Европейская Конвенция по правам человека и основным свободам и российское законодательство

справедливое судебное разбирательство, также обратил внимание на

соответствие этой оговорки параграфу 2 статьи 57 Конвенции. Суд, в

частности, отметил, что « краткое и четкое изложение закона помогает другим

государствам – участникам Конвенции принять данную оговорку или не

согласиться с ней. Обязанность государства кратко изложить положения

соответствующего национального закона необходима для того, чтобы другие

государства-участники, а также конвенционные институты могли знать о

содержании этих законов, противоречащих Конвенции. Объём конвенционных

положений, применение которых государство желает ограничить посредством

оговорок, является существенным моментом, так как чем шире объём положений,

тем важнее включить в оговорку содержание соответствующих положений

внутригосударственного права. Упущения в настоящем деле, связанные с

отсутствием в оговорке краткого содержания закона, не могут быть оправданы

каким-либо трудностями практического характера».

Так как в оговорке, сделанной Правительством Швейцарии при ратификации

Конвенции, отсутствовало, в частности, краткое содержание соответствующего

закона, Европейский суд признал данную оговорку также недействительной как

противоречащую параграфу 2 статьи 57 Конвенции.

По делу Eisenstecken v. Austria заявитель утверждает, что был лишён

права на публичное рассмотрение дела при определении его гражданских прав и

обязанностей, вытекающих из сделки, связанной с недвижимостью.

Правительство Австрии для защиты своих интересов сослалось на оговорку,

сделанную им при ратификации Конвенции. Согласно данной оговорке, «

положения статьи 6 Конвенции будут применяться без ущерба принципам,

регулирующим вопросы публичного рассмотрения дела и содержания и

содержащимся в статье 90 Федеральной Конституции в редакции 1929 года.»

В решении по этому делу от 3 октября 2000 года Суд обратил внимание на

то обстоятельство, что «в нарушение параграфа 2 статьи 57 Конвенции

оговорка, сделанная Правительством Австрии, не содержала краткого изложения

закона, положения которого не соответствовали Конвенции. Буквальное

толкование оговорки дает основание предположить, что правительство Австрии,

намеривалось исключить из статьи 6 все процедуры, касающиеся рассмотрения

гражданских и уголовных дел в обычных судах, а также в квазисудебных

органах, в той мере, в которой отдельными национальными законами

разрешалось бы непубличное разбирательство дела. Однако оговорка,

относящаяся к конституционным положениям, не предусматривающим

исчерпывающий перечень дел, рассмотрение которых допускается при отсутствии

публичного разбирательства, не может служить достаточной гарантией того,

что в последующем Правительство Австрии не будет более широко истолковывать

данную оговорку».

В связи с тем, что оговорка, сделанная Правительством Австрии при

ратификации Конвенции, не содержала краткого изложения национального

закона, положениям которого противоречили Конвенции, Суд признал указанную

оговорку недействительной как не соответствующую параграфу 2 статьи 57

Конвенции.

Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что обязанность

изложить в оговорке краткое содержание закона возлагается Конвенцией на

любое государство, независимо от формы его государства.

По делу Belilos v. Switzerland Правительство Швейцарии, объясняя

отсутствие в оговорке, касающейся права на справедливое судебное

разбирательство, краткого изложения закона, подчеркивало, что Швейцария

является федеральным государством и Правительству пришлось бы в оговорке

сослаться на множество законов, действующих как на федеральном, так и на

кантональном уровнях. Однако Суд указал, что исполнение государством

обязанности, содержащей в параграфе 2 статьи 57 Конвенции, не зависит от

того, унитарным или федеральным является соответствующее государство.

Таким образом, отсутствии в тексте оговорки ссылки на краткое

содержание закона, противоречащего конвенционным положениям, является

безусловным основанием для признания судом соответствующей оговорки или её

части недействительной. [21, стр. 22]

Следует подчеркнуть что любая оговорка к Конвенции может стать

предметом рассмотрения Европейского суда только в том случае, если она

«всплывет» в ходе изучения конкретного дела в Страсбурге. В этой связи

вполне реальна ситуация, когда недействительная с точки зрения Конвенции

оговорка со стороны того или иного государства может действовать только по

той причине, что Суд по правам человека не изучал никаких дел, где такая

оговорка могла быть рассмотрена. Применительно к РФ, в связи с введением

нового УПК, сделанные Россией оговорки потеряют свою актуальность в

ближайшее время.

Пока оговорки сделанные РФ частично затронуты по делу Калашникова

«Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя должна быть

рассмотрена в свете российской оговорки, сделанной при ратификации

Конвенции. Согласно властям Российской Федерации, оговорка распространялась

как на период содержания заявителя под стражей на стадии предварительного

следствия, так и на период производства по делу в суде. Власти Российской

Федерации ссылались на текст оговорки и содержание статей Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, указанных в оговорке. В частности, статьи

11, 89, 92 и 101 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР наделяли суд

правом применять меру пресечения в виде заключения под стражу на стадии

судебного разбирательства вплоть до постановления приговора по делу….

Суд отмечает, что оговорка составлена с целью временного исключения из

сферы действия пункта 3 Статьи 5 Конвенции некоторых норм Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, упомянутых в тексте оговорки, которые

касаются порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц,

подозреваемых в совершении преступления. Эти нормы устанавливают условия и

порядок применения мер пресечения, включая заключение под стражу, и

перечень органов власти, уполномоченных принимать соответствующее решение…

Суд замечает, что оговорка ссылается на статью 97 Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, в силу которой лицо может на основании

постановления прокурора содержаться под стражей до 18 месяцев на период

расследования преступления.

Несмотря на упоминание сроков содержания под стражей в период

предварительного следствия, Суд обращает внимание на то, что предметом

оговорки является порядок применения мер пресечения в виде заключения под

стражу, в то время как предметом жалобы заявителя является длительность его

содержания под стражей до суда, а не законность избрания этой меры

пресечения.

Суд посему установил, что рассматриваемая оговорка по настоящему делу

не применима.» [10, стр.6]

§ 2 Сравнительная характеристика основных положений Конвенции и

российского законодательства

Рассмотрев заявку России о вступлении в Совет Европы, Парламентская

Ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) 25 января 1996 г. приняла заключение, в

котором выдвинуто 25 условий, постепенное соблюдение которых необходимо для

того, чтобы Россия стала полноценным членом Совета Европы.

К настоящему времени определенная часть обязательств России перед

Советом Европы в сфере совершенствования законодательства формально

реализована. Однако и на восьмой год членства в Совете Европы чрезвычайно

трудно говорить об эффективной адаптации России к европейским гуманитарным

стандартам. Это связано с действием множества факторов: недостатки в

правоприменительной практике, нежелание и неспособность многих работников

правоохранительных органов приспособиться к работе в новых условиях,

пробуксовывающая судебная реформа, отсутствие национальной системы

правового просвещения, ориентированной на ознакомление должностных лиц и

граждан с основополагающими правами и свободами граждан, методами и формами

их защиты, наконец, глубоко укоренившееся в массе населения мышление

авторитарными государственническими категориями, затрудняющее построение

подлинно гражданского общества. При этом проблема не только в промедлении с

разработкой и принятием новых нормативных актов, но и в первую очередь в

том, что вновь принимаемые законы, как будто бы ориентированные на

реализацию европейских обязательств России, на самом деле лишь частично

отвечают требованиям Совета Европы, во многом не соответствуют Конституции

Российской Федерации и не способствуют значительным прогрессивным сдвигам в

деле соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

С 1 января 1997 года вступил в действие новый Уголовный кодекс

Российской Федерации, и тем самым было выполнено соответствующее формальное

обязательство перед Советом Европы. В новом кодексе воспринят ряд

рекомендаций Совета Европы: появились новые виды наказания, не связанные с

лишением свободы (ограничение свободы, арест, обязательные работы), за

многие преступления снижены сроки наказания; открылась возможность

применения штрафных санкций, в том числе за преступления в сфере экономики.

В то же время в новом кодексе не сделано попытки идти по пути всесторонней

гуманизации уголовного законодательства. Во многом он суровее ранее

действовавшего: увеличиваются сроки лишения свободы, предусмотрена

возможность назначения наказания за совершенные преступления путем

сложения, чего раньше не было (по совокупности приговоров гражданину может

быть назначено наказание до 30 лет лишения свободы), за пять видов

преступлений сохраняется смертная казнь, вводится пожизненное заключение.

До сих пор не введены в действие такие виды наказания, как арест,

обязательные работы и ограничение свободы. Пока еще не приходится говорить

о широком использовании в России наказаний, не связанных с лишением

свободы.

Новый Уголовно-исполнительный кодекс подписан Президентом РФ 8 января

1997 года. В нем также сделана попытка учесть некоторые рекомендации Совета

Европы.

Ход реализации положений нового Уголовно-исполнительного кодекса

показывает, что, к сожалению, реформирование уголовно-исполнительной

системы наталкивается на проблемы, в основе которых - традиционные

репрессивные подходы к обращению с лицами, содержащимися в местах лишения

свободы. Положение дел в этой сфере существенно не улучшилось.

В противовес ожиданиям Совета Европы, не привела к радикальному

изменению ситуации и передача Главного управления исполнения наказания из

Министерства внутренних дел в Министерство юстиции Российской Федерации,

что также являлось одним из условий вступления России в Совет Европы.

Напротив, появление людей из правоохранительных органов в кабинетах

Министерства юстиции в значительной степени способствует превращению его из

гражданского в силовое ведомство.

Проект нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации,

принятие которого являлось составной частью рекомендаций Совета Европы в

сфере совершенствования российского законодательства, обсуждался на

протяжении нескольких лет. В окончательном варианте новый кодекс принят 18

декабря 2001 г., вступит в силу с 1 июля 2002 г. В соответствии с

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 14 марта 2002

г. также с 1 июля 2002 г. (вместо 1 января 2004 г., как это было определено

законодателем) вводятся в действие нормы, предусматривающие судебный

порядок применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей,

а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов.

Кодекс направлен на демократизацию уголовного судопроизводства,

повышение правоохранительной и правозащитной роли суда, освобождение его от

обвинительных функций, расширение круга участников уголовного

судопроизводства, прав сторон в суде, обеспечения их процессуального

равенства.

Однако новый кодекс имеет ряд серьезных недостатков. Кодекс нарушает

принцип презумпции невиновности, закрепленный в п. 2 ст. 6 Европейской

конвенции о защите прав человека и основных свобод, ограничивает право

обвиняемого на защиту. Ряд его положений противоречат праву человека на

справедливое и публичное разбирательство его дела независимым и

беспристрастным судом, принципу равенства граждан перед законом и судом,

гарантированных Конвенцией.

Тем самым реализация одного из самых существенных обязательств России -

о совершенствовании уголовного, уголовно-исполнительного и уголовно-

процессуального законодательства в целях приведения его в соответствии с

европейскими стандартами - проведена половинчато, во многом формально и не

создает прочных предпосылок для отвечающих цивилизованным образцам

преобразований в данной области, тем более с учетом репрессивного

менталитета правоохранительных органов, отчетливо проявившегося в ходе

работы над новыми кодексами.

Вступая в Совет Европы, Россия дала обязательство о ратификации в

течение трех лет Протокола № 6 к Европейской конвенции о защите прав

человека и основных свобод, предусматривающего полную отмену смертной

казни. Несмотря на это, до настоящего времени данный шаг не последовал.

Аргументы, приводимые против отмены в Российской Федерации смертной

казни, которые высказываются в ходе ведущейся в государстве и обществе

дискуссии на эту тему, лежат, как правило, вне правового поля. Общий рост

преступности в стране, по мнению ряда сторонников сохранения смертной

казни, требует применения исключительно жестких мер по борьбе с

преступностью; большинство российского населения "не готово" и "не желает"

отменять смертную казнь, серьезный ущерб для экономики страны может

принести необходимость содержания в местах лишения свободы осужденных к

пожизненному заключению. Не вдаваясь в детальное обсуждение аргументов "за"

и "против" отмены смертной казни, следует лишь подчеркнуть, что речь идет о

соблюдении обязательства, официально взятого на себя Россией, и,

следовательно, подпадающего под действие принципа pacta sunt servanda -

договоры должны соблюдаться. [29, стр. 10]

В целом Конституция РФ разрабатывалась с учётом Европейской конвенция о

защите прав человека, только зачастую ей противоречат законы РФ и другие

подзаконные акты, если не в прямую по букве, то косвенно, в результате

извращения конституционных принципов в правоприменительной практике или

разработке нормативных актов. Считаю, что Конституция РФ, при всех ее

недостатках, в данное время идеал («декларация о намерениях»), к достижению

которого нашему государству придётся двигаться ещё долгое время.

В данной работе я хотел бы осветить прямые основные противоречия между

Конвенцией, практикой Страсбургского суда и российским законодательство. Не

соблюдение законов РФ государственными органами, их извращения в судебной

практике вряд ли поддаются описанию в рамках моей работы. В любом случае,

при отсутствии таковых, мы уже жили бы в правовом государстве. Уверен, что

даже в государствах с устойчивой правовой системой, демократическими

традициями идущими со средних веков нет идеального правового государства

(пример, Великобритания - родина права habeas corpus, проигрывает в

Европейском суде до 70% дел [21, стр.6]), идеал вообще вряд ли достижим в

жизни, хотелось бы чтобы Россия в движении к нему не была в отстающих.

§ 2.1. Правовые нормы, направленные на охрану жизни и здоровья человека

Статья 2 Конвенции – Право на жизнь

Статья 1 Протокола № 6 – Отмена смертной казни

Статья 3 Конвенции – Запрещение пыток

Российское законодательство не противоречит в прямую нормам этих

статей, но в силу их важности остановлюсь на некоторых моментах их

применения.

Главный принцип статьи, если брать ее в целом, состоит в том, чтобы

защищать индивида против любого произвольного лишения жизни государством.

По –прежнему сохраняет силу предусмотренный в п. 2 ст. 1 Конвенции перечень

случаев, когда лишение жизни не рассматривается как нарушение ст. 1. Вместе

с тем государства должны предпринимать соответствующие шага для защиты

жизни.

Право на жизнь, гарантируемое в статье 2, было расширено добавлением к

Конвенции Протокола № 6. [22, стр.123]

Россия подписала, но не ратифицировала Протокол № 6, предусматривающего

отмену смертной казни.

Де-факто позиция Российской Федерации ему не противоречит, так как

смертная казнь не применяется, раннее через механизм помилования

Президентом РФ (ст. 89 Конституции РФ), в данное время в соответствии с

Постановлением Конституционного Суда РФ № 867 от 02.02.1999 года:

«…ПОСТАНОВИЛ:

1. С момента вступления в силу настоящего Постановления и до введения в

действие соответствующего ФЗ, обеспечивающего на всей территории РФ

каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого ФЗ в

качестве исключительной меры наказания установлена смертная казнь,

право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных

заседателей, наказания в виде смертной казни назначаться не может

независимо от того, рассматривается ли дело судом с участием

присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных

судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей".

Вопрос о том, разрешается ли еще смертная казнь по Конвенции тех для

стран, которые еще не ратифицировали Протокол № 6, необходимо рассматривать

в контексте отдельных положений Конвенции, к статье 2 косвенно относиться

статья 3 Конвенции, которая запрещает бесчеловечное или унижающее

достоинство обращение или наказание.

О нарушении статьи 3 необходимо судить по обстоятельствам конкретного

дела с учетом господствующих на данный момент представлений. Абсолютных

стандартов относительно видов обращения или наказания, запрещаемых статьей

3, не существует.

В соответствии со статьей 7 преступление должно быть наказуемым в

момент, когда оно совершено, и, кроме того, по статье 14 не должно быть

никакой дискриминации при вынесении и исполнении смертного приговора или

помиловании.

Наконец, статья 2 косвенно связана со статьей 8 Конвенции, в частности,

в отношении личной жизни, в контексте дел, связанных с абортами и эктазией.

[22, стр.125]

§ 2.2 Правовые нормы, направленные на охрану достоинства,

независимости и равноправия людей.

Статья 4 Конвенции – Запрещение рабства и принудительного труда.

Статья 8 Конвенции – право на уважение частной и семейной жизни.

Статья 12 Конвенции – Право на вступление в брак.

Статья 14 Конвенции – Запрещение дискриминации.

Статья 5 Протокола № 7 – Равноправие супругов.

Особый интерес для российских граждан в связи с существующей ситуацией

в законодательстве может представлять вопрос об альтернативной службе.

Право на замену обязательной военной службы альтернативной гражданской

гарантировано ст. 59 Конституции РФ, но на практике граждане испытывают

сложности с его реализации. Поэтому не исключены коллизии, которые могут

являться нарушением ст. 4 Конвенции.

Семейный кодекс РФ признает браком только юридически оформленные

отношения мужчины и женщины. Суду же для квалификации союза людей в

качестве семьи существенно осознание ими себя в качестве семьи, совместное

проживание и ведение общего хозяйства. Юридическое оформление семейных

связей не имеет решающего значения для целей применения ст. 8 Конвенции.

Статья 5 Протокола № 7 направлена на обеспечение равноправия супругов

в отношениях между собой и в отношении со своими детьми, в том, что

касается вступления в брак, во время состояния в браке и при его

расторжении. В Семейном кодексе РФ также есть нормы, устанавливающие

равенство родителей. Однако анализ судебной практике показывает, что

зачастую суды по-прежнему необоснованно оказывают предпочтение матерям при

разрешении споров о передаче детей на воспитание. Сохранение таких традиций

в судебной практике может создать основания для обращения в Европейский

суд. [22, стр.245, 262, 336]

§ 2.3. Правовые нормы, направленные на охрану развития и

свободы самовыражения человека.

Статья 9 Конвенции – Свобода мысли, совести и религии.

Статья 10 Конвенции – Свобода выражения мнения.

Статья 2 Протокола № 1 – Право на образование.

Часть 1 статья 14 Конституции РФ формулирует светский характер

российского государства и провозглашает: «Никакая религия не может

устанавливаться в качестве государственной или обязательной». К сожалению,

Преамбула Федерального закона «О свободе совести и о религиозных

объединениях» нарушает эти принципы, признавая «особую роль православия в

истории России» и высказывая «уважение» ряду других религий, оставляя без

внимания остальные.

Ряд других конституционных норм нарушен новым ФЗ «О свободе совести и

о религиозных объединениях». Содержащиеся в нем ограничения на регистрацию

и деятельность «нетрадиционных» конфессий, продиктованные стремлением

нейтрализовать активность «нетрадиционных конфессий» и зарубежных

миссионеров в России, противоречат статье 9 Конвенции, как впрочем, и

другим международным правовым актам.

Следует также указать, что упоминание в части 3 статьи 55 Конституции

РФ и в части 2 статьи 3 закона оснований для ограничений прав и свобод

человека и гражданина (следовательно, и свободы мысли и свободы), как

«обеспечение обороны страны и безопасности государства», противоречат духу

и букве Конвенции, изъявшей, в отличии от других статей Конвенции, ссылку

на «государственную безопасность» для обоснования ограничений в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6