозненные, частные попытки уберечься от снова надвигавшейся красной лавины с её "органами", от которых следовало бежать, скрываться, не важно где и как. Чаще всего таким убежищем представлялась соседняя Румыния, где, как, известно, давно существовала многочисленная и крепко спаянная крымско-татарская диаспора. Туда бежали отдельные люди - в том числе девушки, связавшие свою судьбу с бывшими оккупантами-румынами, но были и коллективные попытки.

Самая известная из них связана с историей крымско-татарского Муздрамтеатра. Этот талантливый коллектив блистал и до войны, и в период оккупации такими дарованиями, как мастер сценического танца Усеин Баккал (он был вообще крупнейшим балетмейстером Крыма), как Муртаза Велиджанов - не только крупный театральный деятель, но и собиратель крымскотатарскиой народной песни; были и другие славные имена. В период оккупации труппа продолжала работу, не видя в том большого греха. Но чем ближе подходили Красная армия, тем чаще артистам приходилось слышать о расправах, которым подвергались все, не "забастовавшие" с установлением оккупационного режима. Им приходилось тем более всерьёз задумываться о своей судьбе, что грозивший им трибунал наверняка учёл бы два отягчающих вину обстоятельства: во-первых, имело место групповое преступление, а, во-вторых, оно относилось не к экономическим (как работа в поле или лесу), а скорее к идеологическим, то есть особо опасным. Короче, здесь пахло не 10 годами тюрьмы, а чем-то гораздо более серьёзным.

Поэтому не было ничего страшного в том, что лёгкие на подъём актёры, привычно собрав свой нехитрый гардероб в чемоданы, отправились, не дожидаясь краснозвёздных освободителей, в Румынию. А точнее в южную часть Добруджи, в г. Пазарджик, где осело немало крымских ногаев из давних эмигрантов, и где видный крымско-татарский публицист и историк, уже упоминавшийся Мустюджип Улькюсал издавал с 1930 г. свой знаменитый журнал "Эмель". Как и следовало ожидать, историк радушно встретил земляков, с особым удовольствием приветствуя находившегося среди беглецов Амета Озенбашлы.

Конечно, в 1944 г. было нетрудно догадаться, чем кончится война, и какова будет судьба соседней с Союзом Румынии. Поэтому новые крымские эмигранты стремились пробраться дальше, в Турцию. Это оказалось не так просто, хотя брат Улькюсала, Меджип Нусрет, занимал немалый пост в фильтрационном лагере Констанцы. Турки всячески затягивали выдачу визы группе крымско-татарских беглецов, не прекращавших ежедневные хождения в консульство и после вторжения в Румынию Красной армии. Вскоре их посетили некие официальные лица с предложением вернуться на ждущую их Родину, предложили денег на дорогу. Часть труппы согласилась отправиться по домам - и почти все очутились по 58 статье (как вредители и предатели они получили по 25 лет). Остальные стали скрываться у румынских друзей и знакомых. Но в чужой, по сути, стране это неизмеримо труднее, хотя "старые" крымско-татарские эмигрантские комитеты Добруджи сделали им документы, удостоверяющее их румынское гражданство. Советские органы, которые вели себя в Румынии как дома, устраивали облавы по базарам и городским кварталам, обыскивали дома румынских ногаев. За дело взялась и новообразованная "Секуритате". Но и эта всемогущая карательная организация, заимствовавшая опыт печально известных Сигуранцы и Железной Гвардии, оказалась бессильной перед мужеством добруджинских татар и лично Меджипа Нусрета, руководившего сложными ходами, помогавшими его крымским друзьям ускользать от всё туже стягивавшейся удавки секретных служб СССР и "народной" Румынии.

Председатель Центра, руководившего деятельностью упоминавшихся комитетов, Неджип Х. Фазыл был убит, многих молодых членов комитетов арестовали и отправили в Сибирь, невзирая на то, что они родились и выросли в Добрудже. Другие осуждались на румынские тюрьмы или каторжные работы по резке тростника в дельте Дуная, в том числе и крымско-татарские интеллигенты, вообще никак не касавшиеся работы комитетов.

Наконец, крымской группе, точнее её остаткам, удалось достать паспорта беженцев из болгарской Добруджи. С этими документами эмигранты продержались за рубежом около 8 лет. Но Амет Озенбашлы, ставший неофициальным лидером этой группы, в конце концов, понял, что ни турецкое, ни какое иное посольство, аккредитованное в Румынии, не предоставит виз всей группе - в разгар холодной войны никто, очевидно, не хотел нового скандала с СССР. Правда, Амет-ага получил предложение ехать в Турцию одному, взяв с собой только семью, чтобы там совместно с Джафером Сейдаметом добиваться виз для остальных.

А. Озенбашлы согласился, не зная, естественно, что турецкий агент-посредник был одним из агентов КГБ, которыми в те годы буквально кишели Румыния, Болгария и Турция. Семья погрузилась в самолёт, но вышла из него не в Турции, а в Москве, где их ждала машина с Лубянки. Амет-ага был помещён в ту же камеру, где сидел в 1928 г., ожидая два с половиной года исполнения высшей меры наказания за своё сотрудничество с Вели Ибраимовым.

Вскоре в СССР были насильно возвращены и остальные члены эмигрантской группы. Им дали по 5-6 лет сибирских лагерей, почти все они выжили, и после освобождения осели в Ходженте (Ленинабаде).

Несколько иной была судьба крымско-татарских эмигрантов военных лет, очутившихся в Германии. Накануне начала оккупации страны Красной армией они пытались собраться вместе. Таким местом сбора стали окрестности лагеря Миттельвальд, затем их вместе с "австрийской" частью эмиграции поселили в лагере для перемещённых лиц Альбершвенде, в Тироле. Всего там осело около 300 человек. Второй лагерь был в Ландеке, тоже Австрия. Условия жизни были хоть и не самыми тяжёлыми, (французская зона оккупации), но достаточно сложными. Тем не менее, в обоих лагерях были организованы школы, где преподавание велось на крымско-татарском языке. Кърымджан Абдулла и ещё несколько преподавателей из Фельдкирхе даже подготовили и издали на шапирографе "Книгу для чтения" на родном языке; другие учебники присылали турки. Французская военная администрация оказывала и посильную материальную, и техническую помощь. Эта удивительна школа - шестилетка работала три года. Занятия шли по полной программе, так что когда эти дети в 1948 г. переправились в Турцию, то были беспрепятственно приняты в средние школы и лицеи. Большинство из них впоследствии получило высшее образование.

Более печальной оказалась судьба "итальянской" эмиграции. Часть беглецов из Крыма, согласно позорному Ялтинскому соглашению, была депортирована из Италии прямо в советские лагеря, часть - успела в последний момент покончить жизнь самоубийством, - так они избежали судьбы, которая казалась им страшнее смерти.

Известно, что незадолго до окончания войны советское правительство депортировало ряд малых наций со своей родины в малообжитые районы, где для них был установлен особо жестокий режим спецпоселений. В числе этих народов были и крымские татары. В результате зверского обращения с людьми в период депортации и в первый год спецпоселения погибла почти половина крымских татар (46,2%). Впоследствии, на XX съезде КПСС, депортация и режим спецпоселений были названы геноцидом.

О выселении из Крыма и последствиях этой акции сами крымские татары в одном из последних своих писем в ЦК КПСС (март 1977 г.) рассказывают следующим образом: "Среди высланных оказались все, вплоть до семей погибших бойцов, партизан и подпольщиков. Лишенные кормильцев, эти семьи в первые же годы ссылки в основном погибли. По окончании войны после демобилизации под комендантским надзором оказались также солдаты и офицеры, сражавшиеся в рядах Советской Армии против фашистских захватчиков, Герои Советского Союза и многие честные коммунисты, и беспартийные, до последнего дня принимавшие участие в освобождении оккупированных территорий, в том числе и Крыма".

Выселение было проведено повсеместно только по национальной принадлежности, без оглашения населению решения правительства.

Действия военных властей в отношении крымско-татарского народа 18 мая 1944 г. преподносились как "необходимые меры" против самого "отъявленного врага". По всему пути следования железнодорожных составов из крытых красных вагонов, забитых детьми, женщинами, стариками, больными, на всех станциях их встречала унизительными выкриками и забрасывала камнями специально подготовленная, организованная толпа.

Такой же "прием" ожидал крымских татар по месту прибытия - их по заранее составленному распределению отправляли в самые отдаленные точки отстающих хозяйств, при этом, не считаясь даже с тем, насколько пригоден ссыльный к тяжелому физическому труду.

С этим актом выселения крымско-татарский народ лишился:

родного края, в котором предки нынешних крымских татар, осваивая землю, с первых веков нашей эры сформировались как народность, назвав край на родном языке "Крым"-ом, а себя впоследствии - крымскими татарами;

памятников материальной культуры, созданных руками талантливых представителей народа в течение многих веков.

У крымско-татарского народа ликвидированы:

начальные и средние школы обучения на родном языке - гарантия существования и сохранения крымско-татарского языка;

высшие и средние учебные заведения, специальные и профессиональные, технические училища с преподаванием на родном языке - кузницы национальных кадров;

национальные театры, ансамбли и студии;

газеты, издательства, радиовещание и другие национальные органы и учреждения (союзы писателей, журналистов, художников и т.д.);

научно-исследовательские институты и учреждения по изучению крымско-татарского языка, литературы, искусства и народного творчества.

У крымско-татарского народа уничтожены:

кладбища и могилы предков с надгробными камнями и надписями;

памятники и мавзолеи исторических личностей народа.

У крымско-татарского народа отняты:

национальные музеи и библиотеки с десятками тысяч книжных томов на родном языке; клубы, читальни, молитвенные дома - мечети и медресе.

У крымско-татарского народа фальсифицирована история формирования его как народности и переименованы названия:

городов и сел, улиц и кварталов, географические названия местностей и т.п.;

переделаны и присвоены народные легенды и другие виды народного творчества, созданные веками предками татар.

В результате таких мер, подорвавших корни национального существования и развития народа, на глазах всего советского народа и мировой общественности запятнана честь всего крымско-татарского народа.

После XX съезда, особенно с момента опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г., крымские татары начали петиционную кампанию за восстановление своего национального равноправия. Названный Указ облегчал жизнь народа в местах его высылки, так как снимал с учета спецпоселения и освобождал из-под административного надзора, но не снимал с него обвинения в измене и ничего не давал ему как нации: снятие указанных ограничений не влекло за собой возвращения конфискованного при выселении имущества и не давало права возвращения в места, откуда они были выселены. Такой Указ, естественно, не мог удовлетворить народ. Ему нужна была родина, т.е. территория, язык, культура. Поэтому петиционная кампания приобретала все более массовый характер. Письма в ЦК и правительство подписывают сначала десятки и сотни, затем - тысячи и десятки тысяч человек. Одно из писем с требованием отменить все дискриминационные законодательные акты и возвратить народ в Крым подписали 126 тысяч человек. Всего за шестидесятые годы было собрано более 3 миллионов подписей. Иными словами, каждый взрослый подписался 6-7 раз.

Под напором этой мощной волны народного протеста, принимавшего все более организованный характер, правительство вынуждено маневрировать. Трижды представители Политбюро встречаются с представителями крымско-татарского народа, обещают им рассмотреть и решить положительно их вопрос. А тем временем репрессии против организаторов петиционной кампании усиливаются.

Переломный момент наступил после третьей встречи крымско-татарских представителей с представителями Политбюро. Результатом этой встречи явился Указ Президиума Верховного Совета СССР "О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму" от 5 сентября 1967 г. Более лицемерного документа, чем этот Указ, трудно придумать.

С одной стороны, снимаются огульные обвинения с народа, что может быть понято, как уравнение крымских татар в правах с другими народами и нациями.

С другой стороны, вопреки действительной воле крымских татар, выраженной в петициях, утверждается, что они укоренились в местах, куда их депортировали. Это является неуклюжей попыткой замаскировать тот факт, что запрет на возвращение в места, откуда крымские татары выселены, объявленный Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г., остается в силе.

И, наконец, этим Указом предпринята попытка исключить крымских татар из числа наций. В этом Указе они названы "гражданами татарской национальности, проживавшими в Крыму". Нет больше крымских татар, бывших полновластных хозяев Крыма, покоренных Россией, а есть граждане татарской национальности, проживавшие в Крыму наряду со многими другими нациями. Значит, твоя прародина, крымский татарин, не Крым, а Татарская АССР. Нельзя даже вообразить более грубую историческую фальсификацию. Нация, самостоятельно развивавшаяся в течение многих веков, создавшая собственную богатую культуру, имеет с казанскими и волжскими татарами только то общее, что и в ее названии есть слово "татары". И вот эта нация объявлена несуществующей, и появляется какая-то никогда не существовавшая татарская национальность. Чего только не придумаешь, чтобы оправдать изгнание с родины целого народа.

Но подавляющее большинство простых крымских татар не заметили этого лицемерия. Людям было радостно, что они уже не "преступники", что они могут смело смотреть в глаза людям труда всех наций. И они думали, что они могут теперь свободно вернуться на родину. Сразу после Указа и в течение последних двух лет в Крым прибыло свыше 20 тысяч крымско-татарских семей (около 100 тысяч человек), но их встретили милиция, войска. Их частично снова депортировали в те места, где они "укоренились", т.е. туда, где они находились в ссылке, а остальных просто выбросили из Крыма, и они осели на подступах к нему. Наступили отрезвление и разочарование, упадок сил. Все эти годы продолжались репрессии, и к 1970 году массовое движение было подавлено. Наиболее активные участники петиционной кампании оказались в тюрьмах и лагерях: свыше 300 крымских татар было осуждено за участие в национальном движении на различные сроки заключения. И это несмотря на то, что движение имело лояльный, мирный характер.

После отправления из крымской земли последнего эшелона так называемого человеческого „контингента", который подлежал выселению, специальные операции относительно депортированных за национальным признаком лиц еще не считались законченными. Исследователь истории депортации крымско-татарского народа Г. Бекирова в своей монографии привела телеграмму заместителя наркома внутренних дел Узбекской СССР

Бабаджанова, отправленную 8 июня 1944 г. в адрес Л. Берии, где докладывается о том, что в тот же день прибыл и разгруженный последний эшелон СК со спецпереселенцами для Кашка-Даръинской области. По его подсчетам, в целом в Узбекистане очутилось 33775 крымско-татарских семей, которые насчитывали 151529 лиц, в том числе мужчин 27558, женщин - 55684, детей - 68287. Не выдержало переезда и умерло в дороге 191 лицо. А тех, которых доставили до места назначения - Ташкентской (56362), Самаркандской (31540), Андижанской (19630), Ферганской (16039), Наманганской (13804), Кашка-Даръинской (10171), Бухарской (3983) областей, расселили в совхозах, колхозах и на промышленных предприятиях „в пустых жилищных помещениях и за счет уплотнения местных жителей" [91, с.29 - 30].

В последствии крымские татары были обязаны ежемесячно регистрироваться в комендатуре по месту жительства. Никто не имел право покидать место, район проживания без санкции коменданта. Самовольная отлучка из спецпоселения считалась побегом и была уголовно наказуема (двадцать лет каторжных работ).

Крымские татары были выселены без права на возвращение в Крым (следовательно, они были выселены навечно). Тех же, кто приезжал на исконно крымско-татарскую землю, возвращали обратно в места депортации ().

"Геноцид - убийство рода, племени". Так БСЭ расшифровывает это слово.

Депортация из Крыма в малообжитые местности, в непривычные климатические условия стоила крымско-татарскому народу жизни половины сынов и дочерей. Расселение на большой территории - Урал, Узбекистан, Казахстан, Туркмения, Киргизия - среди инонационального населения, лишение школ на родном языке, национальной культуры, периодической печати и других средств массовой информации ставят крымских татар в условия национальной деградации, потери чувства общности со своими братьями по языку и культуре, утраты сознания принадлежности к своей нации. Нация умирает.

Но это не естественная, а насильственная смерть. Нация - это люди. А им от рождения присуще национальное чувство. "Нет человека, который не испытал бы неискоренимого чувства любви, привязанности к земле своих дедов и предков, к родной культуре, к своему языку, к своим традициям". Но пока это живет в людях, живет и нация.

Слова в кавычках принадлежат Л.И. Брежневу. Следовательно, мы можем считать, что наше правительство понимает недопустимость преследования за такие чувства. Но эти чувства поднимают на борьбу против условий, в которых народ может погибнуть как нация. Искусственно рассеянные крымские татары после Указа 1967 г. массами хлынули со всех мест их ссылки в Крым. Будучи выброшенными оттуда, осели на подступах к нему - в Херсонской и Запорожской областях, на Кубани и на побережье Кавказа. В результате рассеяние нации возросло. Но с другой стороны, создалась как бы исходная позиция для переселения в Крым.

Наиболее смелые, упорные, предприимчивые из крымских татар, не страшась никаких трудностей, начали проникать в Крым. Власти, опираясь на неотмененные геноцидные законы и основанные на них инструкции и устные указания, повели решительную борьбу против такого "беспорядка". Если смотреть на обстановку в Крыму с точки зрения количества арестов и осуждений, то дело изменилось к лучшему. Сейчас в заключении только Мустафа Джемилев. Да отбывают принудительные работы и высылку несколько десятков человек, о которых говорит Энвер Аметов в своем заявлении для печати (приложение 2). Но зато неизмеримо усилились внесудебные репрессии, обрушиваемые на всех пытающихся поселиться в Крыму. Только человек невероятной выдержки и выносливости может перенести все удары властей, закрепиться и жить на земле предков.

За время, истекшее со времени издания Указа "О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму", т.е. за 10 лет, смогли вернуться на родину и прописаться только 1409 семей (7-8 тысяч человек). Сколько же лет потребуется на возвращение в Крым всего народа, если уже сегодня его численность - свыше полумиллиона? 650 семей живет без прописки. Многие из них добиваются прописки уже по два-три года. Так, с 1974 г. живут без прописки: в селе Пушкино - семья Халич (семь детей), а в селе Восточное - семья Аблякимовых (5 детей). Диляра Халич, как непрописанная, не получает все это время государственного пособия по многодетности. Обеим семьям, в качестве наказания за жалобы и протесты, отрезали электричество. Детей Халич в течение года не включали в списки учеников школы, которую они, тем не менее, посещали. Но в следующий класс их не перевели.

Положение непрописанных семей ужасно. Они, во-первых, живут в условиях непрерывно висящего над ними произвола. В чем это проявляется? Все непрописанные купили дома (иным путем получить жилье крымские татары не могут, государственные и кооперативные жилища не для них). Но дом, который куплен с соблюдением всех формальностей, за который уплачена полная стоимость, их собственностью не является, так как нотариус не оформляет куплю-продажу без прописки покупателя. А прописывать - его не прописывают. И все время, пока он не прописан, над ним висит непрерывная угроза выселения. Каждую ночь и день он ждет, что явится банда пьяных громил во главе с представителем милиции или властей и из дома будут выброшены дети и старики, больные и калеки, вещи изломают и разобьют, все ценное и деньги украдут.

И это не единичный случай, а система. Вот только случаи сентября 1977 г. И только те, что стали нам известны.

Село Садовое, Нижнегорский район. Мустафаев Нури вывезен из купленного дома в открытое поле в районе Джанкоя вместе с женой, двумя малолетними детьми - 3 лет и 1,5 года.

Село Семисотка Ленинского района. Выселены из купленных домов три семьи: Ш. Бекирова, А. Караева и С. Ходжиаметова. Два дома опломбированы, в третий вселили местного пьяницу и хулигана.

Село Рунное Сакского района. Выселены из купленного дома две пенсионерки - Нурие и Кериме Куртсеитовы - и их брат, инвалид Отечественной войны Халилов Рустем. Письмо Куртсеитовых и Халиловых об обстоятельствах выселения приводится в Приложении 2.

Село Молочное Сакского района. Выселена Зера Мустафаева с десятилетней дочерью (см. приложение 2).

Село Митяево, Сакский район. Участник Отечественной войны Аметов Сеитмемет с семьей выброшен из купленного дома и вывезен в лесополосу.

Село Трудовое, Сакский район. Выброшена из купленного дома семья Ганиева Амета.

В селе Лесновка Сакского района Меметов Сейдамет приобрел дом. В связи с этим на него заведено уголовное дело "за нарушение паспортного режима" (грозит до года заключения в лагере). Дело о нарушении паспортного режима возбуждено и против Нуретдина Усеинова (село Батальное Ленинского района).

Усиление репрессий в Сакском районе связывают с прибытием в район нового председателя райисполкома; в первый же день по прибытии он заявил: "У меня в районе не будет ни одного крымского татарина". Это еще одно доказательство полного произвола по отношению к крымским татарам. У такого администратора крымский татарин всегда будет виноват. А осадить его некому. Коль он не боится так говорить, значит, получил на то благоволение начальства.

В Приложении 3 приведены письма тех, кого выселили. Эти письма проясняют общую картину выселения, но надо иметь в виду, что бывали случаи и хуже. Такие выселения незаконны. Но законы не для крымских татар. Когда они жалуются прокурору, тот говорит: "Это незаконно. Жалуйтесь". Но жалобы попадают к таким, как председатель Сакского райисполкома, и на них не отвечают. Не было случая, чтобы кого-нибудь наказали за хулиганское выселение или хотя бы удовлетворили иск за испорченное и украденное имущество. Так и живут непрописанные в постоянном страхе.

Во-вторых, над непрописанными висит постоянная угроза голода. Их, как непрописанных, на работу не берут. Крымские татары - добросовестные труженики. Это отмечают и узбекские правители, которые приложили и прилагают немало усилий, чтобы удержать их в Узбекистане. Они владеют, как правило, несколькими специальностями и согласны идти на любую работу, но их при общей нехватке рабочей силы в Крыму на работу нигде не берут. Крымско-татарские семьи преимущественно многодетны. Редко где меньше трех детей, а чаще всего 4-5 и даже 6-7 детей. Их надо накормить. Как? Прежде всего - с огорода, который положен при доме. Но этот источник ненадежен. Власти, основываясь на том, что земля государственная, отбирают приусадебные участки у крымских татар. Говорят: "Ты купил дом. Вот в доме и живи, а земля в Советском Союзе не продается". Еще один источник существования - сбор на полях послеуборочных потерь: колосков, кукурузных початков, картофеля. Такая послеуборочная уборка (местное название "чамбаловка") на Руси всегда поощрялась, к этому приучали детей. Не так теперь. Убранные поля стремятся запахать немедленно, чтобы закрыть послеуборочные потери землей. А если заметят, что крымские татары торопятся собрать впереди пашущих, то их задерживают и штрафуют на суммы, во много превосходящие стоимость того, что может быть собрано. Таким образом, и этот источник малонадежен.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9