Общее языкознание - учебник

диалект другого языка). По сравнению с неизбежно произвольным — в данном

отношении — характером структурных критериев довольно твердую опору в этом

отношении составляют критерии социологического порядка. Среди последних

наиболее оперативными являются наличие (или, наоборот, отсутствие)

взаимопонимаемости, единого литературного языка, а также единого

самосознания народности. Во-вторых, следует иметь в виду, что

территориальный диалект является исторически изменчивой, зависящей от

уровня социального развития общества формой существования языка. Согласно

определению В. М. Жирмунского, «диалект представляет единство не исконно

данное, а сложившееся исторически в процессе общественно обусловленного

взаимодействия с другими диалектами общенародного языка, как результат не

только дифференциации, но и интеграции: единство развивающееся,

динамическое, как о том свидетельствует характер изоглосс языковой карты,

наглядно отражающей связь истории языка с историей народа» [32, 23]. Ни

дифференциальные признаки диалекта, ни тенденции его развития не остаются

тождественными для разных эпох. Так, если докапиталистические общественно-

экономические формации постоянно способствуют диалектной дифференциации

языка, то отношения эпохи капитализма, и особенно — социализма, делают

диалекты категорией деградирующей и даже пережиточной. Мощным фактором

постепенной элиминации диалектов являются национальные языки, начинающие

складываться уже в процессе перехода от феодализма к капитализму. Строго

говоря, сам термин «территориальный диалект» применим только к диалектам

донациональной эпохи, так как в процессе становления нации

территориальные диалекты превращаются в диалекты территориально-социальные

[68, 27].

Основной причиной возникновения диалектных различий является

ослабление связей и относительная изоляция различных группировок языковой

общности. Поскольку язык представляет собой явление исторически

изменяющееся, в нем постоянно зарождаются различные инновации, которые,

возникнув первоначально в одном месте, затем постепенно распространяются.

Как правило, однако, сколько-нибудь тесная связь между членами языковой

общности затрудняется.

В наиболее общем случае в роли факторов, затрудняющих возможности

непосредственного общения, выступают факторы физико-географического порядка

(ср. наличие горных хребтов, лесных и водных массивов, пустынных

пространств и т. п.). В частности, К. Маркс отмечал тенденцию к образованию

различия в языке первобытных племен, неизбежную при обширности занимаемой

его носителями территории, и прямо указывал, что локальное разобщение в

пространстве вело с течением времени к появлению различий в языке [3, 79].

Очень ярким примером действия этого фактора служит, например, глубокая

диалектная дифференциация почти всех нахско-дагестанских языков,

локализующихся в горных отрогах Большого Кавказа, многие из диалектов

которых распадаются к тому же на большое число говоров и подговоров,

характеризующих нередко отдельные кварталы аулов. Диалектные различия

имеются в эстонском языке почти на каждом из островов, расположенных вблизи

морского побережья Эстонии. Основной предпосылкой формирования горно-

марийского и лугового марийского языков (вернее — диалектов) явилось

разделение их ареалов массивом Волги.

Затрудняющим языковое общение препятствием часто является

административное деление территорий: государственное, феодальных земель и

т. п. Так, размещение языка саамов по территории четырех государств — СССР,

Финляндии, Норвегии и Швеции— послужило причиной образования довольно

сильных различий между его диалектами. В очень многих случаях диалектный

ландшафт языков отражает историческое членение страны на феодальные земли

(это имеет место в немецком, итальянском, грузинском и других языках).

Диалектной дифференциации языка способствует и существование определенных

центров, сплачивающих окружающее население. Так, Казань в прошлом связывала

воедино жизнь чувашских уездов своей губернии, обособляя их от смежной

Симбирской губернии. Северо-западная часть Чувашии, входившая в состав

Козьмодемьянского уезда с центром г. Козьмодемьянском на Волге в марийской

части уезда, со времени разделения на уезды почти 150 лет жила своей

несколько обособленной жизнью. Естественно, что в этих условиях не могли не

образоваться диалектные различия.

Иноязычное окружение диалекта также способствует его обособлению от

других диалектов. В Красновишерском районе (северо-восточная часть Пермской

области) живет около 4000 человек, говорящих на особом диалекте языка коми,

отличающемся как от коми-пермяцкого, так и от коми-зырянского наречий.

Коми, населяющие Красновишерский район, живут небольшой группой в среднем и

частью верхнем течении р. Язьвы, левом притоке р. Вишеры, образуя в

административном отношении так называемый Верхне-язьвинский куст

Красновишерского района [46, 3]. Образованию особого диалекта во многом

способствовало иноязычное окружение, изолировавшее его от основной массы

коми-пермяцкого населения.

Разобщение диалектов может возникнуть и как следствие инфильтрации

иноязычного населения на территорию данного народа. «Из-за территориального

разобщения, которое часто возникало под влиянием иноязычных народов,

отдельные группы мордвы на долгое время лишались возможности общаться друг

с другом. В результате, несмотря на общность происхождения, приблизительно

90% слов, фонетический облик многих лексических единиц, восходящих к одному

и тому же этимологическому источнику, за это время успел значительно

измениться» [67, 72]. Причиной возникновения диалектных различий может быть

влияние других языков и иноязычных субстратов, например, самаркандско-

бухарская подгруппа узбекских говоров обнаруживает довольно сильное

таджикское влияние. Они не только не имеют сингармонизма, но и вполне

повторяют таджикскую звуковую систему — в частности, вокализм из шести

гласных — i, е, q, а, о, и [53].

В нижне-вычегодских русских говорах имеются такие особенности, как

появление среднеевропейского l, пропуск предлогов и т. п., возникшие под

влиянием коми-языка (ср. стр. 473 данной работы). По утверждению А. М.

Селищева, ряд черт русско-сибирских говоров возник вследствие иноязычного

влияния, например, слабосмычный bw или wb (wboda, dwba), мягкие и и d?

вместо мягких t и d (чело — 'тело'; чача — 'тятя', джело — 'дело');

передвижка в ряде согласных s — ?, z — ? (шам или шиам — 'сам', шобака или

шиобака — 'собака', посол — посоулосо); j вместо l, r (бjам — 'брат', ju6a

— 'рыба', jаx?ка — 'лавка') и т. д. [58, 39].

Причиной диалектных различий нередко является их разное происхождение.

Так называемый цаконский диалект новогреческого языка очень сильно

отличается от других диалектов. Это объясняется тем, что он происходит

непосредственно от лаконского. диалекта древнегреческого языка, тогда как

остальные диалекты ведут свое происхождение от общегреческого койнэ

эллинистического периода [78, 184].

По мнению Е. Д. Поливанова, в современном узбекском языке существуют

три типа наречий, генетически относящихся к трем разным группам

тюркских языков: к юго-восточной, или чагатайской группе, юго-западной

огузской группе и северо-западной, или кыпчакской группе [53, 3—4]. Это

означает, что в состав узбекского народа частично вошли так называемые

чагатайские узбеки, туркмены и казахи.

Различия в области религии также могут быть причиной обособления

диалектов. Так, например, в Саратовской области имеется село Малый Красный

Яр, население которого говорит на окающем говоре. Несмотря на то что этот

говор находится в соседстве с акающими говорами, многие старые черты этого

говора сохраняются очень устойчиво. Это объясняется тем, что жители данного

села были раскольниками, старообрядцами. Они мало общались с соседями, вели

замкнутый образ жизни, даже жён брали из далеких севернорусских окающих же

деревень, что не могло не сказаться на состоянии их говора [8, 35].

Крещеные татары, изолированные в религиозном отношении, оказались также

изолированными и в области языка. А это повлекло за собой то, что в их

языке сохранились некоторые старые формы и оказалось мало арабских

заимствований [19, 10].

Нетрудно видеть, что особенно глубокие диалектные различия возникают

там, где имеет место взаимодействие нескольких из названных факторов

одновременно.

Выше были охарактеризованы только основные факторы, способствующие

разобщению языковых массивов. Наряду с ними существует известное количество

каких-то мало заметных, трудно уловимых факторов, затрудняющих

распространение языковых явлений и обусловливающих в свою очередь

дифференциацию диалектов на поддиалекты и более мелкие единицы

территориального членения языка. Имеются, например, такие случаи, когда

слово бытует только в одной деревне. В другой деревне, отделенной

расстоянием всего в каких-нибудь десять или пятнадцать километров, оно уже

не употребляется.

Так, у носителей тонашевского диалекта мокша-мордовского языка

существуют названия предметов и понятий, распространение которых ограничено

территорией с. Тонашево и соседних сёл: Вертелим, Кулдым, например: фтун

'решительно', йосыпс 'зря' и т. д. [5]. Очевидно, сам факт удаленности

одного населенного пункта от другого даже на небольшое расстояние уже

создает известные препятствия для распространения языковых явлений. Можно

также предполагать, хотя этот вопрос детально не изучен, что разные звуки,

слова и формы диалекта обладают далеко не одинаковыми возможностями

широкого распространения. Диалектные различия возникают оттого, что в зонах

изоляции начинают происходить самостоятельные изменения самого различного

характера во всех языковых сферах, осуществляющиеся к тому же неравномерно.

Иногда они заходят так далеко, что диалекты с течением времени превращаются

в самостоятельные языки.

Существует огромная литература, посвященная описанию диалектов

различных языков мира. Диалектология как специальная отрасль языкознания

затрагивает много проблем. Наибольший интерес представляют две по существу

связанные темы: 1) смешение диалектов и 2) общие принципы выделения

диалектов как самостоятельных языковых единиц.

СМЕШЕНИЕ ДИАЛЕКТОВ И ОБРАЗОВАНИЕ ДИАЛЕКТОВ

ПЕРЕХОДНОГО ТИПА

Между двумя различными диалектами в определенных благоприятствующих

условиях могут образоваться диалекты переходного типа, объединяющие в себе

черты территориально соприкасающихся диалектов. Эти факты неоднократно

отмечались многими диалектологами. Диалектологи выделяют, например, средне-

великорусские переходные говоры, т. е. говоры, образующие как бы переход от

северновеликорусского наречия к южновеликорусскому. Средневеликорусские

говоры не имеют своих ярких черт в фонетике и морфологии (если не считать

некоторых, имеющих второстепенное значение), но частью черт объединяются с

северно-великорусскими, а частью черт с южновеликорусскими говорами [41,

155].

По сообщению В. Штейница, смежные диалекты хантыйского языка

(диалекты, находящиеся на границе двух различных групп диалектов) включают

в себя ряд особенностей соседней группы диалектов. Так, атлымский диалект,

являясь в основном южным диалектом, и салымский диалект, в основном диалект

восточной группы, включают в себя ряд особенностей морфологии соседних

диалектов [72, 196].

Между северными (гегскими) и южными (тоскскими) диалектами албанского

языка имеется полоса переходных говоров. Общим моментом для всех

относящихся к переходной зоне говоров является тесное переплетение

признаков обоих диалектных типов, благодаря чему не всегда легко удается

определить, какой из них следует считать основным для каждого отдельного

говора [26, 220].

Один из говоров южноэстонского диалекта, так называемый мульчинский

говор, имеет очень заметные следы влияния, идущие от северноэстонского

диалекта [84, 90]. Этот говор находится в пограничной зоне.

Присыктывкарский говор, лежащий в основе коми-зырянского литературного

языка, представляет собой переходный говор от сысольского к вычегодскому

[44, 32].

Характеризуя мунтянский диалект румынского языка, И. Котяну упоминает,

что на западе этот диалект граничит с банатским диалектом, будучи отделен

от него переходной зоной (о zonг de tranziюie). На северо-востоке он

соприкасается с диалектом Молдовы, образуя другую переходную зону. Эти

две зоны представляют собой диалектные области, переходные к банатскому

диалекту и диалекту Молдовы [75, 74].

С чисто типологической точки зрения процессы взаимодействия между

литературным языком и диалектом очень напоминают процессы смешения

диалектов. В этих случаях также могут образовываться смешанные диалекты.

Говоры центральной Франции, — замечает А. Мейе, — производят на нас

впечатление скорее «испорченного французского языка, чем настоящих

диалектов, так что трудно бывает в точности сказать, что перед нами —

французский язык или местный диалект» [80, 308].

Точно такие же явления наблюдаются на границах между

близкородственными языками. Говор или диалект западных районов Башкирии

является промежуточным (вернее, переходным) между башкирским и татарским

языком [40, 301]. Язык западных башкир почти ассимилировался татарским

средним диалектом переселенцев татар, оказав одновременно сильное влияние

на последний в области лексики, фонетики и, частично, морфологии [40,

370—371]. Южные диалекты киргизского языка представляют собой продукт

взаимодействия киргизского и узбекского языков [12, 13]. В южных диалектах

казахского языка во многих словах вместо с употребляют ш, например, ешек

'осёл' вместо есек, шорпа 'суп' вместо сорпа и т. д. [2, 237].

Южные диалекты характеризуются также наличием аффрикаты ч,

соответствующей спиранту ш, ср. южн. чана 'сани', лит. шана, южн. чеге

'гвоздь', лит. шеге и т. д. [2, 238].

Известно, что исконные ? и и в диалекте, легшем в основу казахского

литературного языка, превращались соответственно в s и ?. Сохранение этих

фонем в южных диалектах можно объяснить влиянием каракалпакского или

туркменского языков.

Северный диалект эстонского языка, легший в основу современного

эстонского языка, содержит целый ряд особенностей, сближающих его с финским

языком. В этом отношении южноэстонский диалект в гораздо большей степени

отличается от финского.

Ливвиковский диалект карельского языка распространен на северо-восток

от Ладожского озера почти до 63° северной широты. Этот диалект впитал в

себя черты собственно карельского диалекта и ряд особенностей вепсского

языка. Людиковский же диалект, занимая узкую полосу восточнее

ливвиковского, представляет собой как бы промежуточное звено между ним и

вепсским языком [39, 5].

В пограничном леонском диалекте испанского языка, граничащем с

португальским языком, имеются некоторые особенности, сходные с

особенностями португальского языка, например, сохранение f (ср. леонск.

farina 'мука', figo 'сын' при кастильских harina, hijo); произношение j как

? (например, janero 'январь' при исп. enero, ср. порт. janeiro

[?aneiru], превращение группы lt в it, например, muitu 'много', ср. порт.

muito при каст. mucho и т. д.) [88, 90—109]. В то же время по некоторым

другим особенностям леонский диалект не отличается от испанского, ср.,

например, форму опр. артикля ед. ч. ж. р. lа при порт. а.

Так называемые чистопольские татары сложились из мишарского населения

разных местностей. В то же время в силу исторических и территориальных

условий их язык обнаруживает некоторые элементы общности со средним

диалектом татарского языка [47, 4].

«На территории Башкирской республики, особенно в ее западной, северо-

западной и юго-западной частях проживает значительное количество татар. Они

не являются аборигенами этого края. В различные эпохи и по разным причинам

они переселились из разных областей. Среди них мы встречаем представителей

различных говоров среднего и западного диалектов татарского языка. Такая

смешанность повлияла и на формирование местных диалектных особенностей.

Кроме того, на язык переселенцев оказал некоторое влияние и башкирский

язык» [4, 2].

Смешанные диалекты могут возникать не только в зонах непосредственного

контактирования двух диалектов. Смешение может быть результатом

контактирования диалекта местного населения с диалектом пришельцев или

наоборот. Оно наблюдается также в диалектах, находящихся в иноязычном

окружении, если окружающий язык является близкородственным и т. д.

«Населенные пункты в междуречии реки Суры и ее притоков Колданса и Узы

в прошлом были мокшанскими. В результате тесного соприкосновения с

эрзянским населением образовались эрзянско-мокшанские смешанные селения.

При смешении двух близкородственных языков возникли переходные говоры с

такими языковыми особенностями, по которым они сближаются, с одной стороны,

с говорами эрзянского языка, а с другой — с говорами мокшанского языка»

[13, 5].

Характер языковых процессов, протекающих в зонах диалектного смешения

Характер языковых процессов, протекающих в зонах смешанных говоров,

исследован слабо. Однако на основании некоторых отрывочных сведений можно

представить отдельные особенности этих процессов.

Прежде всего следует отметить, что распространение языковых черт от

одного диалекта к другому происходит постепенно. На территории Костромской

области существуют переходные говоры, занимающие срединное положение между

окающими и акающими говорами. Материалы этих говоров наглядно показывают,

что акание постепенно затрагивает окающие говоры, но окончательно еще

не утвердилось. Об этом наглядно свидетельствует троякая возможность

реализации этимологического о, характерная для всех безударных положений.

При этом особенно заметно отсутствие единых норм в произношении гласных 1-

го предударного слога: ав'еч'ка, окуч'ивали, ъна [71, 141].

При исследовании украинского говора в слободе У рыв, расположенного в

окружении великорусских говоров, установлено, что данный говор испытал

влияние русского языка. Это находит выражение в употреблении параллельных

форм. «Одна и та же женщина в недолгом разговоре скажет р'идныj и

н'ерудный, ноч' и н'ич и т. п». Звук с в говоре одних и тех же лиц в одних

и тех же словах может то смягчать предшествующий гласный, то не смягчать,

например: сэрцэ, л'удэj и рядом — смягчающее: буд'е, д'ен', на пол'е и т.

д. [22, 241].

В южнокиргизских диалектах и кыпчакских джекающих говорах узбекского

языка наблюдаются комбинаторно-факультативные вариации дж < й в начале

слова. При этом в чередовании дж/й наблюдается неустойчивость,

свидетельствующая об отсутствии константности в дж/й в начале одних и тех

же слов [54, 60].

То же явление наблюдается в чистопольском говоре татарского языка:

наряду с йоканием в начале слова активно употребляются звуки дr, дз', д'

(лит. r) [4, 9].

В. М. Жирмунский отмечает, что в немецкой колонии Александергильф

чередуются средненемецкое р-, -рр- (признак «венгерских» говоров) и

южнонемецкое pf-, -pf- (признак швабского). В ответах объектов чередуются:

po?de — Pfosten; pont — Pfund; pfre:mq, Pfriemen и т. д. [35, 101].

Известно, что отличительной чертой верхового чувашского наречия

является превращение исконного тюркского а первого слога в о, например,

тат. баш 'верх', чув. поз 'голова'. В низовом диалекте оно превращается в

у, ср. верх. чув. поз 'голова', низ. чув. пуз 'голова'. В цивильском

переходном говоре чувашского языка оканье и уканье наблюдаются параллельно

[38, 110].

М. А. Абдрахманов, исследовавший процессы смешения одного сибирского

местного тюркского наречия с языком казанских татар, отмечает, что если

какой-нибудь фонетический признак охватывает небольшую группу слов, переход

к употреблению татарской формы происходит не в виде общей фонетической

замены, но протекает довольно противоречиво в отдельных словах, причем

некоторые из них сохраняют местную форму, другие переоформляются по

татарской норме [1, 7].

Н. Джунусов, характеризуя казахский переходный говор на территории

Каракалпакской АССР, отмечает, что в этом говоре происходит замена с в

некоторых словах на ш, например: маша? вместо маса? 'колос', кикшерке

вместо киксерке 'судак', о?шату вместо у?сату 'уподобить' [27, 7].

Известно, что в диалекте, легшем в основу казахского литературного

языка, исконное ?, как в ногайском языке, превратилось в s, ср. тат. баш

'голова' каз. бас; тат. кцрqш 'борьба', каз. к?рес и т. д.

Неполнота превращения свидетельствует опять-таки о процессе, не

достигшем завершения. В таком же состоянии превращения исконного ш в с

находятся и южные казахские говоры [2, 237].

По сообщению Р. М. Баталовой, оньковский диалект коми-пермяцкого языка

занимает особое место среди других диалектов коми языков из-за употребления

фонемы л. Данные диалекта показывают, что л вытеснило в в результате утраты

последней смыслоразличительной функции (фонематичности). Звук в в диалектах

встречается как вариант фонемы л, ср. лаж и важ 'старый', 'поношенный', лон

и вон 'вот', 'тут', 'это', лот и вот 'сон' и т. д. [11, 7].

Фонема в в некоторых диалектах коми-зырянского и коми-пермяцкого

языков исторически может восходить к л в позиции конечного согласного

закрытого слога. В некоторых диалектах древнее л сохранилось, в других оно

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74