Логика и риторика

Так как очевидно, что правильный метод касается методов убеждения, а способ убеждения есть некоторого рода доказательство, ибо мы тогда всего более в чем-нибудь убеждаемся, когда нам представляется, что что-либо доказано, риторическое же доказательство есть энтимема, и это, вообще говоря, есть самый важный из способов убеждения, и так как очевидно, что энтимема есть некоторого рода силлогизм и что рассмотрение всякого рода силлогизмов относится к области диалектики - или в полном ее объеме или какой-нибудь ее части, то ясно, что тот, кто обладает наибольшей способностью понимать, из чего и как составляется силлогизм, тот может быть и наиболее способным к энтимемам, если он к знанию силлогизмов присоединит знание того, чего метить и относительно всех остальных искусств, ибо дело врачебного искусства, например, заключается не в том, чтобы делать всякого человека здоровым, но в том, чтобы, насколько возможно, приблизиться к этой цели, потому что вполне возможно хорошо лечить и таких людей, которые уже не могут выздороветь.

Кроме того, очевидно, что к области одного и того же искусства относится изучение как действительно убедительного, так и кажущегося убедительным, подобно тому, как к области диалектики относится изучение как действительного, так и кажущегося силлогизма: человек делается софистом не в силу какой-нибудь особенной способности, а в силу намерения, с которым он пользуется своим дарованием. Впрочем, здесь (в риторике) имя ритора будет даваться сообразно как со знанием, так и с намерением (которое побуждает человека говорить). Там же (в логике) софистом называется человек по своим намерениям, а диалектиком - не по своим намерениям, а по своим способностям.

Итак, определим риторику как способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Это не составляет задачи какого-нибудь другого искусства, потому что каждая другая наука может поучать и убеждать только относительно того, что принадлежит к ее области, как, например, врачебное искусство - относительно того, что способствует здоровью или ведет к болезни, геометрия - относительно возможных между величинами измерений, арифметика - относительно чисел; точно так же и остальные искусства и науки; риторика же, по-видимому, способна находить способы убеждения относительно каждого данного предмета, потому-то мы и говорим, что она не касается какого-нибудь частного, определенного класса предметов.

Из способов убеждения одни бывают "нетехнические", другие же "технические". "Нетехническими" я называю те способы убеждения, которые не нами изобретены, но существовали раньше помимо нас; сюда относятся: свидетели, показания, данные под пыткой, письменные договоры и т.п.; "техническими" же я называю те, которые могут быть созданы нами с помощью метода и наших собственных средств, так что первыми из доказательств нужно только пользоваться, вторые же нужно предварительно найти.

Что касается способов убеждения, доставляемых речью, то их три вида: одни из них находятся в зависимости от характера говорящего, другие - от того или другого настроения слушателя, третьи - от самой речи. Эти последние заключаются в действительном или кажущемся доказывании.

Доказательство достигается с помощью нравственного характера говорящего в том случае, когда речь произносится так, что внушает доверие к человеку, ее произносящему, потому что вообще мы более и скорее верим людям хорошим, в тех случаях, где нет ничего ясного и где есть место колебанию, - и подавно; и это должно быть не следствием ранее сложившегося убеждения, что говорящий обладает известными нравственными качествами, но следствием самой речи, так как несправедливо думать, как это делают некоторые из людей, занимающихся этим предметом, что в искусстве заключается и честность оратора, как будто она представляет собой, так сказать, самые веские доказательства.

Доказательство находится в зависимости от самих слушателей, когда последние приходят в возбуждение под влиянием речи, потому что мы вносим различные решения под влиянием удовольствия и неудовольствия, любви или ненависти. Этих-то способов убеждения, повторяем, исключительно касаются нынешние теоретики словесного искусства. Каждого из этих способов в отдельности мы коснемся тогда, когда будем говорить о страстях.

Наконец, самая речь убеждает нас в том случае, когда оратор выводит действительную или кажущуюся истину из доводов, которые оказываются в наличности для каждого данного вопроса…

2. Александров Д.Н. (современный ритор)

Три "золотых" правила риторики

Среди всех многочисленных правил риторики, которые сформулированы на сегодняшний день ее теоретиками и практиками, можно выделить три, являющихся наиболее существенными дли начинающего оратора, пытающегося освоить основы риторики. Эти "золотые" правила таковы:

• тезис и лозунг,

• "формула Цицерона",

• план и эпистема.

Тезис и лозунг

Тезис (греч) - положение (мысль), которое автор или оратор намерен доказать, защитить или опровергнуть. Тезис есть мысль, которую следует обосновать. Оратор, не знающий этого положения, не доказывает свои мысли, а только объявляет их, озвучивает с трибуны, поэтому нередко выступление оратора, мало подготовленного в риторике, сводится к выкрикиванию отдельных мыслей, даже слов, призывов и пр. при отсутствии элементарных попыток обосновать, доказать, логично подвести слушателей к нужным в данном случае выводам.

Термин "лозунг" содержит в себе понятие, едва ли не противоположное тому, что означает "тезис":

Лозунг (нем) - призыв, краткая, четкая, хорошо запоминающаяся фраза, не требующая никаких обоснований или доказательств ни для говорящего, ни для слушающих.

Существует немало ораторов, говорящих с высокой трибуны не тезисами, а лозунгами. В таком случае выступление сводится к выкрикам лозунгов, для решения которых сам автор не знает ни путей, ни средств, ни рецептов, пусть даже высказанных в самых общих чертах. Такое выступление может нравиться слушателям с невысоким уровнем образования, поскольку оратор старается воздействовать не на интеллект аудитории, а на чувства, оперировать не логическими, а эмоциональными категориями.

Первое "золотое" правило риторики требует, чтобы оратор логично, умело и красочно доказывал в аудитории свои "тезисы".

Формула Цицерона

Марк Туллий Цицерон однажды сказал:

Оратор есть тот, кто любой вопрос изложит со знанием дела, стройно и изящно, с достоинством при исполнении.

Оценка любого устного выступления, увязанная с мнением Цицерона, позволяет опираться не столько на собственные знания, свой опыт, личный вкус, внутренний голос рецензента, сколько на мнение человека, ставшего в риторике авторитетом едва ли не абсолютным.

Обратим внимание на первую составляющую формулы Цицерона: "любой вопрос" - в его изложении. Очевидно, что за те более чем две тысячи лет, которые прошли со времени жизни автора, мир сильно изменился, а вместе с ним и жизнь человека. Поэтому можно, видимо, сделать к первому требованию Цицерона такое примечание, которое никак не должно быть "исправлением" его или "неуважением" к тому, что было Цицероном сказано:

... "любой вопрос" (по тематике оратора, например, "фабулу дела", "суть спора")... и дальше по тексту Цицерона.

Наконец, "с достоинством"... Часто приходится видеть и слышать, что невозможность говорить "стройно и изящно" сопряжена с этической стороной в выступлении оратора: он невежлив, неприветлив, агрессивен, нередко вплоть до того, что переходит к физическому воздействию на оппонента, хватает его за одежду, за волосы и пр. Важно произносить текст речи именно "с достоинством", уверенно, уважая свой статус, уровень профессионализма, качество жизненного опыта, для того чтобы у слушателей не возникло ни тени сомнения в правоте ваших выводов.

Тезис (первое правило) выражается и преломляется в умении подготовить для выступления его творческий план (третье правило) в общем понятии риторической эпистемы.

План и эпистема

Термин "эпистемически" восходит к греческому слову "эпистема", означающему в античной философии высший тип несомненного, достоверного, абсолютного знания.

Таким образом, творческий процесс подготовки оратором своего предполагаемого устного выступления связан с обдумыванием как самих пунктов плана, так и всей совокупности его разделов, подразделов, возможных вопросов аудитории, предполагаемых ответов оратора на эти вопросы. Другими словами, эпистемическая подготовленность оратора к выступлению предполагает, что он подготовился к акту выступления самым лучшим из возможных для него вариантом.

Написание самого плана может быть многократным в том смысле, что автор будет много раз переделывать свой план, стремясь сделать его как можно более эпистемичным, т.е. доказательным во всех его составляющих аспектах.

Следует подчеркнуть, что:

1) любое наименование темы (раздела) будет понятнее для аудитории, если в нем будет немного слов. Оратор, стремящийся к отказу от многословия (не говоря уже об отказе от слов-паразитов), осуществляет тем самым самоконтроль собственной риторической деятельности, что скажется благоприятно на общих результатах его выступления перед аудиторией;

2) основные разделы плана, обозначенные римскими цифрами I, II, III, могут делиться на более мелкие вопросы, обозначаемые арабскими цифрами (1, 2, 3, 4 и т.д.), а эти последние - на еще более мелкие, обозначаемые строчными буквами (а, б, в, г и пр).

Такой подробный, развернутый план выступления на практике нередко называют "план-гармонь", поскольку его можно "свернуть" или "развернуть" и "сыграть" по нему как по нотам, "пьесу", обозначенную в заголовке ораторского выступления.

При таком подходе опытный оратор может не писать полный текст своего выступления, пользуясь на трибуне лежащим перед ним подробным "планом-гармонью". Малоопытный напишет полный текст, возьмет его с собой на трибуну, однако говорить лучше не читая текст, а ориентируясь в материале выступления по плану;

3) во Введении можно говорить:

а) о том, чем примечательна предлагаемая оратором тема,

б) о том, чем притягательна предлагаемая тема для оратора,

в) а также можно дать другое начало, придуманное самим оратором.

На практике бывают случаи, когда:

• тема важна, но оратору не очень приятна (и наоборот, вариантов может быть множество),

• тема не имеет глобальной значимости, но оратору важна по причине некоторых личных (семейных) особенностей (или другое сочетание общих и частных интересов),

• начало выступления связано с ярким, конкретным, узнаваемым для аудитории примером, дающим "запев" для всего последующего хода лекции (беседы, встречи и пр.);

4) всякое выступление опытный оратор заканчивает Выводами или Заключением, что не одно и то же.

Выводы даются для менее подготовленной аудитории и содержат в себе краткий повтор одной, самой важной мысли каждого раздела плана выступления (без примеров и доказательств).

Заключение лучше адресовать более подготовленной аудитории, непременно включая в него попытки прогноза развития вопросов, освещенных в ораторском выступлении. Всякие повторы излагаемого материала лучше оформлять новыми фразами, новыми формулировками, отличными от высказанных в ходе выступления.

Полное понимание эпистемы плана приходит к оратору через несколько лет творческой практической ораторской деятельности.

Теоретическая проблема мастерства оратора, связанного с эпистемичной моделью плана выступления, столь важна и так многогранна, что нужно привести по этому поводу подходящий пример.

Итак, подводим итог "золотым" правилам риторики. В кратком изложении они могут быть сформулированы так.

Каждую свою мысль, каждое положение (тезис) оратор должен доказать своей аудитории. Обязательностью доказательства, аргументированностью тезис отличается от лозунга.

Опытный оратор должен говорить так, чтобы его речь отличалась стройностью, изяществом, достоинством.

План выступления должен быть подготовлен на основе античной эпистемы, т.е. так, чтобы выступление принесло аудитории максимум пользы и эстетическое удовольствие для слушателей.

Эти правила следует запомнить, сделать руководством к действию.

Риторическое "древо"

Древние риторы и ораторы нередко сравнивали ораторское выступление с деревом, в котором сами находили отдельные части: корни, ствол, ветви (большие и маленькие), листья, цветы. Все эти древесные части они соотносили с частями ораторского выступления, полагая, что каждая из частей взаимосвязана со всем другими частями лекции (выступления оратора, беседы двух мыслителей и пр.). Так они связывали причину, заставившую оратора подняться на трибуну, с теми ораторскими украшениями, которые он посчитает нужным использовать во время своего выступления. Это его последнее творческое решение должно быть связано с учетом особенностей, которыми обладает аудитория, которая, как предполагает оратор, будет его слушать. Все эти проблемы, в свою очередь, самым тесным образом соотносятся с конкретной темой, которую оратор предполагает обсудить со своими слушателями.

Наконец, все то, что сказано выше, не может не зависеть от места и времени проведения ораторского выступления. Очевидно, что зависимость от темы, от аудитории, от места и времени, наконец, от собственного самочувствия, настроения и от многих других компонентов, которые не всегда поддаются предварительному учету и анализу, должна привести и приводит на практике оратора к тому, что он будет вынужден перестраиваться по ходу своего выступления, менять план речи, использовать те ораторские приемы и теоретические положения, которые он захочет и сможет предъявить данной аудитории по конкретной теме, выступая в нужном месте и в заранее оговоренное время.

Умелое украшение ораторской речи позволяет сделать выступление не только полезным, познавательным, но и насыщенным элементами эстетики, превратить доклад в удовольствие, испытываемое слушателями даже в том случае, если тема речи была вполне серьезна, и оратор говорил о сложных теоретических проблемах науки, искусства, религии.

С целью пополнения своего ораторского словаря, повышения ораторского мастерства полезно прослушивать риторические образцы, годные для подражания, выписывать из них примеры оригинальных ораторских приемов (слов, оборотов, тропов, фигур и пр.), стараться их запомнить и в дальнейшем использовать в собственных творческих ораторских выступлениях.

Тексты-образцы.

1) Из первой речи против Катилины в храме Юпитера Статора

До каких пор, скажи мне, Катилина, будешь злоупотреблять ты нашим терпением? Сколько может продолжаться эта опасная игра с человеком, потерявшим рассудок? Будет ли когда-нибудь предел разнузданной твоей заносчивости? Тебе ничто, как видно, и ночная охрана Палатина, и сторожевые посты, - где? в городе! - и опасенья народа, и озабоченность всех добрых граждан, и то, что заседание Сената на этот раз проходит в укрепленном месте, - наконец, эти лица, эти глаза? Или ты не чувствуешь, что замыслы твои раскрыты, не видишь, что все здесь знают о твоем заговоре, и ты тем связан по рукам и ногам? Что прошлой, что позапрошлой ночью ты делал? Где ты был, кого собирал, какое принял решение, - думаешь, хоть кому-нибудь из нас неизвестно?

Таковы времена! Таковы наши нравы! Все понимает Сенат, все видит консул, а этот человек еще живет и здравствует! Живет? Да если бы только это! Нет, он является в Сенат, становится участником общегосударственных советов и при этом глазами своими намечает, назначает каждого к закланию. А что же мы? Что делаем мы, опора государства? Неужели свой долг перед республикой мы видим в том, чтобы вовремя уклониться от его бешеных выпадов? Нет, Катилина, на смерть уже давно следует отправить тебя консульским приказом, против тебя одного обратить ту пагубу, что до сих пор ты готовил всем нам.

В самом деле, достойнейший Публий Сципион, великий понтифик, убил ведь Тиберия Гракха, лишь слегка поколебавшего устои республики, а меж тем Сципион был тогда всего лишь частным лицом. Тут же Катилина весь круг земель жаждет разорить резней и пожарами, а мы, располагая консульской властью, должны смиренно его переносить! <... > Да, было когда-то в этой республике мужество...

(Марк Туллий Цицерон, 63 г. до н. э)

2) Из "Слова о Законе и Благодати" (произнесено при дворе Великого князя Ярослава Мудрого)

Похвалим же и мы по силе нашей малыми похвалами великое и чудное сотворившего - нашего учителя и наставника, великого властителя земли нашей Володимира, внука древнего Игоря, сына славного Святослава, которые в годы своего владычества мудростью и храбростью прославились во многих странах: победы и сила их вспоминаются и прославляются и сейчас. Ведь не в бедной и безвестной стране были они владыками, а в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли <... >

Встань, о честная глава, из гроба своего! Встань, стряхни сон! Ты не умер, но спишь до общего для всех вставания! Встань, ты не умер! Не подобает умереть тебе, веровавшему во Христа, в жизнь вечную всему миру! Стряхни сон, подними очи, смотри, какой чести удостоил тебя Господь там и на земле с помощью твоего сына не оставил в забвении! Встань, посмотри на чадо свое, на Георгия! Посмотри на утробу свою, на того, кого Господь вывел из чресл твоих, посмотри на украшающего престол твоей земли и возрадуйся и возвеселись! Посмотри и на благоверную сноху твою Ирину! Посмотри на внуков твоих и правнуков, как живут, хранимые Господом, как по завещанию твоему хранят благоверие, как посещают святые церкви, как славят Христа, как поклоняются имени Его! Посмотри же и на город, сияющий величием, посмотри на цветущие церкви, посмотри на множащееся христианство, посмотри на город, иконами святых освещаемый, блистающий, фимиамом благоухающий, хвалами и песнями святых оглашаемый! И все это увидев, возрадуйся и возвеселись и восхвали благого Бога, устроителя всего этого.

(Митрополит Иларион, XI в)

3) Из речи "Жребий Пушкина" (1937 г)

Природный облик Пушкина отмечен не только исключительной одаренностью, но и таковым же личным благородством, духовным аристократизмом. Он родился баловнем судьбы, ибо уже по рождению принадлежал к высшему культурному слою старинного русского дворянства, что он сам в себе знал и так высоко ценил. Конечно, он наследовал и всю распущенность русского барства, которая еще усиливалась его личным "африканским" темпераментом. При желании в нем легко и естественно различается психология "класса" или сословия, как и обращенность к французской культуре, с ее утонченностью, но и с ее отравой. Величайший русский поэт говорил и мыслил по-французски столь же легко, как и по-русски, хотя творил он только на русском языке. Даром и без труда дана была эта приобщенность к Европе, как и лучшая по тому времени школа, столь трогательно любимый им Лицей. Сразу же после школы он вступил на стезю жизни большого света, с ее пустотой и распущенностью, и спасла его от духовной гибели или онегинского разложения его светлая муза. Пушкину от природы, может быть, как печать его гения, дано было исключительное личное благородство. Прежде всего и больше всего оно выражается в его способности к верной и бескорыстной дружбе: он был окружен друзьями в юности и до смерти, причем и сам он сохранил верность дружбе через всю жизнь.

(С.Н. Булгаков, 1871-1944 гг.)

4) Письмо В.М. Лосевой (22 января 1932 г)

(А.Ф. Лосев и В.М. Лосева были арестованы в 1930 г., он был осужден на 10 лет, она - на 5; он - в Свирлаге, она - в Сиблаге)

Ясочка, радость моя, не могу оторваться от тебя мыслью. Все время хочется писать тебе, а писать и негде, и некогда, и нечем. Да и как сядешь писать, - хочется сказать так много, мысли и чувства так глубоки и полны, что не знаешь, с чего и начать; и, вероятно, выходит что-нибудь вялое и глупое. Не хватает ни слов, ни звуков, чтобы выразить всю бездонную жизнь духа, где тихо колышется, на неизмеримой глубине, море любви и ласки, царство светлой тишины и мира в союзе наших душ. Начнешь писать - и как бы замолкают уста. Думается, что тишиной и безмолвием больше бы выразилось, если бы Бог благословил хотя бы оказаться на одно мгновение вместе. Очень хочется рассказать тебе, что я придумал в области диалектики теории функций комплексного переменного. Помнишь, когда-то, лет 7-8 назад, когда ты занималась теорией аналитических функций, ты обратила мое (и свое) внимание на ряд чрезвычайно загадочных и глубоких в философском отношении учений в этой области. Теперь многие из этих учений (интегрирование по контуру, теоремы Моавра, Грина, Спокса и мн. др.) я продумал философски и привел их в стройную диалектическую систему. Надо обязательно дать тебе их на проверку...

(А.Ф. Лосев, 1893-1988 гг.)

5) Размышления, заметки, записи. Диалог с самим собой. Поиск истины.

Из Карачаровских записей

Никогда не думай о себе, о своих несчастьях. Как бы ни были велики эти несчастья, - всегда помни: кто-то несчастнее тебя! И никогда не любуйся собственными несчастьями. В этом и есть твердость духа...

Истинное горе должно быть молчаливо.

В чем смысл постигающих нас несчастий? Большим несчастьем испытывается человек... Постигшее несчастье или возвышает, или убивает...

Страшная судьба Гоголя: не мог видеть в людях добра, сам не был добрым. Хороши, трогательны у Гоголя только старосветские помещики. Все остальные - хари...

Толстой любил людей больше Достоевского. Умел жалеть, знал свои слабости...

Убить одного человека - преступление, карается законом. Убивать на войне, расстреливать, мучить, истреблять тысячи, миллионы жизней - подвиг, поощряется наградой. Но вот война-то и развратила всех, все соскочило с зарубок... "Убить человека что трубку выкурить". И как, чем остановишь? Новой войной? Новыми преступлениями?

Ложь, ложь, ложь... Ложь во всех позах, в смраде дыхания. Задыхаемся от смрада лжи... О, Господи!

(1962 г)

А вот Чехов - светлая душа, и как любил, жалел людей, хотя и был "колючий". И ни капельки самообожания, лукавого мудрствования...

Слабый может быть очень жестоким. Жестокость и есть признак слабости. Уверенному в своей силе зачем быть жестоким? Он милостив, доброжелателен, добродушен и добр.

Зло делать проще, потому так распространено зло...

(И.С. Соколов-Микитов, 1892-1975 гг.)

6). Политическая программная речь (регулятивная функция).

Из речи "О четырех свободах"

В будущем, которое мы стремимся освободить от тревог и опасений, перед нами открывается мир, построенный на основе четырех неотъемлемых свобод человека.

Первая из них - свобода слова где бы то ни было на свете.

Вторая - свобода религиозных культов везде и всюду на свете.

Третья - свобода от нужды, которая, согласно принятым во всем мире понятиям, означает взаимопонимание в сфере экономических отношений, обеспечивающее для каждого государства мирную зажиточную жизнь его граждан всюду на свете.

Четвертая свобода - это свобода от страха, которая, говоря теми же словами, означает сокращение во всем мире вооружений в такой степени, в такой полной мере, что ни одно государство не будет в состоянии совершить акт агрессии против любого своего соседа нигде на свете.

(Ф.Д. Рузвельт, 1882 - 1945 гг.)

Вопросы для размышления:

1. Все тексты, данные выше в качестве примеров, проанализируйте по схеме риторического анализа.

2. Произвольно выберите два текста и составьте свой текст по принципу подражания образцу, при этом так, чтобы в подражании был личностный элемент.

3. Выберите пять текстов разных стилей и тщательно охарактеризуйте стилистические особенности каждого текста-примера.

4. Выберите один текст, наиболее близкий вам по его ценностным характеристикам: нравственным, поэтическим, по научной глубине, оригинальности, необычности и т.п. Сформулируйте свою позицию, выбор.

5. Выберите и такой текст, который, по вашему мнению, не заслуживает права быть образцом для обучения мастерству и культуре речи. Если вы не против, то дайте обоснование своего мнения.

6. Постройте сравнительный или даже контрастный анализ двух вами выбранных текстов.

7. Выберите один текст для устного прочтения. Подготовьтесь и прочитайте его сначала только для себя, затем публично.

Составьте эпистемичный план 2-3 текстов.

Сформулируйте свои варианты тезисов 2-3 текстов. Проследите - как и какими средствами тезисы развернуты и аргументированы в текстах.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9