Шпора к канд. минимуму по философии

принципов логики.

Лейбниц дополняет три закона логики, сформулированные еще Аристотелем,

четвертым— законом достаточного основания. Исходя из этого закона, ни одно

высказывание о мире не должно приниматься без логического доказательства. С

позиции Лейбница данный закон и требование Декарта все подвергать сомнению—

равнозначны. То обстоятельство, что все положения о мире могут быть

доказаны, говорит нечто вполне определенное о своем мире. Мир представляет

собой совокупность субстанциональных единиц- монад, которые выступают

предметами всех возможных простейших истинных высказываний о мире. Такова

онтология, вытекающая из принятый нами логики, из самого разума.

Что такое монада мы узнаем из опыта самонаблюдения. Непосредственно

познаваемая монада— это наша душа> обладающая представлениями и

стремлениями. Представления могут быть смутными, их мы называем

чувственными, и ясными— интеллектуальными. Кроме осознанных представлений и

стремлений, есть и неосознанные. Жизнь души, психическое, не сводится, как

считали и Декарт, и Локк, к жизни сознания. Все остальные монады, лежащие в

основе воспринимаемого и мыслимого мира, аналогичны нашей душе, т. е.

являются духовными субстанциями, в каждой из которых в форме возможных

представлений заключен весь мир и которые отличаются друг от друга степенью

ясности этих представлений. У монад, стоящих на самой низкой ступени —

монад безжизненной природы, все представления смутны, у монад средней

ступени— души животных н людей одни представления смутны, другие — ясны; у

высших монад — ангелы, Бог и т. п.— все представления ясны. Бог — высшая из

монад, монада монад, приводит все монады в состояние соответствия друг

другу, при котором без всякого реального взаимодействия изменения в одной

монаде связаны с изменениями во всех остальных. Эта «предустановленная

гармония» делает наш мир лучшим из возможных миров.

Представление о пространстве как абсолютном вместилище

взаимодействующих вещей, положенное в основу физических учений Ньютона, по

мнению Лейбница, оказывается не опытно установленным положением, а

метафизической догмой, которая в свете истинной метафизики (учения о

монадах как духовных непротяженных субстанциях, являющихся подлинными

элементами мира) должно быть пересмотрено. Идея пространства, наше

представление его выражает факт внеположенности монад, их множественности,

порядок их расположения. Такое понимание пространства избавляет физику от

ряда парадоксов, связанных с допущением возможности действия одного тела на

другое через пустое пространство. Физика не может существовать без истинной

метафизики. Не могут существовать без метафизического обоснования и науки о

человеческих делах. Главное здесь в понимании того, что только прогресс в

познании, в вытеснении смутных представлений ясными, служит основой

нравственного прогресса, самым важным источником развития человеческого

общества.

Таковы были в XVII в. основные попытки реализовать идею автономной

философии, свободной от мировоззренческих предпосылок, построить цельное

мировоззрение на разумных и опытных основаниях, выявленных исследованиями

познавательной способности человека. Общий вывод, к которому пришли Локк и

Лейбниц— во многом антиподы в понимании характера познавательного процесса-

выглядит следующим образом: прогресс общества есть прогресс но» знания. Эта

идея и легла в основу идеологии Просвещения.

XVIII век вошел в историю как век Просвещения. Унаследованная от Локка

п Лейбница идея перестройки жизни на разумных основаниях была подхвачена

рядом мыслителей Англии,. Германии, Франции и других европейских стран. Эта

перестройка мыслилась как результат распространения положительных,

.практически полезных знаний о природе и обществе среди широких кругов

образованных людей. Особое внимание следовало уделять правнтелям-приобщать

их к новейшим достижениям науки и философии. Просвещенные монархи и

осуществят внедрение принципов разума в повседневную жизнь своих

государств. А так как новые знания о природе и обществе противоречили тому,

что утверждалось традиционным христианством, то главную свою задачу

мыслители-просветители видели в критике его, т. е. в борьбе с религиозными

догмами, принимаемыми на веру, без опытно-рационального обоснования.

Поскольку же великие философы Нового времени— Декарт, Спиноза, Лейбниц

в своих построениях так или иначе принимали идею Бога, создавали иллюзию

согласованности разума с фундаментальными положениями религии, то

антихристианская, антирелигиозная направленность творчества мыслителей-

просветителей была одновременно и антиметафизической. Разум, освобожденный

не только от религиозно-мировоззренческих предпосылок, но и от сверхопытных

метафизических гипотез признавался единственным и высшим судьей всего

существующего, призванным отделить полезное для человека от вредного.

Общее философское основание своим взглядам просветители всех стран

нашли в учении Локка. Однако если сам Локк в работе «О рациональном

христианстве» еще пытался согласовать религию с рациональным познанием,

опирающемся на опыт, то его английские последователи— Джон Толанд

(1670—1722) в сочинении «Христианство без тайн», ahtoiiii Коллинз (1676-

1729) в труде «Обсуждение основ христианской религии»- выступают

антидогматически, переходя на позиции деизма, воспринимавшегося в то время

как атеизм. Толанд, взгляды которого не поддаются однозначной квалификации,

обосновал тезис, воспринятый затем всеми материалистическими учениями,

согласно которому движение является атрибутом материи. Дэвид Гартли (1704-

1757); опираясь на учение Локка, закладывает основы материалистического

понимания человеческой психики. Джозеф Пристли (1733—1804) в гносеологии

опирался на взгляды Локка и Гартли, в социологии защищал право народа на

восстание, если правители попирают естественные права человека. И он, и

Гартли, выступая антидогматически, не выходят за пределы деизма, хотя и

сочетают его с материалистической трактовкой целого ряда вопросов. Под

влиянием Локка и английских просветителей находились и просветители Америки-

Томас Джефферсон (1743-1826), Беджамин Франклин (1706-1790) и др.—создатели

Соединенных Американских Штатов, давшие им Конституцию, проникнутую

деистически-просветительскими идеями о человеке и его правах.

Особенно ярко дух Просвещения проявил себя во Франции, где мыслители-

просветители идеологически подготовили революцию. Виднейший представитель

французского Просвещения Франсуа Вольтер (1694-1778) познакомил Францию и

всю континентальную Европу с учениями Локка и Ньютона. Творчески восприняв

эти учения, он приходит к пониманию философии, как великого орудия разума в

борьбе против неразумного, отживающего в устройстве общества. Все

творчество Вольтера проникнуто антицерковными настроениями; не отрицая

религии как таковой, он требует религиозной свободы, Считая, что в основе

всех видов познания лежит опыт, он полагает, что последний однозначно

свидетельствует об общественной природе человека. Общественное устройство

должно обеспечивать политическое и юридическое равенство людей. Социальное

и имуще-етвенное неравенство Вольтер рассматривал в качестве предпосылки

общественного равновесия и нормального развития общества.

С требованием социального и имущественного равенства выступал Жан Жак

Руссо (1712-1778)-один из наиболее радикально настроенных просветителей.

Разделяя договорную теорию государства, он, исходя из ее положений,

обосновывал право народа на восстание против деспотической власти.

Творчество Руссо многогранно. Как и все просветители высоко оценивая

общественный прогресс, он был первый, кто указал на его противоречивый

характер, связанный с тем, что развитие, культуры создает искусственные

потребности, стремление удовлетворить которые весьма сомнительно.

Великим начинанием французских просветителей было создание «Энциклопедии»,

в которой с просветительских позиций была дана оценка всего известного из

истории человечества, всех достижений ремесел, искусств и наук. Это был

гигантский труд, в создании которого принимали участие все просветители, а

возглавляли их Дени Дидро (1713-1784) и Жан Д'Аламбер (1717—1783).

Последний великий математик и физик в гносеологии был близок Локку,

осознавая, правда, известную противоречивость его взглядов. Опираясь на

современное ему естествознание, он пытается обосновать общее мировоззрение

деистического характера.

Дидро, как и Жюльен Ламетри (1709-1751), Клод Гельвеции (1715-1771),

Поль Гольбах (1723-1789), был атеистом, обосновывая атеизм

материалистическим мировоззрением. В центре внимания всех названных

мыслителей стоит человек, которого они пытаются объяснить как часть

природы, связанную с остальной природой реальными физическими отношениями.

Природа существует сама по себе, не нуждаясь ни в каком сверхприродном

начале. Материя— строительный материал природы— вечна и обладает движением

как своим необходимым свойством. От природы человек добр, злым его делают

несовершенные общественные отношения, которые и нужно исправлять путем

просветительской работы.

Мировоззренческие утверждения французских материалистов превратились в

реальную альтернативу религиозным воззрениям. Однако гносеологическая

обоснованность их стала вызывать сомнение, когда англичанин Джордж Беркли

(1685-1753) показал, как, опираясь на Локка, преодолевая его

непоследовательность, можно прийти к новому обоснованию традиционных

религиозных взглядов.

Беркли подверг критике локковское разделение качеств на первичные и

вторичные. Все ощущения всегда лишь символы чего-то, неизвестного нам,

вещами же мы должны называть и называем устойчивые комплексы ощущений, а не

нечто, существующее само по себе. Это подтверждается и анализом понятия

«существовать». Если исходить из тезиса: в интеллекте нет ничего, чего не

было бы в ощущениях, то каждому понятию должен быть найден чувственный

эквивалент. Таким эквивалентом для понятия «существовать» является

выражение «быть воспринимаемым». Для вещи-комплекса ощущении - существовать

и означает быть воспринимаемой. Вещи существуют только в восприятии, но не

сами по себе. И хотя такое утверждение противоречит здравому смыслу,

считающему, что вещи существуют и тогда, когда я их перестаю воспринимать,

однако это противоречие разрешается допущением существования множества душ,

подобных моей, которые могут воспринимать, когда я перестал. Тезис:

существовать — значит быть воспринимаемым, должен быть дополнен тезисом:

существовать - значит быть воспринимающим. Впрочем и такое решение вопроса

не вполне удовлетворяет здравый смысл, убежденный в том, что разными душами

воспринимается нечто тождественное самому себе, не зависящее от различия

воспринимающих душ. Удовлетворить здравый смысл может, по мнению Беркли,

допущение существования Бога, который, творя мир, воспринимает все сущее в

нем всегда одним и тем же способом, обеспечивая тождественность

воспринимаемого множеством конечных душ.

В результате получается, что существует Бог и сотворенные им души. Мир

творится Богом через непрерывное воздействие на конечные души. Он, а не

вещи сами по себе, является причиной наших ощущений. Последние есть метки,

при помощи которых Бог сообщает нам о своем существовании. Вещи —

устойчивые комплексы таких ощущений— мы воспринимаем в Боге и через Бога.

Если этот тезис оправдан гносеологически (а Беркли полагал, что это так и

есть), то оправдана и вся традиционная религия, тогда как просветительские

построения оказываются лишь химерой. Беркли был епископом, но церковь не

приняла его новаций в обосновании веры. И была права, так как английский

философ Давид Юм (1711 — 1776) вскоре показал, что если быть

последовательным, то, исходя из гносеологии Локка, можно прийти только к

скептицизму.

Юм разделял многие воззрения просветителей, с некоторыми из них его

связывала дружба. Но его не удовлетворяла гносеологическая необоснованность

их взглядов, их неумение, что отмечал и Дидро, дать достойный ответ Беркли.

Однако, взявшись за гносеологическое обоснование просветительской концепции

человека, он пришел к общемировоззренческому скептицизму, хотя это не

мешало ему защищать просветитель ские взгляды на природу и характер морали.

Требование Беркли, согласно которому осмысленные понятия — их

содержания — должны сводиться к данному в восприятии, к ощущениям, Юм

применяет к понятию «причина». В ходе анализа он обнаруживает, что

содержание рассматриваемого понятия нельзя свести к данному в ощущениях. В

него входит и вера в то, что будущее будет похоже на прошлое. Опытом такая

вера оправдана быть не может. Указанное понятие может применяться к

достаточно ограниченной сфере внутреннего опыта, но не по отношению к

данным внешнего опыта. Вопрос о том, что служит причиной наших ощущений,

требует выхода за пределы опыта и потому незаконен. Мы не можем разрешить

спор между Локком и его последователями, утверждающими, что причиной наших

ощущений являются вещи в себе, а их совокупность и есть материя, и Беркли,

считающим причиной ощущения Бога. В этом и состоит скептицизм Юма,

разбудивший одно из самых великих европейских философов, немца Иммануила

Канта (1724—1804) от «догматической спячки».

Духовная ситуация, которую застал Кант, выглядела следующим образом.

Попытки осуществить идею автономной философии, основанной только на опыте и

разуме, привели к предельному заострению спора мировоззрений. Оказалось,

что опираясь на опыт, используя строгие логические рассуждения, можно

вывести и существование Бога и его отрицание, можно утверждать наличие души

и ее отсутствие, можно с одинаковым успехом и защищать и отвергать тезис о

наличии свободной воли у человека. Вопросы о существовании Бога, души,

свободной воли (по терминологии Декарта,— метафизические) стояли не только

перед теми мыслителями, которые признавали метафизику в качестве науки

чистого разума, но и перед теми, кто был настроен антиметафизически, кто

отрицал возможность внеопытного познания. Происходило это в силу

господства, по меньшей мере со времен средневековья, убеждения, что от

ответов на эти вопросы зависит как наше поведение, так и философское

обоснование морального долга.

Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о

существовании Бога, души, свободы— вопросы теоретического разума— от

вопроса практического разума: что мы должны делать. Он попытался показать,

что практический разум, говорящий, в чем наш долг, шире разума

теоретического и независим от него.

Второй период своего творчества, так называемый критический, Кант

начинает с исследования вопроса о том, возможна ли метафизика как наука.

Все наше знание относится к пространственно-временному миру. Если признать,

что пространство и время идеальны, т. е. не формы бытия вещей, а только

формы их созерцания нами (таким признанием мы, по Канту, преодолеем

коллизии, возникшие между ньютонианцами и лейбницианцами, решим вопрос о

природе математики, заложим основы для понимания человеческой свободы), то

мир расколется на мир пространственно-временных явлений н мир вещей в себе,

на мир,' чувственно воспринимаемый и познаваемый наукой, и мир

сверхчувственный, научно непознаваемый, а лишь мыслимый. Вот этот только

мыслимый мир, который недоступен созерцанию, и пытается познать метафизика,

что невозможно, ибо вопросы о существовании Бога, души, свободы для

теоретического познания неразрешимы.

Способность человека поступать морально, т. е. без всякого принуждения

исполнять свой долг, говорит о реальности свободы. Если найти закон,

выражающий эту свободу,— закон морального поведения, то он может быть

положен в основу метафизики нового типа. Кант находит такой закон,

категорический императив, который гласит: поступай так, чтобы максима твоей

воли могла стать основой всеобщего законодательства. В такой формулировке

данный закон пригоден для всех разумных существ, что и говорит о широте

практического разума. Однако мы нуждаемся в формулировке, соответствующей

нашему месту в мире. Для этого Кант применяет телеологический подход. С

точки зрения телеологии, человек есть последняя цель земной природы.

Подобным утверждением мы, по Канту, не расширяем наши теоретические знания

о человеке, а лишь рефлективно оцениваем его. Поэтому категорический

императив будет звучать так: поступай так, чтобы человек и человечество

всегда были только целью, но не средством.

Получив такую формулировку категорического императива, Кант извлекает

из нее все метафизически значимые следствия. Идеи Бога и бессмертия души,

теоретически не доказуемые, имеют практическую значимость, поскольку

человек, хотя и является носителем всеобщего разума, одновременно и земное

ограниченное существо, нуждающееся в поддержке своего выбора в пользу

морального поведения. Кант смело меняет местами божественное и

человеческое; мы не потому моральны, что верим в Бога, а потому верим в

Бога, что моральны. Хотя идея Бога практически реальна, это только идея.

Потому нелепо говорить об обязанностях человека перед Богом, равно как и о

религиозных принципах построения государства.

По мнению Канта, государство должно обеспечивать та кое положение, когда

свободное проявление произвола од ного совместимо со свободой каждого. Оно

достижимо лишь в правовом государстве, где действует принцип разделения

властей. Тем самым-в этом вопросе он стоит на позициях идеологии

Посвещения. Согласно Канту, поведение будет добродетельным, если целью его

является собственное нравственное совершенство и счастье других.

Таким образом, Кант выступил с критикой по отношению к притязаниям

старой метафизики, претендовавшей на познание Бога, души, свободы. Вместе

с тем он подтвердил познаваемость природы— многообразия явлений в

пространстве и времени. Критическим исследованием разума он обосновал и

попытался реализовать идею новой метафизики, имеющей в качестве основания

морального поведения, закон свободы.

b 5----------

1. Метафизические проблемы познания (Бог, душа, свобода и т.п.)

Сначала о понятии "метафизика". С точки зрения лингвистики здесь все

просто: мета (греч.) ~ "сверх", "над". Таким образом, все, что сверх

физической реальности, относится к реальности метафизической. Однако,

смысл самого слова претерпевал изменения: сверхчувственная реальность,

пребывающая за пределами опыта (например электрон, по этому определению в

17 веке принадлежал метафизике); метод познания противоположный

диалектике. В рассмотрении вопроса, под метафизикой будем понимать нечто

среднее между первым и вторым определением (т.к. душа, сейчас не имеет

физического объяснения, а в будущем, принципиально, может получить).

Хочется выразить несогласие с рядом: "Бог, душа, свобода". Разные

философские школы понимают под "душой" и "богом" разные вещи, но они

могут быть при некоторой интерпретации, персонифицированы , и

представлены в виде некой (не доказано) сущей материи, а свобода - нет.

Корень проблемы заключается в недоказуемости (на текущий момент)

познаваемости или не познаваемости души (в частности). Например, до

открытия электрона, нельзя было утверждать, что он существует, с другой

стороны предпосылки того, что он существует были. Аналогичен случай с

эфиром, только с противоположным знаком. На не доказуемом (или не

доказанном) можно как спекулировать, так и строит новые теории. Теория -

попытка перескочить через рубеж знания => она необходима, но количество

ложных теорий велико.

Различные философские школы решали эти проблемы по разному, в плоть до

полного отрицания проблем, как материалисты. Ведь если нет предмета

проблемы, то нет и самой проблемы.

2. П.Я.Чаадаев. Философические письма. Письмо первое (Россия и Запад)

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) родился в семье отставного

подполковника. В три года осиротел и воспитывался дядей и тетей. Чаадаев

учился в Московском университете (вместе с А.С.Грибоедовым), по окончании

которого участвовал в Отечественной войне 1812 года и в составе лейб-

гвардии участвовал в заграничном походе русской армии, В 1819 г. получил

звание ротмистра. большое положительное влияние. В сентябре 1820 г.,

будучи адъютантом командира гвардейского корпуса, Чаадаев был послан в

Троппау для доклада императору Александру I о волнениях в Семеновском

полку. В феврале 1821 г. Чаадаев вышел в отставку, пренебрегши

открывающейся перед ним блестящей карьерой, и летом того же года был

принят И.Д.Якушкиным в общество декабристов. перед ним блестящей

карьерой, и летом того же года был принят И.Д.Якушкиным в общество

декабристов. В 1823-1826 гг. Чаадаев путешествовал за границей (Англия,

Франция, Швейцария, Италия, Германия), где познакомился со многими

выдающимися учеными. Летом 1826 г. вернулся в Россию; на границе он был

задержан и допрошен (на предмет участия в тайных обществах), после чего

ему разрешили въезд в Москву, установив, однако, за ним негласный

полицейский надзор (политически не благонадежен).

1828-1831 - годы "затворничества" Чаадаева, в течение которых он

работал над главным своим произведением - "Философическими письмами". С

1831 г. Чаадаев начинает появляться в московском обществе и в последующие

годы предпринимает неоднократные попытки опубликовать свое произведение.

В 1833 г. Чаадаев поселился во флигеле усадьбы Левашовых на Новой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17