Общее языкознание - учебник

условности» [53, 389], кодификационные процессы играют наибольшую роль. Они

в значительной мере формируют саму орфографическую систему, приводя ее в

соответствие с фонологической и фонетической системами. Впрочем, момент

стихийности все же имеет место и при нормализации орфографии: он может быть

отнесен за счет исторической традиции, известным образом затрудняющей и

замедляющей действие кодификации. Из-за необходимости сохранять

преемственность письменной традиции полная «оптимализация» орфографических

правил оказывается практически не всегда возможной, чем и объясняется

существование ряда исключений, а также сохранение некоторого числа

вариантных написаний, нарушающих регулярность и простоту орфографической

системы.

НОРМА ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА КАК ИСТОРИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ

Определяя специфику литературной нормы на основе более широкого и

общего понятия языковой нормы, следует еще раз подчеркнуть, что для

национального литературного языка характерно усиление устойчивости,

стабильности норм40, а также увеличение их избирательности и

дифференцированности (нормы устной и письменной форм литературного языка,

нормы разных функциональных разновидностей литературного языка).

Названные выше специфические признаки литературной нормы появляются,

однако, не сразу, а складываются постепенно по мере формирования

литературного языка. Поэтому необходимыми аспектами изучения

литературной нормы является ее историческое рассмотрение. Важность данного

аспекта исследования была настоятельно подчеркнута В. В. Виноградовым [15,

6—9], заметившим, вместе с тем, что «динамическая» характеристика нормы

имеет весьма существенное значение и для общего понимания генезиса и

развития литературного языка [14, 7—8 и 26].

Согласно нашему пониманию языковой нормы, ее характер обусловливается,

с одной стороны, структурной организацией данного языка, а с другой —

исторической традицией, определяющей привычные, устойчивые формы реализации

этой структуры. Взятая с этой точки зрения история литературной нормы — это

история языковой традиции, действующей в рамках структурных возможностей

языковой системы и опирающейся, вместе с тем, на процессы сознательного

регулирования отдельных способов и форм традиционной реализации языка.

Определяя литературную норму как историческую категорию, следует с

самого начала настоятельно подчеркнуть неразрывность ее статических

(выделение и изучение признаков нормы) и динамических (рассмотрение

становления и изменения этих признаков) характеристик. Непосредственная

связь этих двух сторон выступает весьма определенно, например, при изучении

нормализационных процессов. Выше мы определили нормализацию как

совокупность сознательных и стихийных процессов отбора нормативных

реализаций (см. стр. 574). Вместе с тем нормализация может и Должна

рассматриваться и как непрерывный исторический процесс, приводящий к

оформлению и изменению литературных норм (см. также [5]). Тесная связь

исторического аспекта рассмотрения нормы с ее статическими характеристиками

проявляется и в том, что последние в значительной мере зависят от тех

исторических условий, в которых формируется определенная литературная

норма. Так, например, степень вариантности норм литературного языка может в

некоторой степени зависеть от того, насколько однородной (или разнородной)

является генетическая основа данного литературного языка и в какой мере

влияли на него в процессе формирования различные языковые системы,

контактировавшие с ним. Правда, такая связь далеко не во всех случаях

отчетливо выражена (ср., например, данные, приведенные Д. Брозовичем для

типологической характеристики славянских языков [7, 29]), так как степень

вариантности нормативных реализаций определяется и многими другими

причинами: степенью развития общественных функций литературного языка,

историческими условиями его нормализации и т. д.

Исторический аспект характеристики литературных норм разработан для

разных языков еще весьма мало. Представляется, однако, возможным выделить и

кратко охарактеризовать некоторые существенные, с нашей точки зрения,

моменты, связанные с процессами формирования и изменения норм.

Историческая основа литературных норм

Формирующиеся литературные нормы обычно имеют некоторую

территориальную основу, а также известную социальную и функциональную базу

(язык определенных видов письменности или сфер устного общения, носителями

которого являются те или иные общественные слои). Однако, как уже

отмечалось выше, литературная норма редко полностью совпадает с каким-либо

территориальным или социальным узусом.

В территориальном плане ведущую роль для формирующейся литературной

нормы обычно играют центральные районы страны, группирующиеся вокруг

столицы (ср. роль языка Москвы, Парижа, Лондона, Праги, Пекина, Ташкента и

т. д. для соответствующих литературных языков).

Вместе с тем территориальная основа литературной нормы может быть

охарактеризована и с точки зрения ее большей или меньшей однородности.

Часто наблюдающаяся гетерогенность системы литературного языка вызывается

различными историческими причинами. К наиболее вероятным из этих причин

обычно относят неоднородность диалектной базы литературного языка, а также

сдвиги диалектной основы или историческую смену одной основы — другой. Так,

большинство славянских языков отличается исходной гомогенностью [7, 23 и

след.]. Исключение в этом плане составляет словенский язык, а отчасти также

хорватский (в его обеих разновидностях) и чешский языки. Однако по второму

признаку (обновление исходной структуры) гетерогенные черты имеют

украинский, польский, словенский, болгарский и отчасти сербохорватский, т.

е. довольно значительное число славянских языков. Большинство германских

языков — немецкий, нидерландский, английский, норвежский — также отличаются

гетерогенностью, связанной с разными историческими причинами.

Неоднородность литературной нормы нидерландского языка определяется

фактом исторического взаимодействия фламандско-брабантской и голландской

диалектных областей, наблюдавшегося в XVI—XVII вв. в связи с передвижением

политического и экономического центра страны на север и упадком ее южных

провинций [32; 55; 56]. Происшедшая при этом смена диалектной базы явилась

результатом сложного взаимодействия южной литературной традиции И

разговорного языка северных голландских провинций.

Соответствующая характеристика литературной нормы немецкого языка

определяется смешанным характером восточносредненемецких диалектов, легших

в его основу, а также интенсивным взаимодействием локальных литературных

традиций, опиравшихся на разные диалектные группы [26; 27].

Гетерогенность литературной нормы английского языка была связана со

смещением его диалектной базы и проникновением в лондонский диалект

восточно-центральных элементов, что сопровождалось вытеснением из языка

Лондона ряда исконных южных; черт (см. подробнее [80; 81; 82])41. Кроме

того, для всех рассмотренных выше германских языков были характерны также

разнообразные иноязычные влияния, в разной степени отразившиеся в их

современных литературных нормах.

Определенная территориальная ориентировка литературных, норм, наиболее

ясно ощущающаяся на ранних этапах формирования национальных литературных

языков, сочетается с некоторыми социальными и функциональными ограничениями

исходного узуса.

В социальном аспекте носителями формирующихся литературных норм могут

быть — в зависимости от конкретных исторических условий — более или менее

широкие социальные группировки, причастные к культуре и образованию. Так, в

качестве основы произношения чешского литературного языка называют не

просто произношение жителей столицы, но — прежде всего — произношение

образованных слоев населения Праги. Подобную же роль сыграло для

нормализации русского литературного языка произношение московской

интеллигенции.

Отмечая опору нормализационных процессов на язык определенных сфер и

форм общения, следует прежде всего выделить роль письменного языка: его

относительная статичность, фиксированность и широкая сфера его

использования приводят к тому, что письменный язык оказывается удобной

основой нормализационных процессов. Что касается тех видов письменности,

которые можно считать наиболее существенными для становления литературной

нормы, то многие исследователи подчеркивают ведущую роль художественной

литературы в этом процессе [25; 54; 82]. Однако в зависимости от

исторических условий для разных языков и различных периодов их развития

важную роль играют и другие виды письменности: деловая проза, язык науки и

т. д. Поэтому несмотря на то, что художественная литература весьма

существенна для становления литературных норм, она, как справедливо

замечает Р. А. Будагов [8, 33], не может рассматриваться как их

единственная опора. Вполне возможно предположить, что роль отдельных видов

письменности была различной для истории разных литературных идиомов.

Укажем, например, на значительное, место деловой письменности в

истории немецкого литературного языка, или на роль делового, «приказного»

языка для определенных периодов истории русского языка XVI—XVII вв. [18,

111]. Отметим также все возрастающее значение языка науки для современных

литературных норм.

Наиболее общей для разных литературных языков исторической тенденцией

является расширение социальной и функциональной основы норм, а также

постепенная демократизация норм, связанная с расширением социальных функций

литературного языка и ростом его функционально-стилистического

многообразия. Поэтому наблюдающаяся обычно в начальный период становления

литературных норм более тесная их связь с определенным узусом в дальнейшем

обычно ослабевает. Происходит так называемая «либерализация» норм, которая

определяется значительным влиянием на литературную речь различных форм

обиходно-разговорного языка, что прослеживается на самом разнообразном

материале. Следует сопоставить соответствующие выводы В. Г. Костомарова

[40] и Т. Г. Винокур [20] в отношении русского языка, наблюдения В. Н.

Ярцевой, связанные с английским литературным языком [81], а также

соответствующие положения в работах М. М. Гухман, высказанные ею на основе

обобщения разнообразного языкового материала [25, 305] (см. также [96]).

Историческая непрерывность и неравномерность нормализационных процессов

Важным моментом для общей оценки исторической стороны нормы является

положение о непрерывности нормализационных процессов [21; 40], которое

опирается на идею непрерывности развития языка в структурном плане

(изменения в его строевой организации), а также в нормативном (изменения в

традиционных формах реализации этой структуры) и функциональном (изменения

в общественных функциях литературного языка) аспектах. Вместе с тем

необходимо отметить различную интенсивность нормализации в разных сферах

использования языка, что находит свое отражение в неравномерном выявлении

соответствующих процессов в языке отдельных видов и жанров письменности.

«Интенсивность и строгость нормализации неоднородны в разных типах или

стилях литературного языка»,— пишет В. В. Виноградов, характеризуя

положение, наблюдающееся на материале славянских литературных языков [13,

57] (ср. также на немецком материале [64; 65]).

Неравномерность нормализационных процессов прослеживается и по

отношению к явлениям, соотнесенным с разными сторонами языковой системы.

Вопрос этот мало изучен и критерии сложившейся нормы пока остаются для

разных сторон языка недостаточно ясными. Особенно неопределенны

признаки сложившейся лексической нормы. С точки зрения В. Н. Ярцевой, ее

становление тождественно оформлению нейтрального в стилистическом отношении

«ядра» нормы. Однако, можно понимать лексическую норму развитого

литературного языка и как сложную совокупность «иерархически организованных

лексических слоев» (Э. А. Макаев). Последнее предполагает выделение в

процессе ее формирования второго — практически бесконечного — этапа,

ведущего к постепенному функциональному и стилистическому усложнению

лексической нормы.

Принято считать, что орфографическая и морфологическая нормы

складываются значительно раньше синтаксической и лексической. Так,

характеризуя последовательность формирования литературных норм немецкого

языка, М. М. Гухман пишет: «Не только орфоэпическая, но и грамматическая, а

тем более лексическая норма, еще не сложились в XVII веке» [27, ч. II,

170]. Однако пока еще неясно, насколько универсальной можно считать

подобную последовательность складывания норм для разных литературных

языков. Высказанное в общей форме, это утверждение основывается на

интуитивном ощущении специфики синтаксической и — особенно — лексической

норм специфики, заключающейся в многообразии их инвентаря и широких

возможностях варьирования и дифференциации нормативных реализаций.

Существенным, хотя и косвенным доказательством неодновременности

нормализации разных сторон литературного языка, является соответствующая

историческая разобщенность кодификации разных типов литературных норм (см.

ниже, стр. 589).

Типы нормативных изменений

Опираясь на положение о непрерывности нормализационных процессов,

можно вместе с тем указать на отдельные формы нормативных изменений, к

числу которых относятся: изменения в характере и степени стабильности

нормативных реализаций; изменения в соотношении разных видов норм в рамках

литературного языка; изменения в задачах и формах кодификации норм.

Рассмотрим в первую очередь изменения в характере нормативных реализаций.

Считая вариантность одним из основных признаков нормы (см. выше, стр. 567),

можно использовать данный признак для характеристики процессов

исторического изменения норм (см. также [37]). Чтобы отчетливее

охарактеризовать специфику вариантности в тот или иной период развития

определенного литературного языка, целесообразно, видимо, использовать

понятие «диапазона варьирования», включающее представление о сфере, объеме

и специфических условиях употребления имеющихся вариантов42. Применяя

данное понятие, можно попытаться представить сам процесс изменения

литературных норм как ряд последовательных преобразований, ведущих к

постепенному изменению характера и диапазона варьирования.

Для ранних этапов развития национального литературного языка

характерно отсутствие устойчивости в функционировании языковой системы, что

проявляется, в частности, в существовании многочисленных колебаний и

вариантов. Значительная вариантность литературного языка на ранних этапах

его развития отмечена на материале разных языков многими исследователями

(см., например, [17; 27; 64; 71; 80; 81; 82; 88]). С установлением

литературной нормы неустойчивость и вариантность существенно

ограничиваются. Это ограничение происходит за счет различных процессов.

Наблюдается, например, исчезновение некоторых типов варьирования. Так,

исключается, как правило, свободное варьирование графем в составе слова,

широко представленное на ранних этапах существования литературных языков

национального и донационального периода (ср. [17; 64] и др.)43. Ряд

вариантов оттесняется за рамки литературного языка или совершенно исчезает

из употребления, ср., например, русск. надёжа ? надежда, ветхой ? ветхий,

глубокий ? глубокий, намедни ? на-днях; нем. seind ? sind, sahe ? sah,

fleugt ? fliegt.

Наблюдаются также существенные изменения в диапазоне и характере

варьирования. При этом следует отметить:

а) Тенденцию к укорачиванию вариантного ряда за счет сокращения числа

единиц, находящихся в отношениях варьирования. ср. русск. высуня ? высунув

? высунувши; нем. Konti ? Kontos ? Konten.

б) Тенденцию к уменьшению диапазона варьирования в результате

лексемных, парадигматических и позиционных ограничений в использовании

отдельных вариантов. Крайним звеном ограничений данного типа является

изоляция отдельных вариантов в составе устойчивых словосочетаний типа

русск. (бежать) высуня язык, (носить, ходить) на босу ногу, нем. auf Erden

'на земле' Auf gut Glьck! 'Счастливо!'.

в) Тенденцию к переходу полных вариантов в группу вариантов неполных,

связанную с появлением у них некоторых дополнительных разграничений

различного плана, ср. русск. копает ? каплет, брызгает ? брызжет, коклюш ?

мед. куклюш; нем. wurde ? поэт. ward, die Lager ? торг. die Lдger. Процесс

исчезновения «полной» синонимии и замену ее синонимией стилистической

отмечает также на материале истории итальянского литературного языка Т. Б.

Алисова [2].

Вариантность языковых средств, являющаяся избыточной с точки зрения

структурной организации, составляет вместе с тем тот резерв языка, который

обеспечивает гибкость и разнообразие форм выражения определенного

содержания, а также составляет базу для выявления целого ряда значений

функционально-стилистического и экспрессивно-стилистического плана,

играющих в естественных языках столь существенную роль.

В некоторой степени вариантность может также рассматриваться как база

для развития языка [30, 533; 35, 12], но преимущественно в весьма

определенном плане, а именно как резерв для его функционально-

стилистического обогащения и развития. Значительно реже наблюдается

дифференциация вариантов по их основному значению, хотя отдельные случаи

подобного рода можно отметить, видимо, для каждого языка (ср. приведенный

Э. Косериу пример латинской сравнительной конструкции с magis [39, 229—

230]). Наиболее часто полная дифференциация первоначальных вариантов

наблюдается в лексике, ср., например, русск. храм — хором(ы), диалектный —

диалектический; нем. drucken — drьcken 'печатать' — 'давить' и т. п.

Рассмотренные выше тенденции исторического преобразования вариантов

реализуются на фоне общего перераспределения вариантных средств,

совершающегося по мере оформления литературного языка как относительно

стабильной и территориально единой, но вместе с тем полуфункциональной

системы.

Поэтому для всесторонней характеристики изменения литературных норм

необходимо учитывать и сдвиги в соотношении разных типов и разновидностей

норм литературного языка, сопровождающиеся изменением в соотношении

различных типов вариантов и дифференциаций. Хотя процессы эти достаточно

индивидуальны для отдельных литературных языков, могут быть все же названы

некоторые наиболее характерные для большинства из них моменты.

Существенными для перегруппировки вариантов являются, как уже

отмечалось выше, процессы отграничения нормированного литературного языка

от различных нелитературных форм речи. При этом происходит вытеснение ряда

вариантов, не включенных в литературную норму. В качестве примера можно

привести для русского языка оттеснение в сферу просторечия таких форм, как

к ему, ребяты, три дни и т. д., принадлежавших литературной форме речи

еще в конце XVIII в. — начале XIX в. Сходные процессы наблюдаются и в

немецком языке, где к концу XVIII в. окончательно выходят из литературного

употребления и оттесняются в сферу Umgangssprache такие конструкции, как

Dem Vater sein Hut 'шляпа отца', ср. лит. (Des) Vaters Hut ? Der Hut des

Vaters. Некоторые исследователи характеризуют данный процесс,

представленный в различных языках, как переход одного из вариантов на

«субстандартный» уровень [7, 22]. Однако граница, устанавливающаяся методу

литературным языком и различными типами обиходной речи, отнюдь не является

устойчивой. Влияние нелитературной разговорной речи постепенно расшатывает

литературный узус, создавая новые варианты, возникающие на пересечении этих

двух форм языка (ср. совр. русск, шофйры ? шоферб, звонят ? звунят,

красъвее ? красивее и т. д.). Определенная часть вариантов подобного типа

со временем закрепляется в норме литературного языка. Заметим в этой связи,

что влияние обиходно-разговорного языка служит одним из важных стимулов

нормативных изменений (ср. также [48]).

Взаимодействие литературной и обиходно-разговорной речи

перекрещивается в известной степени с взаимным влиянием норм письменной и

устной разновидностей литературного языка. В тех случаях, когда расхождение

их достаточно велико, это сближение осуществляется под сильным воздействием

сознательной кодификации (ср. сближение нормы письменного нидерландского

языка с нормами устного разговорного языка в результате ряда реформ, или

движение за единство слова и письма в Японии в конце XIX в., а также

сходное по своему содержанию движение, наблюдавшееся в начале XX века в

Китае). Процесс взаимодействия письменной и устной форм языка также ведет к

перегруппировке вариантных средств, используемых в обоих типах литературных

норм. Так, нередко варианты, закрепленные в письменной речи, воспринимаются

как нормативные и ведут к появлению соответствующих форм в разговорной

речи. Напротив, существенным моментом для письменной формы литературного

языка является вытеснение или ограничение употребления некоторых архаичных

и чисто книжных элементов.

Наконец, целый ряд различных процессов перераспределения вариантов

связан в литературном языке с изменением положения его отдельных

территориальных разновидностей. Общей для большинства современных

литературных языков является тенденция к нивелировке различий между разными

территориальными вариантами стандартного языка [7, 16]. Параллельно

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74