Ответы на вопросы госэкзамена по философии философского факультета СПбГУ

“природы человека”. Человек есть лишь то, что сам из себя делает. Человек -

это существо, кот. устремлено к будущему и сознает, что проецирует себя в

будущее. Человек - это прежде всего проект, кот. переживается субъективно,

а не мох, не плесень и т.д. (по вкусу). Ничто не предшествует этому

проекту. Человек станет таким, каков его проект бытия (это не тождествено

его желанию). Сознание и желание принимают конкретные формы лишь на основе

проекта и поэтому они вторичны. Но поскольку существование предшествует

сущности, постольку человек ответственен за то, что он есть.

Экзистенциализм т.о. отдает человеку во владение его бытие и возлагает на

него полную ответственность за существование.

Но эта ответственность есть не только ответственность за себя, но так

же за всех людей. “Субъективизм” экзистенциализма значит не то, что человек

не может выйти за пределы своей субъективности, а то, что индивидуальный

субъект сам себя выбирает. Но выбирая самих себя, каждый человек выбирает

тем самым всех людей. Каждое действие, которое создает из нас человека,

каким мы хотели бы быть, создает так же и образ человека, каким он, по

нашим представлениями должен быть. Выбрать себя означает утвердить ценность

того, что мы выбираем (мы же не выбираем заведомое зло). Т.о. то, что мы

выбираем - благо. Этот образ, кот. мы творим, значим для всей нашей эпохи в

целом. Выбирая себя, мы выбираем человека вообще.

“Тревога” - это сознание человеком того, что когда он на что-то

решается, то выступает как законодатель, выбирающий одновременно с собой

все человечество, благодаря чему он не может избежать чувства глубокой и

полной ответственности. Те кто его не ведают, просто его прячут. Это

тревога Авраама (Кьеркегор). Эта тревога не препятствие к действию, а

условие его правомерности, предполагающей рассмотрение множества

возможностей и выбор одной из них.

“Заброшенность” означает, что бога нет и у человека нет алиби в бытии,

т.к. исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом

мире. Это тревожит экзистенциализм. Исходный пункт экзистенциализма - “если

бога нет, то все дозволено” (Д.). Это значит, что нет детерминизма, что

человек свободен, что он - свобода, что он обречен на свободу. Человека

создают поступки. Но никакая мораль, никакие знамения не могут помочь в

выборе действия. А даже если они есть, то их истолкование принадлежит

выбирающему. Заброшенность приходит вместе с тревогой и значит лишь то, что

мы сами выбираем свое бытие.

“Отчаяние” значит, что мы будем принимать во внимание лишь то, что

зависит от нашей воли, или ту сумму вероятностей, кот. делают возможным

наше действие. Отчаяние значит действие без надежды. “Нет нужды надеяться,

чтобы что-то предпринимать” - руководство к действию. Экзистенциализм т.о.

противоположен квиетизм, т.к. утверждает, что реальность - в действии.

Человек - нечто иное как проект самого себя, совокупность своих действий.

Действие - положительное определение человека, все остальное в счет не

идет.

Но экзистенциализм - это оптимизм, т.к. укореняет судьбу человека в

нем само. Человек - то, что он из себя делает.

Другие нападки на Э. - обвинения в субъективизме. Но субъективизм Э.

есть лишь утверждение предельной реальности Cogito как основания всякой

истины. Кроме картезианского “Ego cogito, ergo, sum” не может быть никакой

другой исходной истины. Любые другие теории, упраздняющие Cogito могут

иметь дело лишь с вероятным, не имеющим никаких оснований, и т.о.

низвергаются в пропасть небытия, т.к. чтобы определить вероятное нужно

обладать истинным. Э. - единственная теория, кот. придает человеку

достоинство. Всякий материализм ведет к рассмотрению людей как предметов,

совокупности реакций не отличающихся от совокупности качеств и явлений,

кот. образуют стол и т.д. Э. хочет создать царство человека как

совокупность ценность, отличную от материального царства. Но субъективность

Э. - не исключительно индивидуальная субъективность, т.к. в Cogito человек

открывает не только самого себя, но и других людей. Через “я мыслю”

(вопреки Декарту и Канту) мы постигаем себя перед лицом других людей.

Человек постигающий себя через Cogito вместе с тем обнаруживает всех других

людей, причем как условий своего собственного существования. Чтобы получить

какую-либо истину о себе, человек должен пройти через другого. Обнаружение

внутреннего мира т.о. открывает в то же время другого как стоящую передо

мной свободу, кот. мыслит и желает “за” или “против” меня. Этот мир -

интерсубъективность, где человек решает, чем является он и чем являются

другие. Т.о. эта субъективность Э. есть прежде всего интерсубъективность.

Но если невозможно найти некую универсальную сущность, то можно

выявить общность условий человеческого существования, как совокупность

априорных пределов, кот. очерчивают фундаментальную ситуацию человека в

универсуме. Это - необходимость человека быть в мире, быть в нем за

работой, быть в нем среди других и быть в нем смертным. Они не объективны и

не субъективны, но имеют объективную и субъективную стороны. Объективны

потому, что встречаются повсюду и могут быть познаны. Субъективны т.к. не

представляют ничего, если не пережиты человеком, кот. свободно определяет

себя в своем существовании по отношению к ним. И хотя проекты различны, все

они представляют попытку выйти за пределы, в силу чего обладают некоторой

универсальной значимостью, делающей проект одного человека доступным

осмыслению другого. Нет никакой разницы между свободным бытием, бытием-

проектом, существованием, выбирающим свою сущность и абсолютным бытием.

Претензия - “вы можете делать, что хотите”. Ответ - выбор возможен

всегда только в одном направлении, но невозможно не выбирать. Отказ от

выбора - выбор. Выбор не произволен, поскольку возможности его всегда

определяются предзаданной выбору ситуацией. Моральный выбор - творческий

акт, кот. человек принужден делать как сущий среди людей.

Прогресса нет, т.к. каждая ситуация сингулярна. Выбирать себя не

честно нельзя, т.к. нечестность - это заблуждение. Оценить выбор человека

можно с позиций истины. Человек сам выбирает ценности и нечестность

возводит во всеобщность ложь, в силу чего человек теряет свою свободу. Но

желать он может лишь свободы, т.к. она одна есть основание всех ценностей.

Человеком движет воля к свободе, но эта абстрактная воля вынуждена

реализовываться в конкретном, в силу чего человек встает перед выбором и

свободой других людей. Наша свобода зависит от свободы других, как и

наоборот - выбирая свою свободу, мы выбираем свободу других. Как только

начинается действие, я обязан желать вместе со своей свободой свободу

других. Свобода может быть целью только тогда, когда целью является так же

свобода других. Те же, кто пытаются скрыть свою свободу под ссылкой на

детерминизм - трусы, а те, кто доказывают необходимость своего

существования, хотя человек появился случайно на земле, - сволочи. Но

трусов или сволочь можно судить только с точки зрения аутентичности -

признания свободы как определения человека. Абсолютную ценность имеет

только действие во имя свободы.

Жизнь не имеет априорного смысла. Ценности выбирает сам человек, чем и

сообщает смысл своей собственной жизни, полагая возможность определенного

человеческого сообщества.

Два смысла гуманизм. Гуманизм - человек как высшая цель и высшая

ценность. Но он значит, что можно оценивать человека по наиболее выдающимся

действиям некоторых людей, снимая ответственность за существование со всех

прочих. Это - абсурд.

Экзистенциализм не рассматривает человека как цель, т.к. человек

всегда незавершен. Человек находится постоянно вне себя, проектируя себя во

вне и теряя себя там. С другой стороны, он может существовать лишь

преследуя трансцендентные цели. Т.о. он находится в сердцевине

осуществляемого им самим выхода за пределы. Эта связь конституирующей

человека трансцендентности и субъективности - в том смысле, что человек не

замкнут в себе, а всегда присутствует в человеческом мире - есть то, что мы

называем экзистенциалистским гуманизмом. Он говорит человеку, что нет иного

законодателя кроме него самого и что он, пребывая в заброшенности, обречен

решать свою судьбу. Реализовать себя по-человечески он может не погружаясь

себя, а реализуя конкретные цели, определяющие его самоосуществление. Э. -

такой атеизм, кот. заявляет, что даже если бы бог существовал, то это

ничего не изменило бы, поскольку суть дела не в боге. В этом смысле Э. -

это оптимизм, учение о действии.

Гегель. Философия истории.

Введение.

Тема - не общие размышления о всемирной истории, а сама всемирная

история. Существуют три вида историографии: а) первоначальная история, б)

рефлективная история с) философская история.

а) Первоначальная история. историки (Геродот, Фукидид, Гвиччардини и

др.) описывали современные им события и были проникнуты тем же духом, что

определил их специфику, перенося в сферу духовных представлений то, что

существовало вовне. Дух автора и тех действий, кот. он описывает были

тождественны. Он не прибегает к рефлексии, т.к. сам духовно сжился с тем,

что описывает и не выходит за его пределы. Искажения, вносимые автором, не

имеют особого значения, т.к. сами определенны общим для него и описываемого

духом и культурой.

б) Рефлективная история. Это история, изложение кот. возвышается над

современной эпохой не в отношении времени, а в отношении духа. Имеет

подвиды.

Всеобщая история (какой-либо страны или мира в целом). Историк

подходит к обрабатываемому им материалу с чуждым для него духом. Здесь

важны вырабатываемые самим историком цели, принципы и способ написания

истории. При этом часто происходит навязывание истории чуждого ей духа.

Будучи связана с продолжительными периодами она вынуждена отказаться от

индивидуального изображения действительности, прибегая к абстракциям,

позволяющим резюмировать богатое содержание.

Прагматическая история. Направленная на раскрытие в истории

действующего в ней духа, с целью вынесение каких-либо “уроков истории”, в

силу чего история наполняется современным содержанием. Но это выведение

уроков невозможно, т.к. каждая эпоха определяется собственными

специфическими обстоятельствами и является настолько индивидуальным

состоянием, что необходимые решения, вытекающие из него действительны

только для него. Эта история зависела от точки зрения автора и поэтому они

плодились как котята, и когда все они приедались возникали проекты

написания истории со всех возможных точек зрения. Но это лишь материал.

Критическая история. Здесь излагается не сама история, а история

истории, дается оценка исторических повествований, определяется степень их

истинности и достоверности (критика источников). Все заключается в

проницательности автора, который выторговывает нечто не у предметов, а у

произведений, и в силу ограниченности его способности к этому возникают

множество неисторических вымыслов.

История частного, кот. представляет переход к всемирной истории

(история религии, права, искусства напр.) Они имеют значение в той мере в

какой направлены на выявление их причастности целому жизни народа, к его

духу, выявление которого приводит к

с) Философской истории. Философия истории означает ее мыслящее

рассмотрение. Однако, философия истории не предполагает ее конструирования

априори, создания некой чистой истории. Она занимается действительной

истории, вводя в нее единственное допущение (кот. для философии допущением

не является), что разум господствует в мире и соотв. всемирно-исторический

процесс совершался разумно. Разум - субстанция, так и бесконечная мощь,

кот. является сам для себя бесконечным содержанием всей природной и

духовной жизни, равно как и бесконечной формой - проявлением этого

содержания. Предметом его деятельности является он сам, а ее формой -

история. Поэтому всемирная история возможна лишь как история всемирного

духа, что и подтвердит ее рассмотрение. Это признание наличия разума в

бытии зафиксировано Анаксагором в идее ума, и религиозной идеи провидения,

кот. однако утверждает непознаваемость плана творения. Но поскольку история

является историей духа, кот. себя осуществляет в истории, постольку ее

возможно понять и это понимание определит укоренение духа в самом себе как

присвоении им своего бытия, отчужденного в его собственной истории. Но для

этого познания не достаточно веры в разум, рассматриваемой абстрактно,

необходимо выявить разум в его определении. Это вопрос определения разума

самого по себе относительно к миру совпадает с вопросом о конечной цели

мира. Это требует определить каково содержание этой конечной цели и как оно

осуществлялось.

Всемирная история свершается в духовной сфере, поскольку именно дух

есть субстанциальный носитель истории. Соотв. необходимо выявить природу

духа, средства реализации им своей цели и рассмотреть государство как

полную форму реализации духа в наличном бытии.

А) природу духа (в противоположность материи) составляет свобода. В то

время как субстанция материи находится вне ее, Дух есть у себя бытие.

Всемирная история соотв. - обнаружение духа в том виде, как он вырабатывает

в себе знание о том, что он есть в себе, т.е. свобода. Восточные народы

знали, что один свободен (деспот), греки и римляне - некоторые свободны, а

не человек как таковой (поэтому у них были рабы), лишь германские народы

дошли в христианстве до сознания, что человек как таковой свободен, что

свобода духа составляет основное свойство его природы. В истории т.о.

действует принцип свободы и всемирная история - прогресс в сознании

свободы. Понятия свободы - один (Азия), несколько (Греция, Рим), все

(герм.) указывают на необходимое деление истории в ее рассмотрении. Итак,

определением духовного мира и конечною целью мира было признано сознание

духом его свободы. Но необходимо определится в этом понятии свободы духа и

рассмотреть средства, благодаря которым он реализует ее.

Б) Постановка вопроса о средствах, благодаря которым свобода

осуществляет себя в мире, приводит к собственно историческому явлению. Если

свобода есть внутреннее понятие, то средства есть нечто внешнее, что

непосредственно обнаруживается в истории. Ближайшее рассмотрение выявляет

незначительную роль в истории общей цели и преобладание частных интересов,

страстей, характеров. Когда мы смотрим на историю как на такую бойню, где

казалось бы без всякой цели приносятся в жертву все ее достойное

содержание, встает вопрос: ради какой конечной цели все это происходит. Но

этот вопрос разрешим лишь исходя из рассмотрения всех частных моментов как

средств, рефлективный путь восхождения от частного к всеобщему был

отвергнут с самого начала. Первый момент рассмотрения - принцип свободы,

пока что является чем-то всеобщим, кот. как бы оно не было истинно в себе,

еще не совсем действительно. Для того, чтобы он стал действительным, должен

присоединится второй момент - обнаружение в действии, принципом кот.

является воля, деятельность человека вообще. Благодаря этой деятельности,

кот. есть потребность, стремление, склонность и страсть человека, только и

могут реализоваться это понятие и сущие в нем определения, т.к. они имеют

силу не непосредственно благодаря им самим. Поэтому в истории ничего не

происходит без того, чтобы действующие индивиды не получали удовлетворения.

Это частные лица с частными интересами, потребностями, мнениями, в силу

чего можно сказать, что ничто великое не свершалось без страсти. Т.о. в наш

предмет входят два момента - идея и человеческие страсти, где первый

основа, а второй уток великого ковра истории. Страсть есть субъективная,

формальная сторона энергии, воли и деятельности, определяющая следование

человека одним целям в ущерб другим. Эта неизмеримая масса частных желаний,

интересов и деятельностей является орудием и средством мирового духа, для

того чтобы достигнуть его цели, сделать ее сознательной и осуществить ее.

Истории принадлежит т.о. то, что подчинено разуму как в себе и для себя

всеобщего и субстанциального. Этот разум имманентен в историческом

конкретном бытии и осуществляется в нем и благодаря ему. Чистая цель

истории поэтому не является содержанием частного интереса, хотя и

осуществляется посредством него. Таким образом встает вопрос о соединении

свободы (как частной деятельности) и необходимости (как внутренний, в себе

и для себя сущий духовный) процесс, т.е. вопрос о совпадении единичного и

всеобщего. Это соединение происходит в государстве как объективации

свободы, которое процветает тогда, когда частный интерес достигает

тождества с общим. Деятельность есть средний термин заключения, где один из

крайних - идея, пребывающая неузнанной в глубине духа, а другой - внешность

вообще, предметная материя. Посредством деятельности совершается переход

общего и внутреннего к объективности. Но всемирная история не является

ареной счастья, т.к. они моменты гармонии подобным пустым листам в силу

отсутствия противоположности как исток развития.

Идея, направляющая развитие истории, определяет то, что действия людей

имеют следствием часто иные результаты, чем те к которым они

непосредственно стремились, достигали и желали. Удовлетворяя свои

стремления, они дают реализоваться тому, что скрыто содержится в них, но не

осознается и не входит в их намерения. Личности, реализующие подобные

скрытые возможности, являются всемирно-историческими личностями, поскольку

далее подвинувшийся в своем развитии дух является внутренней, но

бессознательной душой всех индивидов, которая становится у них сознательной

благодаря великим людям. Именно отношение этих личностей к тем

возможностям, которым они дали реализоваться, определяет их статус, что

исключает возможность их психологического рассмотрения, сводящего все их

действия к каким-либо пошловатым мотивам, выявление которых позволило бы

какому-либо морализатору почувствовать, что он лучше их. Частный интерес

страсти неразрывно связан с обнаружением всеобщего, т.к. всеобщее является

результатом частных и определенных интересов и их отрицания,

осуществляемого тем, что частные интересы вступают в противоборство между

собой. Сама же идея пребывает невредимой на заднем плане, что можно было бы

назвать хитростью разума, как то, что заставляет действовать для себя

страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве терпит ущерб.

Часть таких явлений ничтожна, но другая положительна. Индивидуумы зачастую

приносятся в жертву. Идея уплачивает долг наличного бытия и бренности не из

себя, а из страстей индивидуумов.

Но в индивидуумах есть часть не относящаяся лишь к случайностям

страсти и счастья - это моральность, нравственность, религиозность.

Благодаря им люди выступают не только как средства, т.к. реализуя свои

частные цели, они приобщаются к целям разума, а как самоцели, не только

формально, но и по содержанию цели. Поэтому моральность, нравственность и

религиозность не принадлежат категории средства. Человек является целью в

себе самом лишь благодаря тому божественному началу, кот. имеется в нем и

кот. сперва было названо разумом, а после в силу того сто оно проявляется в

деятельности и само себя определяет - свободой. Эти свобода, разум, добро в

его конкретнейшим представлении есть бог, кот. правит миром, и содержанием

его правления является всемирная история. Эта идея, кот. не является только

идеалом, разрушает иллюзию, будто мир - безумный, нелепый процесс.

Философия хочет понять эту историю и этом план, поскольку только то, что

реализовалось из него - действительно; то, что не соответствует ему - лишь

гнилое существование, т.к. право мирового духа выше всех частных прав.

С) необходимо выяснить какова та форма, кот. цель, достигаемая такими

средствами, принимает в действительности.

Для достижения какой-либо субъективно конечной цели помимо средств

требуется еще материал. Т.о. каков тот материал, в кот. осуществляется

разумная конечная цель? Этот материал - сам субъект, потребности человека,

субъективность вообще. Разумное осуществляется в человеческом знании и

хотении как в материале. Субъективная воля т.о. рассматривается в той мере

в какой у нее есть цель, являющаяся истинностью действительности, т.е. в

той мере, в какой она оказывается великую всемирно-историческую страстью.

Субъективная воля с одной стороны ограничена в своих страстях и достигает

своих целей лишь в рамках этой зависимости, но, с другой, ей присуща

субстанциальная жизнь, где она движется в существенном, кот. и оказывается

целью ее наличного бытия. Это существенное есть соединение субъективной и

разумной воли: оно есть нравственное целое - государство, кот. есть та

действительность, где индивидуум только и обладает своей свободой и

пользуется ей, причем она оказывается знанием всеобщего, верою в него и

желанием его. Тем не менее, право, нравственность и государство являются не

средствами осуществления субъективной воли как свободы, ограничивающие ее

сферу для каждого конкретного индивида, но непосредственной положительной

действительностью и обеспечением свободы. Та свобода, что ограничивается

есть всего лишь произвол, относящийся к частностям потребностей.

Субъективная воля - осуществляющее начало, идея - внутреннее начало,

государство - наличная, действительно нравственная жизнь. Истинное -

единство всеобщей и субъективной воли, а всеобщее существует в государстве,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32