Давид Рикардо Начало политэкономии и налогообложения

Давид Рикардо Начало политэкономии и налогообложения

Содержание

1.Немного о Рикардо...1

2.Налоги…5

3.Налоги на сырые матерьялы…8

4.Налоги на ренту…10

5.Десятина…12

6.Земельный налог…15

7.Налоги на золото…18

8.Налоги на дома…19

9.Налог на прибыль…20

10.Налоги на заработную плату…22

11.Налоги на другие товары, кроме сырых атерьялов…25

12. Налоги в пользу бедных…26

13.Вывод…29

1.Немного о Рикардо.

Давид Рикардо родился в 1772 г. и умер в 1823 г., 51 года от роду, в

расцвете своей научной и политической деятельности. Годы, в которые он жил,

были периодом огромного значения в развитии и укреплении буржуазного

господства. Буржуазная революция во Франции смела за это время феодальные

преграды, мешавшие развитию капитализма, английская же буржуазия, ещё ранее

вышедшая на историческую арену, переживала промышленный переворот:

применение машин, парового двигателя, развитие пароходства, расширение

сферы кредита и банковского дела и одновременно пролетаризация широких масс

трудящихся и жестокая эксплуатация рабочих.

В эту эпоху буржуазии нужен был учёный, который чётко и членораздельно

провозгласил бы экономические принципы буржуазного господства, дав

определение стоимости рабочим временем. Таким учёным, завершившим дело

своих предшественников — Вильяма Петти и Адама Смита в Англии, физиократов

во Франции,—и был Рикардо.

Он пришёл в науку не прямой дорогой — через систематическое образование.

Сын биржевого маклера, еврея, он лишь два года учился в торговой школе, а

затем работал в предприятии отца. Разойдясь с отцом по религиозным

основаниям,— женившись на христианке,— он выступил на биржевом поприще.

Большие практические способности помогли будущему политэконому составить

себе крупное состояние.

В 1797 г., когда Рикардо было 25 лет, он стал миллионером. Однако в

дальнейшем он не пошёл по проторённой дорожке и не сделался

профессиональным деятелем биржи. Став богатым, он отошёл от биржи и занялся

научной работой. Сперва он отдал дань естествознанию и был одним из членов-

учредителей Геологического общества Англии, затем занялся политической

экономией.

Английские биографы Рикардо утверждают, что во время пребывания на

курорте Бате он якобы случайно натолкнулся на книгу Адама Смита «Богатство

народов» и, прочитав её, принялся работать в области политэкономии. Однако

ничего случайного тут не было. Будучи образованным человеком, Рикардо знал,

конечно, о книге Смита. Он стал работать в области политэкономии, имея уже

естественно-историческое образование, и мог поэтому использовать и в ней

метод естественных наук. Свою дальнейшую научную работу Рикардо посвящает

уже полностью политической экономии.

Внимание его сосредоточивается первоначально на проблемах денежного

обращения. В 1809 г. он выпускает анонимный памфлет «Цена золота»,

вызвавший ряд возражений. Отвечая на них, Рикардо перерабатывает свой

памфлет и выступает сначала с письмом в редакцию газеты «Тhе Могning

Chronicle »(утренняя хроника), а затем с брошюрой «Высокая цена слитков —

доказательство обесценения банкнот». Как говорит его буржуазный биограф на

страницах «Еnсусlореdia Вгitanniса»(английской энциклопедии), эта работа

была новым стимулом к дискуссии по поводу возобновления оплаты наличными

банкнот Английского банка.. Это был период действия так называемого Акта о

рестрикции, т. е. закона, ограничивающего размен банкнот на золото,

проведённого в эпоху наполеоновских войн, расстройства внешней торговли и

неурожаев. Золотые запасы Английского банка истощились, курс банкнот сильно

упал: если в 1799 г. сумма неразменных банкнот составляла 8,5 млн. ф. ст.,

то в 1802 г. она поднялась до 17 млн. ф. ст., а к 1810 г.—до 28 млн. ф. ст.

Естественно, что в такой обстановке выступления Рикардо привлекли к себе

внимание и послужили толчком к назначению так называемого Воuillon

Committee, или парламентского Комитета о золотых слитках. Доклад Комитета

подтвердил выводы Рикардо, что не помешало, однако, палате общин принять

постановление, объявлявшее банкноты не обесцененными.

В 1811 г. Рикардо выступает с работой «Ответ на практические замечания г-

на Бозанкета по поводу доклада Комитета о слитках», а в 1816 г. со статьёй

«Предложения в пользу экономного и устойчивого денежного обращения». В этих

работах Рикардо ведёт решительную борьбу за оздоровление денежного

обращения Англии и резко критикует Английский банк (акционерное общество,

которому английское правительство поручало государственные эмиссионные и

кредитные операции), наживающийся на управлении государственным долгом .

Годом раньше, в 1815 г., в разгар политической борьбы против «хлебных

законов» Рикардо выступает против мальтусовской работы «Основы взгляда на

политику ограничения ввоза иностранного хлеба ».

Наконец, в 1817 г. Рикардо выступает со своим капитальным трудом «Начала

политической экономии и налогового обложения» — трудом, в котором, по

выражению Маркса, анализируется самая «основа, исходный пункт физиологии

буржуазной системы». Именно в этом труде Рикардо дал определение стоимости

рабочим временем, именно в нём и раздался, по выражению Маркса, крик

«стой!», обращённый к буржуазной науке. .В «Началах политической экономии»

Рикардо дал доказательство «научной недостаточности» метода буржуазной

политэкономии, показав с полной очевидностью, что «классическая

политическая экономия подходит очень близко к истинному положению вещей,

однако не формулирует его сознательно». Но, как отмечал Маркс, «этого она и

не может сделать, не сбросив своей буржуазной кожи».

В 1819 г. Рикардо был избран в парламент. В своей парламентской

деятельности он, как пишет Лесли Стефен, автор биографии Рикардо, в

«Dictionary of National Biography», «соглашался почти безоговорочно с

политикой радикальной партии того периода... резко изобличал всякие

религиозные преследования, нападал на хлебные законы, на законы о

ростовщичестве и вообще на всякого рода подачки и ограничения».

Эта характеристика парламентской деятельности Рикардо вуалирует суть

вопроса: экономист-теоретик, поддерживавший промышленную буржуазию против

лендлордов, Рикардо как политик стоял на левом фланге этой борьбы,

принадлежа к радикалам. Он боролся против хлебных законов, за свободу

торговли, за свободу коалиций и рабочих союзов и за парламентскую реформу.

Защищая интересы промышленной буржуазии как класса, пришедшего на смену

феодалам, Рикардо в то же время не солидаризируется полностью с партией

вигов, выражавшей интересы промышленной буржуазии.

«Партия вигов,— писал он в письме к Мак-Куллоху,— владеет сама большим

количеством гнилых местечек, но с чем виги менее всего захотят расстаться,

так это с тем влиянием, которое они оказывают на избирателей как крупные

землевладельцы или просто капиталисты».

Две черты характерны для Рикардо как учёного: его научное беспристрастие

и известная способность к самокритике.

Маркс подчёркивает научное беспристрастие Рикардо, сопоставляя его

позиции с позициями Мальтуса. Последний мог поддерживать интересы

промышленной буржуазии лишь постольку, поскольку они совпадали с интересами

земельной аристократии, поскольку, следовательно, оба класса дружно

выступали «против массы народа, против пролетариата». Но там, где интересы

промышленной буржуазии и земельной аристократии расходились (как по вопросу

о хлебных пошлинах, например), Мальтус всегда становился на защиту

лендлордов.

Рикардо же стоит прежде всего на точке зрения развития производительных

сил и, как замечает Маркс, «с полным для своего времени правом

рассматривает капиталистический способ производства как самый выгодный для

производства вообще...». Его прямолинейность в этом вопросе является, по

мнению Маркса, «не только научно добросовестной, но и научно обязательной

для его точки зрения».

Рост производительности человеческого труда для него выше всего, и в

жертву ей он согласен принести даже стоимость основного капитала, поскольку

последняя падает при росте первой. «Нельзя отрицать,— пишет Рикардо,— что

некоторое количество капитала было бы потеряно. Но что такое представляет

собой владение капиталом или сохранение его — цель или средство?

Несомненно, средство. В чём мы нуждаемся, так это в изобилии товаров; если

бы могло быть доказано, что, пожертвовав одной частью нашего капитала, мы

могли бы увеличить годичное производство тех предметов, которые служат для

нашего наслаждения и нашего счастья, тогда, конечно, мы не должны были бы

роптать на потерю части нашего капитала»

Рикардо готов также пожертвовать интересами и лендлордов и рабочих, если

технический прогресс затрагивает ренту или заработную плату или является

причиной безработицы.

По последнему пункту необходимо, однако, сделать оговорку: что

технический прогресс приводит в условиях капитализма к безработице, это не

всегда было ясно Рикардо. Но именно тут он и дал любопытный образец

самокритики. В XXXI главе своих «Начал», анализируя экономические

последствия введения машин для разных классов общества, Рикардо пишет:

«Когда я впервые обратил своё внимание на изучение вопросов политической

экономии, я придерживался взгляда, что применение машин... поскольку оно

сберегает труд, является благом для всех...». И далее: «Класс рабочих,

думал я тогда, также выиграл бы в одинаковой степени от введения машин,

потому что при той же самой денежной заработной плате рабочие могли бы

теперь покупать больше товаров. Я полагал при этом, что заработная плата не

понизилась бы, так как капиталист мог бы предъявлять спрос и занять такое

же количество труда...»

Но ошибочность этих представлений скоро стала ясна Рикардо: «...Я теперь

убедился,— пишет он в следующем абзаце,— что замена человеческого труда

машиной часто приносит очень большой ущерб интересам класса рабочих...

Теперь я имею основание думать, что фонд, из которого извлекают свой доход

землевладельцы и капиталисты, может возрастать, в то время как другой, от

которого главным образом зависит трудящийся класс, может уменьшаться».

Конечно, Рикардо не делает никаких политических выводов из этого признания

и даже находит смягчающие обстоятельства: машины, говорит он, вводятся не

сразу, а постепенно, т. е. «влияние их сказывается скорее при решении

вопроса о применении сберегаемого и накопляемого капитала, чем при

перемещении капитала, фактически уже применённого». Мало того, дело не

столько во ведении машин, сколько в вывозе капитала за границу: «Вкладывая

часть капитала в усовершенствованные машины, мы только задерживаем

прогрессивное возрастание спроса на труд; вывозя капитал в другую страну,

мы совершенно уничтожаем этот спрос» . Итак, не вывозите капитала и не

бойтесь применять машины; пусть процветает промышленный капитализм, хотя

положение рабочего будет ухудшаться,—таков объективный смысл констатации

Рикардо, показывающих, с одной стороны, его научную беспристрастность и

способность к самокритике, а с другой — его полную готовность пожертвовать

интересами рабочих во имя развития производительных сил капитализма.

Научное беспристрастие и вместе с тем научная ограниченность Рикардо

выражаются также в весьма своеобразной форме и в его отношении к своему

современнику — утописту Роберту Оуэну. Будучи членом парламентской

комиссии, которая должна была рассмотреть оуэновский проект, он высказался

против него. В одном из писем к Троуэру он говорит, что «такое общество,

какое проектируют они» (т. е. Оуэн п Престон), не может процветать, ибо

«опыт веков против него». Это совершенно закономерно для Рикардо, теоретика

промышленной буржуазии, но это не помешало, однако, Рикардо высоко ценить

Оуэна как человека и общественного деятеля и открыто защищать его от

нападок буржуазии.

Мало того, в вышецитированной работе «О покровительстве земледелию»,

анализируя влияние высокого урожая на цены, Рикардо говорит: «Если бы мы

жили в одном из параллелограммов Оуэна и пользовались всеми нашими

продуктами сообща, то никто не пострадал бы в результате изобилия; но, пока

общество устроено так, как в настоящее время, изобилие часто будет убыточно

для производителей, а недостаток будет для них выгоден»

Выше мы уже привели характеристику, данную Марксом Рикардо и его роли в

истории политической экономии. Глубокая критика, которой подвергает Маркс

Рикардо, исходит именно из признания этой исторической роли. Так, в «Нищете

философии», говоря об экономистах-фаталистах, т. е. тех теоретиках, которые

«индифферентны в своей теории к тому, что они называют неудобствами

буржуазного производства», Маркс разделяет их на классиков и романтиков. О

первых он говорит: «Классики — как, например, Адам Смит и Рикардо —

являются представителями той буржуазии, которая, находясь еще в борьбе с

остатками феодального общества, стремилась лишь очистить экономические

отношения от феодальных пятен, увеличить производительные силы и придать

новый размах промышленности и торговле... Миссия экономистов, вроде Адама

Смита и Рикардо, являющихся историками этой эпохи, состоит лишь в том,

чтобы уяснить, каким образом приобретается богатство при отношениях

буржуазного производства,сформулировать эти отношения в виде категорий и

законов и показать, насколько эти законы, эти категории в деле производства

богатства стоят выше, чем законы и категории феодального общества».

2. НАЛОГИ

Налоги составляют ту долю продукта земли и труда страны, которая поступает

в распоряжение правительства; они всегда уплачиваются в конечном счёте или

из капитала, или из дохода страны.

Капитал страны является или основным, или оборотным в зависимости от

степени своей долговечности. Трудно определить с точностью, где начинается

разница между основным и оборотным капиталами, потому что число степеней

долговечности капитала почти бесконечно. Пища страны потребляется и

воспроизводится по крайней мере раз в год; платье рабочего потребляется и

воспроизводится, вероятно, не чаще, чем каждые два года; дом его и

обстановка рассчитаны на десяти-двадцатилетний период.

Когда годовое производство данной страны значительно превышает её годовое

потребление, говорят, что капитал её возрастает; когда её годовое

потребление даже не покрывается её годовым производством, говорят, что её

капитал уменьшается. Таким образом, капитал может увеличиться или

вследствие увеличения производства, или вследствие уменьшения

[непроизводительного] потребления.

Если потребление правительства возрастает вследствие взимания добавочных

налогов и покрывается или увеличением производства, или уменьшением

потребления со стороны народа, то налоги падают на доход, и национальный

капитал остается нетронутым; но если производство не увеличится или

[непроизводительное] потребление всего народа не уменьшится, то налоги

необходимо упадут на капитал [т. е. будет затронут фонд, предназначенный

для производительного потребления ].

Соразмерно уменьшению капитала страны необходимо уменьшится и её

производство; поэтому если такие [непроизводительные] расходы народа и

правительства продолжаются и если годовое воспроизводство постоянно

уменьшается, то ресурсы народа и государства будут падать с возрастающей

быстротой, и результатом будут нищета и разорение.

Несмотря на огромные расходы английского правительства за последние 20

лет, едва ли можно сомневаться в том, что возрастание национального

производства более чем уравновешивало их. Национальный капитал не только не

был затронут, но и значительно возрос, и годовой доход народа даже за

вычетом налогов в настоящее время, вероятно, больше, чем в какой-нибудь

прежний период нашей истории.

В доказательство этого мы можем сослаться на увеличение населения,

расширение земледелия, развитие судостроения и промышленности, сооружение

доков, прорытие многочисленных каналов и на многие другие дорогостоящие

предприятия;

всё это указывает на умножение как капитала, так и годового производства.

[Верно, однакоже, что, не будь налогов, это увеличение капитала было бы

гораздо больше. Таких налогов, которые не имели бы тенденции уменьшать силу

накопления, нет. Все налоги необходимо падают или на капитал, или на доход.

Если они падают на капитал, то должен соответственно уменьшиться тот фонд,

размером которого всегда регулируется производительная деятельность страны,

а если они падают на доход, то они или уменьшают накопление, или заставляют

налогоплательщиков уменьшать для покрытия их на соответствующую величину

своё прежнее непроизводительное потребление предметов жизненной

необходимости и комфорта. Одни налоги] оказывают такое действие в большей

степени, чем другие, но великое зло налогового обложения заключается не

столько в том, что оно падает на те или другие объекты, сколько в его

действии, взятом в целом.

Налоги не необходимо падают на капитал, когда обложен капитал, пли на

доход, когда обложен доход. Если из дохода в 1 тыс. ф. ст. в год мне

приходится уплачивать 100 ф. ст., то это действительно будет налог на доход

в том случае, если я удовлетворюсь расходованием остальных 900 ф. ст., но

если я расходую попрежнему 1 тыс. ф. ст., то это будет налог на капитал.

Рикардо рассуждал так, пусть капитал, приносящий мне доход в 1 тыс. ф.

ст., равняется 10 тыс. ф. ст., а налог в 1% на такой капитал составит 100

ф. ст., но если, уплатив этот налог, я буду тратить на себя только 900 ф.

ст., то мой капитал не будет опять-таки затронут им.

Свойственное каждому человеку желание сохранять своё общественное

положение и удерживать своё богатство на раз достигнутой высоте ведёт к

тому, что большинство налогов, будут ли то налоги на капитал или же на

доход, уплачивается из дохода. Поэтому с ростом обложения или с умножением

правительственных расходов то количество предметов комфорта, которым

пользуется народ, должно уменьшаться, если только он не сможет

соответственно увеличить свой капитал и свой доход. Задача политики

правительства и должна состоять в том, чтобы поощрять это стремление к

накоплению. Оно никогда не должно вводить такие налоги, которые неминуемо

падают на капитал. Поступая так, оно затрагивает фонд, предназначенный для

содержания труда, и тем самым уменьшает будущее производство страны.

В Англии такой политикой пренебрегали. Так, были введены пошлины за

утверждение завещаний, налоги на наследство и всякие налоги на переход

собственности от умерших к живым. Если наследство в 1 тыс. ф. ст. обложено

налогом в 100 ф. ст., то наследник считает его равным только 900 ф. ст. и

не чувствует особенного побуждения покрыть налог в 100 ф. ст. посредством

сбережений на своих расходах: капитал страны таким образом уменьшается.

Между тем, если бы он получил действительно 1 тыс. ф. ст. и обязан был

уплатить 100 ф. ст. в качестве налога на доход, на вино, на лошадей или на

слуг, он, вероятно, сократил бы свои расходы на эту сумму или, скорее, не

стал бы их умножать, и капитал страны остался бы нетронутым.

«Налоги при переходе собственности от умершего к живущему,— ложатся в конце

концов, а также непосредственно, на лицо, которому передаётся

собственность. Налоги при продаже земли ложатся целиком на продавца.

Последний почти всегда продаёт по необходимости и должен поэтому

соглашаться на такую цену, какую может получить; покупатель почти никогда

не бывает вынужден купить и потому даёт только такую цену, какую считает

нужным. Он подсчитывает, во сколько должна ему обойтись земля вместе с

налогом; чем больше он обязан платить в виде налога, тем меньше согласится

он заплатить за землю. Поэтому такие налоги ложатся почти всегда на лицо,

испытывающее нужду, а следовательно, должны быть часто очень жестоки и

притеснительны». «Гербовый и нотариальный сборы с обязательств и договоров

в связи с займом денег ложатся целиком на занимающего и на деле всегда

оплачиваются им. Такого же рода сборы с судебных бумаг ложатся на

тяжущихся. Они уменьшают для обеих сторон капитальную стоимость спорного

объекта. Чем дороже обходится приобретение собственности, тем меньше будет

её чистая стоимость после приобретения.

Все налоги при переходе из рук в руки собственности всех видов, поскольку

они уменьшают капитальную стоимость этой собственности, ведут к уменьшению

фонда, предназначенного для содержания производительного труда. Они все в

большей или меньшей степени представляют собой невыгодные налоги, которые

увеличивают доход государя, редко содержащего других работников, кроме

непроизводительных, за счёт капитала народа, который содержит лишь

производительный труд».

Но это не единственное возражение против налогов на персдачу имущества;

они мешают распределению национального капитала наиболее благотворным для

общества образом. В интересах общего благосостояния необходимо всячески

облегчать переход и обмен всякого рода имущества, так как только благодаря

этому капитал всякого рода скорее найдёт себе путь в руки тех, кто даст ему

наилучшее применение, увеличивая производство страны. «Почему,—человек

хочет продать свою землю? Потому, что имеет в виду другое, более

производительное помещение для своих средств. Зачем другой хочет купить эту

самую землю? Чтобы дать приложение капиталу, который приносит ему слишком

мало или остаётся без употребления, или же может быть использован, по его

мнению, лучше. Этот обмен умножит общий доход посредством умножения дохода

обеих сторон. Но если пошлины настолько обременительны, что мешают этой

сделке, то они являются препятствием к увеличению общего дохода». Но эти

Страницы: 1, 2, 3, 4