Реферат: Правление дома Медичи во Флоренции в XV веке по Историям Флоренции Франческо Гвиччардини и Никколо Макиавелли

Первая глава – «Начало правления Медичи во Флоренции в «Историях Флоренции» Макиавелли и Гвиччардини» посвящена анализу правления Козимо Медичи. Глава начинается с изучения событий, связанных с восстанием чомпи, и заканчивается смертью Козимо Медичи в 1464 году.

Вторая глава посвящена правлению сына Козимо – Пьеро Медичи. По объему, что необходимо отметить, описанию правления Пьеро Медичи в обеих «Историях» отводиться меньше места, чем событиям во Флоренции во времена Козимо и Лоренцо. Поэтому глава посвященная правлению Пьеро Медичи в оценке обоих авторов меньше, чем остальные.

В третьей главе рассматривается точка зрения Гвиччардини и Макиавелли на время правления Лоренцо Медичи, прозванного Великолепным. Главу условно можно разделить на две части. Вначале дается изложение оценок Гвиччардини и Макиавелли на то, что произошло во Флоренции во время  правления Лоренцо Медичи, а затем взгляды Макиавелли и Гвиччардини на личность самого Лоренцо.  

В заключении подводятся основные итоги исследования. Дается оценка взглядов Макиавелли и Гвиччардини на правление дома Медичи во Флоренции в XV веке, а также рассматриваются, сравниваются взгляды Макиавелли и Гвиччардини на правление Медичи во Флоренции, в т.ч. сравнивается фактическое изложения описываемых в «Историях Флоренции» событий.

За точку отсчета для своей «Истории» Гвиччардини берет восстание чомпи[102]. При описании, пусть и достаточно кратком, этого восстания сразу проявляется принадлежность автора к флорентийской знати. К примеру Микеле Ландо[103]  в представлении автора  - человек спасший Флоренцию от разрушения[104]. Соглашение Микеле с Комиссией Восьми Гвиччардини считает необходимой и благоприятной мерой для здоровья города[105]. В отечественной же историографии Ландо считали предателем[106], он был «подставной фигурой, хорошо обученным ставленником чуждой чомпи группировки» [107], «демагогом, сумевший войти в доверие к мелким ремесленникам и торговцам»[108], как его называл В.И.Рутенбург. Если внимательно посмотреть на анализ В.И.Рутенбургом сведений о восстаний в различных источниках, то можно сказать, что все, кто сколько-нибудь поддерживали восстание чомпи, негативно относились к Микеле, а враги восстания наоборот, поддерживали его. Поэтому Франческо Гвиччардини можно отнести к врагам восстания.

Упоминание о восстании чомпи необходимо потому, что при изложении Гвиччардини краткой истории восстания абсолютно не упоминается имя Сальвестро Медичи, одного из руководителей восстания наряду с Микеле ди Ландо[109]. О том насколько большую роль он сыграл в восстании в историографии идут споры. Несомненно, что он не был вожаком восстания, но его участие на стороне основной массы народа сыграло важную роль в судьбе дома Медичи. Сальвестро получил от чомпи титул «рыцаря народа», а точнее «рыцаря чомпи»[110], причем получил его добровольно. Также он получил от чомпи право доходов с ряда торговых лавок Флоренции[111]. Об этом факте, который сыграл достаточно существенную роль в установлении власти Медичи, у Гвиччардини не упоминается. Существует мнение, что установление синьории Медичи было как раз следствием этих самых флорентийских восстаний, включая восстание вышеупомянутое чомпи[112]. Конечно к этому привело и ряд других причин, но по мнению ряда авторов, изучавших данную проблему, эта была самой существенной[113]. Зато о последствиях восстания чомпи для дома Медичи говорит Макиавелли, который упоминает и о возведении в рыцари Сальвестро Медичи[114] и о получении им торговых привилегий[115]. Причину этого Макиавелли видит в том, что Микеле Ландо хотел таким образом привлечь на свою сторону дополнительных сторонников. При этом Макиавелли не видит прямой связи между восстанием чомпи и возвышением Медичи.

Начало возвышения Медичи Франческо Гвиччардини связывает с именем Джованни де Бенчи и его сына Козимо[116] что совпадает с мнением Макиавелли[117], и на сегодняшний день нашло подтверждение в работах историков[118]. Первое имя члена семьи Медичи, упомянутое в «Историях» обоих авторов – имя Джованни. Кто же был этот человек, по мнению Гвиччардини, возглавлявший партию противников Никколо Уццано и его сторонников? Джованни Биччи Медичи[119] был  тем, чьи «банковские дела заложили основу успеха клана Медичи в следующем поколении» [120]. После смерти его отца Аверардо в 1363 году, он остался вместе с пятью братьями с небольшим наследством, которое отец разделил на всех. В 1385 он начинает управлять одной из самых важных ветвей банка Медичи – в Риме, а в 1397 он переезжает во Флоренцию, располагая капиталом в сто тысяч флоринов из которых больше половины он заработал сам. Он был на первых порах очень осторожен и медленно приобретал влияние в городе. То как он это делал, позже делали и другие представители семьи Медичи. В 1402 он был впервые выбран в синьорию, приором которой был еще несколько раз[121]. В 1403 поехал послом в Болонью. В 1421 он стал гонфалоньером правосудия. И все это оказало значительное влияние на дальнейшую судьбу Козимо[122]. За ним остался авторитет отца, его деньги, отец устроил его свадьбу с Контессиной Барди. Следует отметить, что Медичи в то время не принадлежали к числу влиятельных домов Флоренции, а вот семейство Барди было очень древнем и знатным[123]. Гвиччардини вобще редко указывает на те браки, которые осуществил род Медичи. Возможно это показалось ему не нужным. Но вот у Макиавелли, к примеру, мы находим ряд подверждений важности браков в то время. Также Макиавелли подчеркивает и значение браков для дома Медичи[124]. Как бы то ни было необходимо отметить, что такие браки, когда богатые, но незнатные семьи стремились породниться со знатными, но обедневшими были политикой многих семей[125]. Тот же брак Козимо являлся продолжением политики Джованни Медичи, который стремился к слиянию банков Медичи и Барди[126]. Джованни умер вторым по богатству человеком в городе[127], оставив после себя ту организацию и структуру, которая сделала его не только знатным во Флоренции, но и Европе[128]. Козимо оставалось лишь не растерять добытое его отцом положение.

Далее Гвиччардини останавливается на описании результатов конфликта во Флоренции между Медичи и оппозицией. Во главе противоположной партии стоял Никколо да Уццано, «человек переменчивого характера и вида»[129]. Когда он умер, находившийся на его стороне Бернардо Гуарданьи став гонфалоньером правосудия выслал Козимо из города[130], вместе с его родственниками Аверардо[131] и Лоренцо[132]. Это же нам сообщает и «История» Макиавелли[133]. Макиавелли при этом дополняет, что инициатива ареста Козимо исходила от приемника Никколо      Уццано – Ринальдо Альбицци. Гвиччардини не останавливается ни на причинах высылки Козимо, равно как не вдается в подробности того, как происходило изгнание. Однако для понимания ситуации во Флоренции этот момент необходимо рассмотреть более подробно[134]. Через четыре дня флорентийский народ на собрании (parlamento) выразил свое согласие создать новую Балию, куда вошли сторонники Альбицци. Комиссия обвинила Козимо в намерении захватить власть, за что, по законам республики, полагалась смертная казнь. Однако здесь на помощь Козимо пришли его деньги. Феррара, Венеция, папа Евгений IV, все те, кто пользовался услугами банка Медичи, вступились за него и казнь была заменена высылкой[135]. Можно отметить также, что Гвиччардини упоминает в числе изгнанных именно Козимо, Аверардо, Лоренцо и Аччайуоли[136], в то время, как общее число изгнанных, относящихся к дому Медичи, достигло восьми человек[137]. Их высылали постепенно за период с сентября по ноябрь 1433 года[138]. В «Истории» Макиавелли, кстати, также написано, что были изгнаны именно Козимо, Аверардо и «многие другие из дома Медичи»[139]. Почему же оба автора обращают  свое внимание именно на эти фамилии ?[140]. Дело в том что Аверардо в то время руководил одним из филиалов банка Медичи. Причем в то время существовало две «ветви» банка Медичи. Первая была основана отцом Аверардо, Франческо[141], а вторая принадлежала Джованни ди Бенчи[142], а потом и его сыну. Но несмотря на то что и Аверардо и Козимо фактически являлись самостоятельными главами своих банков, Аверардо был «верным защитником интересов своей фамилии»[143]. Таким образом, имена Аверардо и Козимо Медичи выделяются постольку, поскольку они являлись главами дома Медичи, но каждый из них возглавлял свою ветвь «семьи».     Что касается упоминания имени Лоренцо, то здесь на мой взгляд, для понимания этого вопроса, следует более подробно остановиться на вопросе о структуре дома Медичи. В итальянском городе существовали так называемые «малые семьи» и «большие семьи». Малая семья представляла из себя круг ближайших родственников[144]. Во главе семьи стоял старший член семьи. В данном случае имена Козимо и Лоренцо, его брата, называются постольку, поскольку фактически они оба стояли в то время во главе ветви семьи, идущей от Джованни д`Бенчи, как самые старшие. Аверардо также стоял во главе другой ветви семьи, ведущей свое начало от Франческо[145]. Во-вторых Гвиччардини сообщает, что Медичи были высланы в Венецию[146].У Макиавелли мы встречаем упоминание о Падуе[147]. Козимо, был изгнан на 10 лет, Лоренцо на 5 лет отправился в Венецию. А вот Аверардо был отправлен в Неаполь также на 10 лет[148]. Также важное значение для Медичи имела высылка Аччайуоли[149] в Грецию[150], так как он фактически остался представителем интересов промедичейской группировки во Флоренции. Макиавелли сообщает нам, что причиной изгнания стало перехваченное письмо Аччайуоли, адресованное Козимо, в котором Аньоло побуждал Козимо к интригам[151]. Можно также отметить, что после прихода к власти семья Медичи  породнилась с Аччайуоли[152].        

Таким образом автор подчеркивает, что высылке подверглись именно главы семьи[153]. Выслать всю семью было фактически невозможно поскольку живущие в одном городе семьи на протяжении длительного времени соединялись между собой узами браков, родства и образовывали своеобразную сеть. Если бы пришлось выселять всех, кто находился в каких-либо отношениях с Медичи, то пришлось бы выселять даже кое-кого из представителей оппозиции.

Приход к власти Никколо Кокки, гонфалоньера правосудия и сторонника Медичи, накалил обстановку до предела[154]. Кстати, гонфалоньером правосудия Кокки был выбран не в сентябре, как написано в «Истории», а в августе. Гвиччардини даже пишет о имевшем место восстании, но опять же ошибается в дате написав, что выступление антимедичейской группировки Альбицци имело место в 33 или 34 году[155]. На самом деле выступление не могло произойти ранее августа 1434, поскольку до этого времени гонфалоньером правосудия был Донато Велути, сторонник Альбицци[156]. Более того, имевшие место волнения, о которых упоминает Гвиччардини, так и не перетекли в вооруженное столкновение. Что же касается упоминания о выборах, и синьории, то эта фраза нуждается в пояснении. Итак, в своей «Истории» Гвиччардини пишет, что была выбрана новая синьория, которая работала с сентября[157]. Эти выборы были напрямую связаны с упоминавшимися у Гвиччардини волнениями. Дело в том, что после того, как стало известно о том, что новым гонфалоньером правосудия будет Никколо Кокко, Донато Велутти хотел распустить синьорию. Это было возможным, поскольку новая синьория приступала к деятельности через три дня после результатов выборов. Собственно за этим и стоял Ринальдо Альбицци[158]. Однако после продолжительных споров было все же решено допустить новую синьорию к деятельности, но бдительно следить за ней. И вот когда новая синьория пришла к власти Никколо Кокко сразу же вызвал для допроса подозрительных людей, а это были Ринальдо Альбицци, Ридольфо Перуцци, Никколо Барбадоро. Те в свою очередь, получив известие об этом, вооружились и хотели направиться к синьории, но поскольку ряд заговорщиков не явился на место сбора, представители синьории стали отговаривать Ринальдо Альбицци от шага, который он собирался совершить[159]. А после того, как они согласились с требованием о невозвращении Козимо, заговорщики сочли за благо разойтись[160]. Кроме того, автор не упоминает о главной причине кризиса режима Альбицци – войну с Луккой. Шедшая три года, эта неудачная война лишь пошатнула положение Альбицци и его сторонников.

Тем не менее именно кризис во Флоренции, автор называет главной причиной возвращения из ссылки представителей медичейской группировки[161]. Козимо вернулся во Флоренцию 6 октября 1434 года, но Гвиччардини не счел нужным упомянуть эту дату. При этом необходимо отметить, что автор отмечает роль Пьеро Гвиччардини и Нери Капоне[162].

Если упоминание Нери можно объяснить, что будет сделано далее, то с Пьеро Гвиччардини не все так просто, поскольку в сочинениях других авторов, а также историографии, освещенной в данной работе, ему вообще не отводиться какого-либо видного места. Для того чтобы понять, что это был за человек, необходимо обратиться к другому сочинению Гвиччардини – «Семейной хронике». Из нее мы можем узнать, что Пьеро Гвиччардини был сыном Луиджи Гвиччардини, бывшего гонфалоньером правосудия во время восстания чомпи[163]. Во время войны в Романьи он был послан комиссаром в войска вместе с Аверардо Медичи[164]. За его связи с домом Медичи он и был выслан, причем как пишет сам автор «Семейной хроники»: «Пьеро за его связи и родство с Козимо мог бы подвергнуться большим неприятностям, если бы его не защитил и не помог ему брат его, мессер Джованни, принадлежавший к партии, враждебной Козимо»[165]. Далее Гвиччардини пишет, что, по возвращении во Флоренцию, Пьеро участвовал в подавлении выступлений Альбицци и был после Нери и Козимо самым важным человеком в городе[166]. Подводя итог, можно сказать, что все же упоминание Пьеро можно объяснить прежде всего желанием Гвиччардини подчеркнуть роль своей семьи в истории Флоренции. Этим же, к примеру, можно объяснить и то, что он начал свою «Историю» с упоминания имени своего родственника – Луиджи Гвиччардини[167].

Что касается роли Нери, то в начале формирования власти Медичи его роль в рядах сторонников Медичи была достаточно велика. Вообще, следует отметить, что представление о том, что Козимо Медичи был фактически правителем города после своего возвращения не совсем верна. Скорее здесь можно говорить о том, что к власти пришла новая группировка знати[168], в которой, особенно на первых порах, нельзя выделить кого-либо одного безусловного лидера, что собственно отмечается Франческо Гвиччардини. Помимо Нери можно упомянуть и представителей семьи Пуччи, которые помогали Козимо[169], за что, кстати также были высланы[170].

Автор подчеркивает, что даже после возвращения из ссылки Козимо не имел подавляющего преимущества даже в своей партии, а советовался с Пуччо Пуччи[171]. К примеру, 6 декабря 1446 года Синьория обсуждала вопрос о изменении положения выборов в аккопиаторы[172]. Как известно, накануне выборов в специальную сумку (borsa) клались записки с фамилиями кандидатов[173]. Выборы по жребию производились путем извлечения записок из этой сумки вслепую[174]. Ряд представителей Синьории предложил выбрать аккопиаторов не по жребию, а просто назначить. Но для этого было надо не закрывать сумки, а изъять из них фамилии людей, предназначенных для выборов в аккопиаторы. Козимо предложил ничего не менять и опечатать сумки. Напомним, что со времени возвращения Козимо прошло уже 12 лет. Так вот, из 29 человек, обсуждавших этот вопрос, за Козимо стояло меньше половины – 11 человек, из которых безусловно его поддерживало лишь 6[175]. Так что говорить о какой-либо абсолютной власти здесь не приходиться, тем более, что по всем важным вопросам Козимо консультировался с приорами и гонфалоньером правосудия[176].

Конфликт между Нери и Козимо, о котором рассказывается в обеих «Историях»[177] был вызван отношениями с герцогом Франческо, о которых упоминает Гвиччардини[178]. Он, правда, не связывает эти события. На самом же деле ситуация была следующей. Во время Ломбардской войны граф Франческо сперва находился на службе у Милана, воюя против венецианцев, которых поддерживали флорентийцы. Помощь их была незначительной, а потому они фактически оставались нейтральными. Но вскоре граф Франческо расторг союз с Миланом и, решив его захватить, обратился за помощью к Козимо Медичи. Козимо решил помощь графу в то время, как Нери был против. Как пишет Гвиччардини, Козимо указал на причины, по которым следовало бы благоприятствовать графу. Он не поясняет, какие именно, но здесь нам на помощь приходит сообщение Макиавелли, который пишет что Козимо считал, что если не помочь графу, Милан захватят венецианцы, а это будет для Флоренции намного хуже. Нери же был против этой идеи. А поскольку Нери был во Флоренции лицом, по крайне мере не уступающем Козимо в славе и известности, то Козимо оказался в тяжелом положении. Как пишет Гвиччардини, Козимо боялся, что, утратив положение, он уже не сможет держать под контролем важные дела в городе[179]. В качестве противовеса усиливающемуся положению Нери Козимо начинает возвышать Луку Питти, не такому умному, как он, но преданному. Считается, что он сделал специально потому что знал, узнав как правит Питти, народ снова захочет Медичи.

Но конечно главная опасность, исходила не только от Нери, но и от Бальдаччо Ангиари, по сути обеспечивавшему Нери поддержку армии[180], которой не было у Козимо. Несмотря на участие Нери в разного рода военных действиях, он был человеком абсолютно невоенным[181]. Гвиччардини кратко и правильно излагает подробности убийства Бальдаччо[182]. Можно лишь добавить, что Бартоломео Орландини, имел личные счеты с Ангиари. Таким образом получилось, что в этом убийстве Козимо оказался абсолютно не причем[183]. После этого, по словам Гвиччардини, Нери, поняв, что положение Козимо ему не изменить, терпеливо стал ждать подходящего времени и случая. Сам же Козимо, поставив Нери на место, вновь стал оказывать ему знаки доверия[184].

Следует отметить, что было бы заблуждением считать правление Медичи временем спокойствия и гармонии. Другое дело, что, во-первых, сам Козимо был человеком достаточно умным и  понимал, что метод казней и убийств не будет способствовать его популярности, и прибегал к этому способу достаточно редко. Во-вторых, его деньги и контроль над финансами, а значит и над налогами[185], порой оказывался более действенным оружием, чем нож или яд[186]. Это понимали и его противники. Вот как, к примеру, по сообщению Филельфо отзывался о деятельности Козимо и его союзников Леонардо Бруни Аретино, бывший союзником Альбицци: «Козмианцы, эти грязные мерзавцы, всякими непристойными и гнустными путями собирают деньги, чтобы привлечь к себе симпатии самых низов плебса и нищих»[187].

Далее Гвиччардини рассказывает о действиях Козимо после возвращения из ссылки отмечая создание новой балии и охоту на своих врагов. По сообщению Филельфо, Ринальдо Альбицци также считал причиной этого деньги Козимо: «На его [Козимо] примере мы видим, какой силой обладает богатство: он изгнал из отечества всех лучших людей»[188]. Однако можно говорить о том, что промедичейская балия начала свою работу тогда, когда Козимо находился в пути. Уже тогда были составлены новые списки лиц, предназначенных для выборов[189]. Для того, что подчеркнуть личность Козимо, Гвиччардини приводит его фразу о том, что «из кусков сукна Сан-Мартино можно выкроить во Флоренции хороших людей». Эта же фраза, встречается и у Макиавелли[190], правда в звучит несколько по другому[191]. Высказывание это охотно копируются в книгах историков[192].

Далее Гвиччардини пишет, что Козимо благодаря новым выборам, удалось добиться того, что на различные посты выбирались только те люди, которых он хотел[193]. Так автор называет одну из главных причин того, что Медичи так долго находились у власти – контроль за выборами. Это высказывание автора «Истории Флоренции» безусловно нуждается в пояснении. Члены синьории, приоры, выбирались на народном собрании. При этом приоров могли выбирать года на два или на три вперед. При Козимо окончательно был установлен порядок, когда специальная комиссия, балия, проводила выборы на пять лет. Кроме того, была создана коллегия десяти аккопиаторов, без участия которых не проходили выборы не на одну важную должность.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9