Шпоры по введению в языкознание

простой2 'вынужденное бездействие'; англ. light 1 'свет' и light 2

'легкий'.

Б. По степени полноты омонимии выделяются:

1. Полная омонимия — омонимы совпадают по звучанию во всех своих формах.

Так, ключ1(от замка, гаечный и т. п.) и ключ2 'родник' омонимичны во всех

падежах ед. и мн. ч. (ср. также кормовой1и кормовой2 или match1 и match2).

2. Частичная омонимия — омонимы тождественны по звучанию только в некоторых

из своих форм, а в другой части форм не совпадают. Так, глагол жать1 — жму

омонимичен глаголу жать2— жну только в инфинитиве, в прошедшем и будущем

времени, в сослагательном наклонении, в причастии прошедшего времени; но

эти глаголы не омонимичны в другой группе форм — в настоящем времени,

повелительном наклонении и в причастии настоящего времени. Омонимы 6op1

(лес) и бор2 (зубной) состоят в отношениях частичной омонимии, так как во

всех формах мн. ч. имеют разное ударение (боры, боров...— но боры,

боров...), а в одной из форм ед. ч. и разное окончание (в бору — в боре). У

омонимов течь1 и течь2 (или знать1 и знать2) инфинитив глагола омонимичен

им. (и вин.) п. ед. ч. существительного, все »е остальные формы расходятся.

В. По характеру их отображения на письме омонимы подразделяются на

омографические и неомографические.

1. Омографические омонимы, или омонимы-омографы ' тождественны не только

по звучанию, но и по написанию. Все приведенные выше примеры относятся к

этой группе.

2. Неомографические омонимы, или «омонимы, различающиеся написанием»,

звучат одинаково, но пишутся по-разному. Таковы полные омонимы кампания

('совокупность мероприятий' и т. д., например избирательная, посевная) и

компания ('общество'— друзей или акционерное), частичные омонимы рок и рог,

валы и волы. В русском языке омонимов, различающихся написанием,

сравнительно немного, но в некоторых других языках они представлены в

изобилии. Ср. англ. night /nait/ 'ночь' и knight /nait/ 'рыцарь', see /si:/

'видеть' и sea /si:/ 'море'; нем. Lied /li:t/ 'песня' и Lid /li:t/ 'веко',

Leib /laep/ 'тело' и Laib /laep/ 'каравай'; фр. ои /и/ 'или' и ой /и/

'где'. Во французском языке можно встретить до 5—6 омонимов,

дифференцируемых написанием.

Рассмотренные классификации омонимов, как мы видели, пересекаются.

Возможна, кроме того, классификация омонимов по их происхождению. Во многих

случаях омонимы являются изначально разными словами, которые либо совпали

по звучанию в процессе исторического развития (например, англ. see и sea

или болг. чеспг 'честь' и чест 'частый'), либо пришли из разных языков

(рядом 'с исконно русским и общеславянским бор 'лес' появилось бор2,

заимствованное из немецкого, и бор3, восходящее к арабскому источнику)

либо, наконец, вновь образуемое слово совпало в момент своего возникновения

с уже существовавшим (кормовой1 и кормовой2). В других случаях омонимы

являются так или иначе связанными по происхождению, например производными

от одного корня (течь1 и течь2) или даже прямо — один от другого (наречие

утром — от тв. п. существительного). Сюда же относятся омонимы, возникающие

в результате распада полисемии, когда связь между значениями многозначного

слова ослабевает настолько, что перестает ощущаться членами языкового

коллектива. Например, прилагательное худой на наших глазах распадается на

два (или даже три?) омонима: худой1 'тощий', худой2 'плохой' и, может быть,

худой3 (разг.) 'дырявый'.

Последний пример показывает, что, несмотря на важность принципиального

разграничения омонимии и полисемии, между этими явлениями (как и повсюду в

языке) имеются пограничные, переходные случаи. «Распад» полисемии можно

образно сравнить с делением клетки: из одного слова «рождается» два слова-

омонима.

19. Мотивировка слова.

Составной частью внутреннего содержания многих слов является так

называемая мотивировка — заключенное в слове и осознаваемое говорящими

«обоснование» звукового облика этого слова, т. е. его экспонента,— указание

на мотив, обусловивший выражение данного значения именно данным сочетанием

звуков, как бы ответ на вопрос «Почему это так названо?». Например, в

русском языке известная птица называется кукушкой потому, что кричит

(приблизительно) «ку-ку!», а столяр называется столяром потому, что (в

числе прочей мебели) делает столы. О таких словах мы скажем, что они

«мотивированы в современном языке», или имеют в нем «(живую) мотивировку».

В противоположность этому орел, слесарь и множество других слов русского

языка (земля, вода, хлеб, белый, нести, очень, два, ты и т. д.) принадлежат

к немотивированным, т. е. не имеют живой (= ясной для носителей языка)

мотивировки: факты современного языка не дают никакого основания для ответа

на вопрос, почему птица орел называется орлом, слесарь — слесарем и т. д.

Каждый предмет, каждое явление действительности имеет множество

признаков. Кукушка не только кричит «ку-ку!», но имеет определенную окраску

перьев, форму головы, клюва, определенные повадки. Но включить в название

птицы указание на все эти признаки невозможно, да и не к чему. Достаточно

указать какой-то один признак, и слово, построенное на его основе,

закрепившись за предметом, будет вызывать в сознании представление о

предмете «в его тотальности», в целом. В данном случае мотивирующим

признаком, т. е. объективной основой наименования, послужил характерный

крик, издаваемый птицей.

Есть немало примеров использования разных мотивирующих признаков при

обозначении одних и тех же предметов и явлений действительности. Так,

портной в одних случаях обозначен как 'режущий' ('кроящий'), например вофр.

tailleur (от tailler 'резать, кроить'), в нем. Schneider (от schneiden

'резать'), в других — как 'шьющий', например в болг. шивач, сербскохорв.

шйвач, шавац. Растение одуванчик в некоторых русских говорах называется

пухлянкой, в других — летучкой, в третьих — молочником (сок его стеблей по

цвету напоминает молоко). Иногда название строится на сочетании двух

мотивирующих признаков. Таковы, например, английское название цветка

колокольчика —.blие-bell букв. 'синий колокол' (признаки цвета и формы) и

немецкое название подснежника — Schneeglockchen букв. 'снежный

колокольчик'.

Мотивировка, опирающаяся на реальный мотивирующий признак, может быть

названа реальной (ср. приведенные примеры). В иных случаях встречается

фантастическая мотивировка, отражающая мифические представления,

поэтические вымыслы и легенды. Так, в ряде языков названия дней недели

связаны с именами богов языческой мифологии. Ср. англ. Sunday (и нем.

Sonntag) 'воскресенье', букв. 'ден^ (бога) солнца', нем. Donnerstag

'четверг', букв. 'день (бога) грома' Наконец, есть примеры чисто формальной

мотивировки: ясно, от какого слова образовано данное слово, но непонятно,

почему. Ср. такие на звания, производные от имен собственных, как антоновка

(яблоко), анютины глазки.

Разными могут быть и способы языкового выражения мотивирующего

признака. «Звуковая материя» языка создает возможность «изобразительной

мотивированности», позволяя в той или иной мере имитировать характерное

звучание предмета. Так возникают звукоподражательные слова вроде

приведенного выше кукушка или пинг-понг, мяукать, мычать, каркать,

кудахтать, бренчать, хихикать и т. д.

Значительно чаще, чем «изобразительная», встречается «описательная

мотивированность», т. е. «описание» мотивирующего признака с помощью

обычного (незвукоподражательного) слова. Это можно наблюдать 1) при

употреблении слова в переносном значении, 2) в производных и сложных

словах. Переносное значение мотивировано сосуществующим с ним прямым

(переносное «второй степени» — переносный «первой степени» и т. д.), как в

словах окно, зеленый и др. Производные и сложные слова мотивированы связью

с теми, от которых они образованы. Это видно в приведенных выше столяр,

одуванчик, диалектных пухлянка, летучка, молочник, в сложных

существительных рыболов, пылесос, Белгород, в производных глаголах учитель'

ствовать, белить, в сложных числительных восемьдесят, пятьсот и т. д.

«Описательная мотивированность» относительна, ограничена: в конечном

счете она всегда опирается на немотивированное слово. Так, столяр или

столовая мотивированы, но стол — нет. И так во всех случаях: все

незвукоподражательные слова, непроизводные с точки зрения современного

языка, употребленные в своих прямых значениях, являются немотивированными.

Мотивировку слова, даже в тех случаях, когда она совершенно ясна и

«прозрачна», следует строго отличать от концептуального значения.

Мотивировка есть как бы способ изображения данного значения в слове, более

или менее наглядный «образ» этого значения, можно сказать — сохраняющийся в

слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент

возникновения слова. В мотивировке раскрывается подход мысли человека к

данному явлению, каким он был при самом создании слова, и потому

мотивировку иногда называют «внутренней формой слова», рассматривая ее как

звено, через которое содержание (= значение) слова связывается с его

внешней формой — морфологической структурой и звучанием.

Отличие мотивировки от значения ясно видно в тех случаях, когда одно и то

же значение мотивировано в разных языках или в словах-синонимах одного

языка по-разному, как в ряде приведенных выше примеров. Вместе с тем

нередко слова с разными значениями имеют одинаковую или очень сходную

мотивировку. Например, белок, беляк (заяц), бельё, бельмо, белка, белуга

мотивированы одним и тем же признаком белого цвета; русск. ценный и

сербскохорв. ценан мотивированы связью с ценой (сербскохорв. цена), но

значения у этих прилагательных почти противоположные—русское значит

'имеющий большую цену', а сербскохорватское—'дешевый, доступный по цене'.

Мотивировка слова бывает связана с его эмоциональными коннотациями. Это

проявляется в сознательном отталкивании от слов с «неприятной»

мотивировкой. Так были изгнаны из употребления прислуга и жалованье,

заменившись соответственно домашней работницей и заработной платой.

В процессе функционирования слова мотивировка имеет тенденцию

забываться, утрачиваться. В результате мотивированное слово постепенно

переходит в разряд немотивированных. Конкретные причины утраты мотивировки

разнообразны.

В одних случаях выходит из употребления то слово, от которого произведено

данное слово, либо утрачивается прямое значение. Так в русском языке

перестали употреблять слово коло 'круг, колесо' (оно было вытеснено

расширенными, суффиксальными формами того же слова, давшими современное

колесо), в результате немотивированны. ми стали кольцо (первоначально

уменьшительное образование от коло т. е. 'кружок, колесико', ср. сельцо,

словцо, письмецо и т. п.) и предлог около (собственно 'вокруг'). В

украинском языке глагол лаяти сохранил только значение 'ругать', которое

возникло как переносное, а теперь является немотивированным.

В других случаях предмет, обозначенный словом, изменяясь в процессе

исторического развития, теряет признак, по которому был назван. Так,

современные города не огораживают стенами, и хотя глагол городить

существует и по сей день в русском языке, связь между этим глаголом и

существительным город уже перестала осознаваться большинством носителей

языка. Равным образом теперь стреляют, не используя стрел, а современный

мешок не имеет ничего общего с мехом, хотя по происхождению это

уменьшительное образование от мех (ср. смешок, грешок и др.), в слове

чернила связь с черный еще достаточно очевидна, но мы о ней никогда не

вспоминаем, так как признак черного цвета перестал быть характерным для

чернил. Показательно, что в сочетаниях типа красные чернила нормально не

ощущается катахреза — употребление, противоречащее буквальному значению

слова.

Существуют и другие конкретные причины, способствующие утрате мотивировки

в тех или иных случаях. Однако важно подчеркнуть, что кроме всех

конкретных, частных причин есть и общая предпосылка, делающая возможной

утрату мотивировки слова. Это — избыточность, даже ненужность мотивировки с

того момента, когда слово становится привычным. Мотивировка необходима в

момент рождения слова (или в момент рождения переносного значения): без

мотивировки слово (или переносное значение), собственно, не может и

возникнуть. Но раз возникнув, новое слово (или новое значение слова)

начинает «жить своей жизнью»: повторяясь вновь и вновь в речевых актах, оно

становится более или менее общеизвестным в данном коллективе, запоминается,

к нему привыкают, на нем, на его структуре перестают останавливаться

мыслью. Мотивировка как бы «уходит в тень», почему и становятся возможными

красные чернила, розовое бельё и т. д. Мы вспоминаем о мотивировке лишь в

каких-то специальных, редких случаях. В подобном «замороженном состоянии»

она может сохраняться долго, но достаточно небольшого изменения в значении

производящего слова, и она забывается совсем Показательно, что самые

простые и самые важные слова языка принадлежат к немотивированным.

Естественно, что мотивировка утрачивается при заимствовании слов из

другого языка (кроме случаев, когда заимствуется и слово, мотивирующее

данное). Так, на почве древнегреческого языка слово atomos 'мельчайшая

частица вещества' было мотивировано (отрицательный префикс а- + корень

глагола temnO 'режу', т. е. 'неразрезаемое, неделимое'); в русском и других

языках, заимствовавших слово атом, оно с самого начала не имеет

мотивировки. Русск. студент восходит прямо к лат. studens (род. п.

studentis) — причастию действительного залога от глагола studeo 'стараюсь,

усердно занимаюсь, изучаю', а восходящее к тому же латинскому глаголу

русск. штудировать было заимствовано через немецкое посредство. Иное дело в

немецком, где Student и studieren связаны и по звучанию, или, например, в

английском с его student и study 'изучать, исследовать' и 'изучение,

исследование'. Однако слово революционер, хотя и является в русском языке

заимствованным, вполне четко мотивировано связью с тоже заимствованным, но

прочно вошедшим в язык словом революция.

Выяснением забытых, утраченных мотивировок и, таким образом,

исследованием происхождения соответствующих слов занимается специальная

отрасль лексикологии, а именно: этимология. Этимологией называют также и

каждую гипотезу о происхождении и первоначальной мотивировке того или иного

слова (в этом смысле термин этимология употребляют и во множественном

числе). Наконец, этимология — это само происхождение слова и его

(первоначальная) мотивировка (ср.: «Этимология такого-то слова не может

считаться выясненной»).

20. Устойчивые словосочетания и фразеологизмы.

В каждом языке широко употребляются устойчивые, тради ционно

повторяющиеся сочетания слов. Они противостоят переменным словосочетаниям,

свободно создаваемым в процессе речи.

Рассмотрим сперва примеры переменных сочетаний: новый стол, длинный стол,

отодвинуть стол, положить карандаш на стол-стол у окна. Конечно, эти

сочетания образованы по определенным правилам, по заданным заранее, до акта

речи, синтаксическим моделям (ср. согласование, использование падежных форм

и т. д.). Вместе с тем по конкретному лексическому составу, т. е. с точки

зрения употребления именно данных, а не каких-либо других слов, все эти

сочетания составлены совершенно свободно, в зависимости только от

выражаемой мысли и описываемой ситуации, от стремления говорящего выделить,

подчеркнуть те или иные моменты этой ситуации. Переменные словосочетания

следует рассматривать как речевые комбинации языковых знаков — слов.

. Приведем теперь примеры устойчивых сочетаний с тем же словом стол: -

письменный стол, обеденный стол, накрыть на стол, убрать со смола, сесть за

стол, сесть за один стол (т. е. 'начать переговоры'), {положить на стол (в

смысле 'представить в готовом виде' — о рукописях, книгах и т. п.), Карты

на стол! (т. е. 'раскройте ваши планы'). В устойчивых сочетаниях заранее,

т. е. до акта речи, задана не только общая грамматическая модель, но и

конкретный лексический состав всего сочетания. Оно не создается заново в

момент речи, применительно к данной мысли, не собирается «на ходу» из слов,

а уже существует, хранится в готовом, «собранном» виде в памяти носителей

языка и, подобно словам, извлекается из памяти, когда в нем возникает

потребность. Устойчивые сочетания иногда называют «языковыми клише» (или

«штампами»), они вставляются в нашу речь целиком. Устойчивые сочетания —

это не речевые комбинации знаков, а особые сложные знаки. Выше мы назвали

их «составными лексемами».

Условия, создающие устойчивость, традиционную воспроизводимость

словосочетания, могут быть разными.

Есть слова, обладающие очень узкой, избирательной сочетаемостью с другими

словами — вплоть до единичной сочетаемости. Так, закадычный нормально

сочетается только с друг, а заклятый — только с враг; ни зги с абсолютной

гарантией предсказывает либо не видать, либо не видно. В этих случаях

устойчивость сочетания создается самим фактом единичной сочетаемости одного

из компонентов.

Чаще, однако, причина устойчивости заключается в другом — в более или

менее отчетливом семантическом обособлении словосочетания, в том или ином

сдвиге значения. Устойчивые сочетания с подобным сдвигом (он ясно

обнаруживается при сравнении с теми же словами вне рамок данного сочетания)

называют фразеологизмами, а науку, их изучающую,— фразеологией.

В фразеологизмах, так называемых идиомах, наблюдается общий сдвиг

значения, затрагивающий все компоненты. Примерами могут служить выражения

сесть за один стол 'начать переговоры', Карты на стол!, белый уголь

'энергия рек, превращаемая (или способная быть превращенной) в

электроэнергию', как пить дать 'наверняка'. Здесь все компоненты

употреблены в сдвинутых, специфических, переносных значениях либо даже (в

последнем примере) вообще без какого-либо четкого значения, так что,

несмотря на свою морфологическую «отдельность», даже не могут по-настоящему

считаться словами. Целостное значение идиомы несводимо к сумме значений ее

компонентов. Вот эта несводимость целостного значения к сумме значений

частей и называется идиоматичностью.

Как фразеологизмы, так и идиомы могут быть мотивированными либо,

напротив, утратившими мотивировку. Все приведенные выше фразеологизмы

являются мотивированными с точки зрения данного состояния языка; примером

немотивированных фразеологизмов может служить выражение дело табак 'дело

обстоит плохо'. Мотивированные идиомы:

сесть за один стол, белый уголь, держать камень за пазухой, выносить сор из

избы. Значение идиомы в этих случаях все же потенциально выводимо из

структуры и состава идиомы — образ, лежащий в основе, более или менее ясен.

А вот примеры идиом, лишенных мотивировки в современном языке: очертя

голову, черта с два, куда ни шло, (кричать) во всю ивановскую.

Мотивированные идиомы и фразеологизмы иногда называют фразеологическими

единствами, а немотивированные (с точки зрения данного состояния языка) —

фразеологическими сращениями.

Для восстановления утраченной мотивировки фразеологизмов нужны

специальный этимологический анализ, разного рода исторические справки и т.

д. Так, очертя голову связано с суеверным представлением, будто, «очертив»

свою голову (т. е. обведя ее чертой), можно застраховать себя от

враждебного воздействия «нечистой силы» и после этого, уже ничего не

опасаясь, пускаться в любое рискованное дело; во всю ивановскую —

первоначально имелась в виду площадь перед Иваном Великим в московском

Кремле, на которой громким голосом объявлялись во всеуслышанье царские

указы. Мотивировка многих фразеологизмов остается невыясненной.

Разумеется, границы между рассмотренными типами не являются резкими.

Везде есть промежуточные, переходные случаи. В качестве особой группы можно

выделить такие фразеологизмы, в которых наблюдается и единичная

сочетаемость одного из компонентов (или уникальность грамматической формы),

и явственный смысловой сдвиг, например бить баклуши, точить лясы, турусы на

колесах, краеугольный камень, сложа (вместо обычного сложив) руки, притча

уо языцех 'предмет всеобщих разговоров, пересудов'. И здесь в одних случаях

мотивировка является ясной (например, в сложа руки), в других — затемненной

или вовсе утраченной.

С точки зрения их синтаксических функций среди устойчивых сочетаний

выделяются: 1) эквивалентные словам с возможными дальнейшими

подразделениями — эквивалентные глаголам (выносить сор из избы),

существительным (белый уголь), наречиям (очертя голову) и т. д. или, в иных

терминах, «функционирующие как сказуемое», «функционирующие как

обстоятельство» и т. д. и 2) используемые в качестве целых предложений

(Карты на стол! Черта едва! Дело табак). Ко второй рубрике примыкают

народные пословицы и поговорки, сентенции и афоризмы из литературных

произведений и т. д.

Фразеологизмы очень разнообразны и с точки зрения их принадлежности к

функциональным стилям. Многие из них являются разговорными, просторечными,

а некоторые — даже вульгарными (дать по шапке, вожжа под хвост попала,

лезть на рожон, валять дурака), другие, напротив, используются в книжных

стилях (прокрустово ложе, сизифов труд, кануть в лету, дамоклов меч).

Некоторые устойчивые сочетания совершенно лишены эмоциональной окраски

(например, сложные термины вроде удельный вес, мягкая посадка, меченые

атомы, черный ящик, народная этимология, части речи, дифференциальный

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10