Дипломная работа: История жизни и деятельности духовенства Псковской епархии во второй половине XVIII в.

При самостоятельной обработке земли десятина церковной земли давала в среднем 3 руб. 50 коп. дохода в год. Таким образом, самостоятельно обработав надел в 36 десятин причт мог в среднем получить около 126 руб.,а треть доходов, то есть около 42 руб., внести в церковную сумму. Примерно такую же сумму давал вместо отведенных по генеральному межеванию земли причту выставки Городок строитель церкви князь Алексей Степанович Мещерский. От него причт получал ежегодно 100 руб. и 62 четверика хлеба, что составляло 31-37 руб. по справочным ценам.[343] Около 180 руб. деньгами и хлебом выделял причту из села Гривино бригадир Андрей Евдокимович Щербинин.[344] Священник Покровской церкви в селе Полоное Порховского у. вместо своей половины земли получал от строителя лейб-гвардии поручика Ивана Ивановича Корсакова около 80 руб. хлебом и деньгами, второй половиной земли довольствовались причетники, а деньги на церковные потребы строитель выделял отдельно. При таком же порядке пользования землей священник из соседнего села Бурег получал от строителя полковника Александра Воронова около 60 руб. деньгами и хлебом.[345]

Наделение причта полной дачей земли не обязательно означал отказ владельцев земли выплачивать служителям церкви установленную ругу. Из 213 церквей, имевших земельные наделы от 33 десятин и выше, 32 (15%) храма ругу получали. В Великолукском и Холмском уездах прихожане не выплачивали ругу причтам церквей, имевших во владении полную дачу земли. В Торопецком у. выплата руги церквям, наделенным достаточным количеством земли, имела место только благодаря доброй воле помещиков Челищевых, которые выдавали в год причту погоста Пятиусов 20 руб. в год, а причту погоста Новотроицкое 10 руб. и направляли крестьян со всем семейством работать на церковной земле. Помещики Порховского и Новоржевского уездов зачастую предпочитали, не отделяя причту положенные ему земельные угодья, заменять их денежной и хлебной ругой. В Островском, Опочецком, Псковском, Печерском и части Порховского уездов прихожане продолжали в значительной части случаев платить ругу причтам тех церквей, которые получили положенный им надел. Вид руги и ее размер зависел от уже сложившегося в различных частях епархии традиций. Причт церквей пригорода Красного, не имевший никакого дохода кроме платы за требы и руги от прихожан получали от уездных дворцовых, экономических и помещичьих крестьян по полтора четверика хлеба. По данным от прихожан приговорам причты церквей Печерского и Псковского уездов получали обычно по 1 четверику хлеба (1/2 четверика ржи и ½ четверика ярового хлеба) с каждого женатого прихожанина. Клировые ведомости по Опочецкому у. фиксируют такую величину от 10 до 30 четвертей хлеба. Обычной величиной хлебной руги в этом уезде было 0,18 четверика хлеба (около 9 коп. по справочным ценам) с души мужского пола. Если величина хлебной руги колебалась от 0,1 до 0,15 четверика с души мужского пола, в клировых ведомостях отмечалась в качестве причины скудости руги, бедность прихожан. В Порховском у. обычной ругой являлось получение причтом по четверику ржи с каждого женатого прихожанина. В ряде случаев, прихожане, особенно, занимавшиеся каким-либо промыслом или торговлей полностью или частично выплачивали ругу деньгами. Купцы и мещане посада Сольцы выплачивали местному духовенству установленную ругу в размере 150 руб. в год. Промышленники с острова Талабска ежегодно давали служителям церкви по 30 коп., что в сумме составляло 58 руб. 50 коп. Каждый женатый прихожанин г. Печоры отдавал на содержание причта 24 коп. Жители Изборска и погоста Кулье, расположенного на берегу Псковского озера, отдавали денежной руги ежегодно по 12 коп. с женатого. Рыбаки из Колпинского прихода отдавали по 5 коп. с женатого.[346]

Раздел доходов между членами причта осуществлялся в различных частях епархии и по отношению к различным статьям дохода не одинаково. Повсеместно одинаково распределялись доходы в одноприходных храмах, при которых были священник и два причетника. Священник получал половину, причетники по четверти доходов. При этом необходимо учитывать, что за ряд выполнение ряда треб доход получали только священнослужители. Если в причте одноприходного храма числился дьякон, то доходы с отдачи земли в аренду делились следующим образом: священник получал 4/11 от величины дохода, диакон – 3/11, а причетники по 2/11. Особо сложно делился доход в двуприходных храмах. Каждый священник получал по 1/5 (20%), диакон – 3/20 (15%), а причетники по 9/80 (11,25%) от дохода на долю причта.[347]

При разделе доходов неизбежны были споры внутри причта. В 1789 г. священники, диакон и причетники Петропавловского собора в Пскове подали жалобу на протопопа того же собора Иоанна Иосифова. Из содержания жалобы следует, что причт собора обвинял протопопа в неравномерном распределении церковных доходов, которое он производил, пользуясь своим высоким саном и их недавним назначением к церкви. Во-первых, протопоп разделив приходские дворы между собой и священниками на три части, себе оставил дворы дворян и богатых купцов, а Емельяну Варфоломееву и Науму Ануфриеву определил дворы мещан, отставных солдат, раскольников и бобылей. Во-вторых, Иоанн Иосифов, не разрешал причту собора пользоваться, как это было заведено при других храмах, огородами для насаждения овощей и доходами со сданных в аренду сенных покосов. В то же время, сам протопоп пользовался не только оброчными деньгами за сенные покосы, но получал с насевщиков сено и гостинцы. В-третьих, протопоп не допускал причт до церковной суммы, не объявляя ни ее размера, ни места хранения. В-четвертых, в отличие от предыдущих протопопов, Иоанн Иосифов практически не участвовал в проведении церковных служб, не отправлял случавшихся заставных обеден и всенощных бдений, получая тем не менее доходов в полтора раза больше чем священник из его собора. В-пятых, протопоп присваивал часть денег вырученных за продажу свечей.[348]

Возделывание огородних мест приносила духовенству стабильный и достаточно большой доход. По ведомости за 1805 г. Псковский Архиерейский дом с огородних мест, находившихся за Великими воротами, общей площадью 5 десятин 1361 ½ саженей получил 210 руб. дохода.[349] На землях, отведенных духовенству под огородние места, служители церкви разбивали вишневые и яблоневые сады. Священник Онисим Негоновский, излагая обстоятельства разрушения своего яблоневого сада в Пскове, отмечает, что тот приносил 50 руб. дохода.[350] Высаживая плодовые деревья на церковной огородной земле, священнослужители полагали их в дальнейшем своей собственностью и, переводясь в другой приход, продолжали собирать урожай на прежнем месте, что приводило к спорам с преемниками, так же претендующими на право пользоваться огородними местами.[351]

Упомянутые в жалобе на протопопа Петропавловского собора заставные обедни, являлись составляющей дохода псковских служителей церкви. Об этом свидетельствует жалоба священника Иоаннобогословской церкви на прихожан приписного Георгиевского храма, приглашавших с этой целью посторонних священнослужителей.[352] Отставленные от должности и действующие священнослужители имели возможность за плату проводить богослужения в домовых церквях помещиков. От майорши Чириковой священники Михайловского погоста Холмского у. получали по 15 коп. за каждую службу.[353] Столько же платил за службу великолукский помещик капитан Лаптев.[354]

Представители белого духовенства могли иметь также источники дохода, не связанные с их прямыми обязанностями. Им нельзя было заниматься торговлей, но священнослужители, получившие дворянство, имели возможность заводить питейные дома и винокурни, отдавая их в аренду.[355] В 1793 г. из остатков колокольни и ворот упраздненной Георгиевской церкви на Болоте в Пскове священник Иоаннобогословской церкви Симеон Васильев, который дворянства тогда еще не имел, построил каменный дом, в котором продавалось вино. Это заведение получило в народе название Симонов кабак. На месте рассыпавшейся после пожара 1788 г. церкви, тот же священник построил лавки.[356] Белое духовенство имело возможность получить приработок и не занимаясь коммерцией. Онисим Негоновский получил немалую сумму в 60 руб. от Старовознесенского женского монастыря за "покрашение", починку и написание образов в монастырском храме. От того же монастыря дьячок Духовской церкви Никифор Александров получил 2 руб. за шитье предметов церковного облачения.[357] Пономарь Иван Лукин за написание образов для иконостаса по заказу Спасо-Мирожского монастыря получил в 1770 г. 200 руб.[358] За обучение детей прихожан грамоте священник получал от 4 до 12 руб.[359] Соборяне получали доходы не связанные напрямую с богослужениями: за освящение церквей, выдачу антиминосов (вместопрестолий), приведение к присяге и тому подобное.[360]

Деньги на церковные расходы жертвовались прихожанами, отделялись от доходов с церковной земли (1/3 часть), зарабатывались свечной продажей. В период с 1753 по 1808 гг. торговать церковными свечами дозволялось и светским лицам.[361] Члены Псковской духовной консистории в 1786 г. отмечали, что по воскресным, праздничным и торговым дням по рынку и по улицам ходят, торгуя свечами в разнос, люди разных чинов, "которых несколько умножилось". Восковые свечи держали у себя в лавках купцы. Консистория, защищая интересы приходских храмов и кафедрального собора, рекомендовала настоятелям церквей поручить продажу церковных свечей дьячкам или диаконам. На церковные свечи нужно было налагать клейма и печати с надписями от какого именно храма они продаются. За торговцами требовался присмотр, чтобы они не продавали под видом церковных собственных свечей.[362] Церковные деньги тратились на ремонт церквей, строительство новых храмов, церковных оград, покупку колоколов. Крупные суммы денег могли заимообразно предоставляться служителям церкви.[363] Консистория предписывала деньги экономить и тратить только на "самонужнейшие" церковные потребы, то есть на покупку самого необходимого для проведения церковной службы и отправления треб: воску, ладану, церковного вина, елея, угольев, меда, пшеницы для просфор и прочего. На починку без получения разрешения епархиального начальства дозволялось тратить до 20 руб. Все доходы и расходы полагалось вписывать с указанием даты в шнурованные приходно-расходные книги, которые каждые два года проверяла консистория. Наблюдать за сохранностью церковной суммы должен был причт совместно со старостой.[364]

На практике в 113 (49,1%) сельских церквах епархии из 230 храмов, о церковной сумме которых имеются данные на конец XVIII в., ею полностью заведовали помещики-строители, а причту в 91 случае даже не сообщалось о размере этой суммы. Все пожертвованные или полученные от свечной продажи деньги относились в дом к помещику, а от того предоставлялось церкви все необходимое. В 9 случаях церковная сумма хранилась у церковного старосты и помещика прихожанина. В 54 церквях церковной суммой распоряжался только причт или даже единолично священник. И только в 103 (44,8%) приходах, в основном населенных дворцовыми и экономическими крестьянами, церковной суммой, согласно требованию консистории, заведовали клирошане совместно со старостой. В городских приходах и приходах, населенных мещанами и купцами, церковными деньгами распоряжался чаще всего сам причт – 16 случаев из 34. В 12 случаях церковная сумма находилась под совместным присмотром причта и старосты, а в 6 исключительно в ведении старосты. Причиной отсутствия контроля за церковной суммой со стороны прихожан в клировых ведомостях назывались "невыборы" старосты.[365]

Нужно отметить, что церковное строительство во второй половине века не остановилось. На примере Холмского уезда видно, что из 56 существовавших на конец века сельских храмов 16 построено на месте прежних в 1765-1798 гг.[366] Подсчитать сумму доходов причта и церкви можно лишь весьма приблизительно. Во-первых, она зависела от качества отведенной церкви земли и урожая и вида высеваемых культур в каждой конкретной местности. Не всегда известен и характер использования этой земли. Во-вторых, величина платы за требы сильно связана с местными особенностями и достатком прихожан. В-третьих, руга от прихожан выплачивалась из-за неурожая или бедности прихода не регулярно и не в полном объеме. Не всегда можно точно высчитать, сколько именно было семейных крестьян, обязанных приговором платить ругу. По разным приходам, если судить по количеству собранного хлеба, их приходилось по 1 на каждые 3,3-4 души мужского пола. В качестве примера можно попытаться рассчитать доход причта Покровской церкви погоста Немоево Островского у., приход которой состоял из экономических и помещичьих крестьян.

Церковная земля: две пустоши общей площадью 33 десятины и 3 десятины под строениями, принадлежащими причту. При средней урожайности церковных земель, рассчитанной выше, церковная земля дает 126 руб. Из которых 2/3, то есть 84 руб. полагаются причту.

Плата за требы: если брать за основу расчета среднюю сумму 20 коп. с души мужского пола, плата за требы со всех прихожан (918 душ мужского пола) составляла 183 руб. 60 коп.

Руга от прихожан: взималась в размере 3 коп. и 1 четверика хлеба с женатого человека. Если в среднем на каждые 3,6 душ мужского пола в епархии приходился 1 женатый крестьянин, величина руги составляла 7 руб. 65 коп. деньгами и 31 четверть 7 четвериков хлеба. При средней справочной стоимости на хлеб 3 руб. за четверть в денежном эквиваленте руга составляла 103 руб. 28 коп.

Итого: общая сумма доходов причта не считая вспомогательных заработков и возможных пожертвований со стороны помещика-ктитора составляла около 370 руб. в год. Из них 185 руб. получал священник, а причетники по 92 руб. 50 коп.[367]

Причт Вознесенской церкви погоста Верховье, не имевший во владении церковной земли, но получавший штатное жалования 50 руб. на клир, ругу и плату за требы от 800 прихожан мужского пола должен был получать около 293 руб. в год на 4 членов причта.[368]

Необходимо учитывать, что на содержании служителей церкви находились многочисленные родственники, о пропитании которых необходимо было заботиться. На 1633 служителя церкви, сведения о которых содержаться в клировых ведомостях конца XVIII в., приходилось в общей сложности 6401 женщин, детей и стариков, находящихся на иждивении.[369] То есть в среднем каждый служитель церкви от холостого причетника до вдового священника кормил своим трудом четырех человек. Епархиальное начальство пристально следило за выполнением духовенством своих обязательств по отношению к родственникам, поскольку на этом во многом была построена система наследования приходов. Характерна в этом отношении реакция членов духовной консистории на жалобу пономаря Максима Васильева из погоста Слоботки в адрес своего зятя пономаря того же погоста. Зять получив место "со взятием" не желал производить тестю "никакого пропитания". Консистория, рассмотрев обстоятельства дела, приказала призвать зятя бывшего пономаря в духовное правление и там "наистрожайше ему подтвердить" о необходимости выделять из своих доходов часть на содержание родителей жены, пригрозив в противном случае лишением места.[370]

4.2 Источники доходов монастырей Псковской епархии

В ходе секуляризации наибольшие экономические потери понесли монастыри и архиерейские дома, являвшиеся вотчинниками. Те из них, которые не были упразднены, довольствовались главным образом штатным жалованием и доходами с земельных угодий. Н.Н.Лисовой отмечает, что политика Екатерины II была своего рода "средней линией" по сравнению с пожеланиями противников идеи монашества, каковым выказал себя в записке "О монастырях", написанной в 1786 г., князь Г.А. Потемкин-Таврический. Законодательство 1764 г. было несколько смягчено Павлом I в 1797 г. Монастырям разрешено было увеличить до 30 десятин имевшиеся у них земельные наделы, заводить мельницы и рыбные пруды. Почти вдвое были повышены выплаты на содержание братии. Заштатные монастыри стали получать ежегодно по 300 руб.[371] При этом, как видно из таблицы 18, величина жалование различным категориям черного духовенства практически перестала зависеть от класса монастыря. Помимо обитателей монастырей и архиерейских домов жалование получали сами архиереи. Псковскому архиерею, например, выделялось 1200 руб. годового жалования. На покупку провизии, дров, железа, угольев, овса и сена для лошадей выделялось еще 1000 руб. в год. На жалование 58 архиерейских служителей, среди которых были, в частности, портные, бочары, конюхи, огородные работники, повара, плотники, печники, медник, каретник и прочие, полагалось 982 руб. в год. Еще 132 руб. перечислялось на уплату подушных денег за архиерейских служителей. На церковные потребы и печение просфор 100 руб. в год, на содержание ризницы 349 руб., на починку кафедрального собора в Пскове, архиерейских домов и домовых церквей в Пскове и в столице 500 руб. в год. Если сумма на починку строений, относящихся к архиерейскому дому, не расходовалась полностью, то содержалась в архиерейской казне. Производить какое-либо строительство без указа Коллегии экономии запрещалось.[372]

Таблица 18 Жалование различным категориям монашествующих (руб. в год)

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23