Общее языкознание - учебник

полная его противопоставленность диалекту проявляются в эпоху существования

национального единства, когда оформляется единый общеобязательный стандарт.

Но возможны и другие случаи, когда еще в донациональную эпоху древний

письменный литературный язык настолько отдаляется от процесса развития

живых диалектов, что оказывается изолированным от их территориального

многообразия, как это было в арабских странах, в Китае и Японии [24],

причем опора на архаичную традицию может происходить в разных исторических

условиях и в разные периоды истории конкретных литературных языков. Так,

средневековый китайский литературный язык VIII — ХII вв. в значительной

степени опирался на книжные источники VII — II вв. до нашей эры, что

способствовало его обособлению от разговорного языкового стиля [24, 43—44];

в совершенно иных условиях аналогичные закономерности характеризовали

развитие чешского языка XVIII в. (см. ниже).

II. Литературный язык противопоставляется диалекту и по общественным

функциям, которые он осуществляет, а тем самым и по своим стилевым

возможностям.

С момента формирования литературного языка у того или иного народа за

диалектом обычно остается сфера бытового общения. Литературный же язык

потенциально может функционировать во всех сферах общественной жизни — в

художественной литературе, в государственном управлении, в школе и науке, в

производстве и быту; на определенном этапе развития общества он становится

универсальным средством общения. Процесс этот сложен и многообразен, так

как в нем помимо литературного языка и диалекта принимают участие

промежуточные формы обиходно-разговорной речи (см. стр. 525—528).

В пределах рассмотрения различительных признаков литературного языка

следует подчеркнуть многофункциональность и связанное с ней стилевое

разнообразие литературного языка в отличие от диалекта. Бесспорно, эти

качества обычно накапливаются литературным языком в процессе его развития,

но существенна тенденция данной формы существования языка к

многофункциональности, более того — само становление литературного языка

происходит в условиях выработки его функционально-стилевого разнообразия.

Функциональная нагрузка литературных языков неодинакова в разных

исторических условиях, причем определяющую роль здесь играет уровень

развития общества и общей культуры народа. Арабский древний литературный

язык оформляется в VII— VIII вв. как язык поэзии, мусульманской религии,

науки и школы в результате высокого уровня развития, которого достигла

тогда арабская культура. Стилевое многообразие древнегреческого

литературного языка неразрывно связано с разными жанрами литературы (эпос,

лирическая поэзия, театр), с процветанием науки и философии, с развитием

ораторского искусства.

Иная картина наблюдается в Западной Европе. У истоков литературных

языков Западной Европы были поэтические и прозаические жанры художественной

литературы, народный эпос; в Скандинавии и Ирландии выделяется, наряду со

стилем эпической поэзии, прозаический стиль древних саг. К наддиалектному

типу языка примыкал и язык древних рунических надписей (V—VIII вв.), так

называемое руническое койнэ [25, 19—53]. XII—XIII вв.— период расцвета

рыцарской лирики и рыцарского романа — дают высокие образцы

провансальского, французского, немецкого, испанского литературных языков.

Но эти литературные языки относительно поздно начинают обслуживать науку и

образование, отчасти в результате заторможенного развития науки, но главным

образом вследствие того, что завоевание литературным языком других сфер

общения тормозилось в западно-европейских странах длительным господством

латыни в области права, религии, государственного управления, образования и

распространенностью в бытовом общении диалекта. Вытеснение латыни и замена

ее литературным языком данного народа протекали во многом неодинаково

в разных европейских странах.

В Германии с XIII в. немецкий язык проникает не только в

дипломатическую переписку, в частно-правовые и государственные грамоты, но

и в юриспруденцию. Крупные правовые памятники, Sachsenspiegel и

Schwabenspiegel, пользовались огромной популярностью, о чем свидетельствует

существование многочисленных рукописных вариантов из разных областей

Германии. Почти одновременно немецкий язык начинает завоевывать и сферу

государственного управления4. Он господствует в имперской канцелярии Карла

IV. Но латынь остается языком науки фактически до конца XVII века, она

длительно господствует в университетском преподавании: еще в XVII в. чтение

лекций на немецком языке встречало ожесточенное сопротивление.

Определенному укреплению позиций латыни даже в некоторых литературных

жанрах (драма) способствовала в Германии и эпоха Возрождения.

В Италии еще в XV в. в связи с общим направлением культуры эпохи

Возрождения латынь оказывается единственным официально признанным языком не

только науки, но и художественной литературы, и лишь столетие спустя

итальянский литературный язык постепенно завоевывает права гражданства как

многофункциональный письменно-литературный язык. Во Франции латынь

употреблялась и в XVI в. не только в науке, но и в юриспруденции, в

дипломатической переписке [6, 355], хотя уже Франциск I ввел французский

язык в королевскую канцелярию.

Типологически близкие черты обнаруживает и функционирование

литературных языков в древней Руси, в Болгарии и Сербии. Так, например,

развитие древнего русского литературного языка тоже происходило в условиях

своеобразного двуязычия, поскольку область культа, науки и некоторые жанры

литературы обслуживал старославянский язык [8]. До конца XVII в. этот

чужой, хотя и близкородственный язык, противопоставлялся литературному

языку на народной основе, т. е. русскому литературному языку в собственном

смысле этого слова, поэтому употребление русского литературного языка, его

стилевое многообразие оказались ограниченными: он выступал лишь в деловой

письменности, в таких памятниках, как «Русская Правда», и некоторых жанрах

литературы (жития святых, летопись и некоторые другие памятники). Только в

начале XVIII в. обозначается процесс разрушения двуязычия и как следствие

этого — постепенное функционально-стилевое обогащение литературного языка.

В большинстве литературных языков СССР черты универсального средства

общения формируются только после Октябрьской революции в результате

завоевания литературным языком таких сфер, как государственное управление,

наука, высшее образование. С этим связаны и изменения в системе

функциональных стилей этих языков, в составе их лексики (ср. формирование

общественно-политической и научной терминологии) и в синтаксических

закономерностях [17]. Сказанное относится даже к языкам с длительной

письменно-литературной традицией, как, например, грузинский, украинский,

армянский, азербайджанский литературные языки.

Следовательно, и такие различительные признаки литературного языка,

как многофункциональность и связанное с ней стилевое разнообразие, не

являются чем-то абсолютным и стабильным. Характер этой

многофункциональности, темпы накопления в литературном языке тех признаков,

которые превращают его в универсальное средство общения, зависят от

исторических условий, в которых функционирует данный литературный язык, от

предшествующей его истории.

В большинстве литературных языков позднее всего происходит овладение

сферой бытового общения, если вообще данный литературный язык в процессе

своего развития становится универсальным языком. Даже во Франции, где рано

оформилось единство литературного языка, сфера устного общения сохраняла

значительные локальные особенности вплоть до XVIII в.5

В отличие от литературного языка, территориальный диалект

типологически не знает многофункциональности и стилевого разнообразия,

поскольку после выделения литературного языка основная функция диалекта —

служить средством общения в быту, в повседневной жизни, т. е. его

«функциональный стиль» — разговорная речь. Так называемая литература на

диалектах представляет собой чаще всего областные варианты литературного

языка. Вопрос о том, как следует определить место литературы на диалектах в

Италии, является спорным. В этой стране, в результате позднего

национального объединения (1861 г.) в течение длительного времени, наряду с

общеитальянским литературным языком, в каждой провинции процветал

собственный диалект, по-видимому, не только в функции обиходно-разговорного

средства общения у разных слоев населения [39, 73]. Обычно указывается, что

с XV—XVI вв. существовала региональная художественная литература и еще в

конце XIX в. — начале XX в. в Генуе издавался рабочий журнал на местном

диалекте [22, 133]. Однако действительно ли это литература на диалекте в

собственном значении этого слова, или это региональные варианты

литературного языка, связанные с существующими областными и городскими

койнэ, — решить в настоящее время трудно. Однако показательно, что один из

крупнейших знатоков этого вопроса Б. Мильорини не отождествляет язык этой

литературы с диалектом в собственном смысле этого слова: первый он называет

italiano regionale («региональный итальянский»), второй — dialetto lokale

(«локальный, или территориальный диалект»), общеитальянский литературный

язык называется просто italiano «итальянский» [49, 81—83]. Еще более сложен

вопрос об арабских диалектах, выступающих как средство общения в разных

арабских странах. Во всяком случае их статус иной, чем статус диалектов в

узком значении этого слова.

III. Характер распределения литературного языка и диалекта по сферам

коммуникации в известной степени связан с соотношением письменной и устной

форм языка. Нередко можно встретить утверждение о преимущественной связи

литературного языка с письменностью, об особой роли книжного стиля в

развитии литературных языков6. В известной степени это положение

справедливо. Обработанная форма большинства современных языков создавалась

в вариантах книжно-письменных стилей и в художественной литературе;

выработка единства и общеобязательности, т. е. оформление языкового

стандарта, осуществляется часто раньше в письменной форме языка,

отличающейся вообще большей стабильностью, чем устная форма. Не только в

таких странах, как Германия или Италия, где длительное время единый

литературный язык был связан по преимуществу с письменностью, но и в других

странах процессы нормализации, т. е. кодификации сознательно фиксируемых

норм, соотнесены на первых стадиях этого процесса преимущественно с

письменным языком. Наряду с художественной литературой в ряде стран

(Россия, Франция, Германия) определяющую роль в этом процессе играл язык

деловой письменности. К тому же в некоторых странах существуют литературные

языки, которые, будучи резко противопоставленными разговорному языку,

представляют собой более древний, чем разговорный язык, тип того же языка и

существуют фактически только в письменной форме; на Цейлоне сингалезский

литературный язык существует только в письменной форме, сохраняя архаичный

грамматический строй (флективный) и резко отличаясь от аналитического языка

устной коммуникации; в Китае вэньянь являлся письменно-литературным языком,

исторической моделью которого был литературный язык средневекового

Китая VIII—XII вв.; в Японии бунго — письменно-литературный язык,

исторической моделью которого является литературный язык Японии XIII—XIV

вв. [24], в Индии письменно-литературный санскрит сосуществует с живыми

литературными языками; аналогичная ситуация имеется отчасти в арабских

странах, где литературный язык, исторической моделью которого был

классический арабский, представляет собой в основном книжно-письменный

язык.

Однако рассмотренные выше отношения между литературным языком и

письменной формой не являются универсальными и не могут быть включены в его

общую типологическую характеристику. Как уже отмечалось выше, существование

устной разновидности литературного языка является столь же «нормальным»

случаем, как и существование письменно-литературных языков. Более того,

можно утверждать, что в определенные эпохи истории культуры обработанная

форма языка, противопоставленная разговорному языку, существует

преимущественно в устной разновидности (ср., например, греческий

литературный язык эпохи Гомера). У многих народов литературный язык

практически древнее письменности, как бы парадоксально это ни звучало, и в

письменной форме фиксируется позднее то, что создавалось на устной

разновидности литературного языка. Так было с языком эпических творений у

разных народов Азии, Африки, Америки и Европы, с языком устного права,

религии. Но и в более позднюю эпоху, в условиях существования письменности

и наряду с развитием письменных стилей литературного языка, литературный

язык нередко выступает в устной разновидности; ср. язык провансальских

трубадуров XII в., немецких минезингеров и шпильманов XII—XIII .в. и т. д.

С другой стороны, система стилей современных литературных языков включает

не только письменные стили, но и разговорный стиль, т. е. современные

литературные языки выступают и в устной форме. Статус литературно-

разговорных стилей в разных странах неодинаков. Его конкурентами могут быть

не только территориальные диалекты, но и разные промежуточные формы

существования языка, как обиходно-разговорный язык в Чехословакии,

Umgangssprache в Германии, так называемый итальянизированный жаргон в

Италии7. К тому же и книжные стили реализуются в устной форме (ср. язык

официальных выступлений — политических, научных и т. д.).

Поэтому соотношение письменной и устной формы в применении к

литературному языку и диалекту выражается не в том, что за каждым из них

закрепляется только письменная или только устная форма, а в том, что

развитие книжно-письменных стилей, их многообразие характеризует только

литературный язык, независимо от того, является ли литературный язык единым

или он реализуется в нескольких вариантах (см. ниже).

IV. Социальная база литературного языка — категория историческая,

впрочем так же, как и территориального диалекта; по преимуществу здесь

ведущую роль играет общественный строй, при котором создавался тот или иной

литературный язык и в условиях которого литературный язык функционирует.

Под социальной базой понимаются, с одной стороны, социальная сфера

использования литературного языка или других форм существования языка, т.

е. какая общественная группа или группы являются носителями данной формы

существования языка, а с другой — какие общественные слои принимают участие

в творческом процессе создания данной формы. Социальная база литературных

языков определяется прежде всего тем, на какую языковую практику опирается

и чьим образцам следует литературный язык в своем становлении и развитии.

В период расцвета феодализма в Европе развитие и функционирование

литературного языка было связано главным образом с рыцарской и клерикальной

культурой, что обусловило определенную ограниченность социальной базы

литературного языка и известное его обособление от разговорного языка не

только сельского, но и городского населения. Устная разновидность

литературного языка была представлена образцами рыцарской поэзии со

свойственным ей строгим отбором узкосословной тематики, с традиционными

сюжетными штампами, определявшими и штампы языковые. В Германии, где

рыцарская культура развивалась позднее, чем в других европейских странах, и

где рыцарская поэзия была под сильнейшим влиянием французских образцов,

язык этой поэзии был буквально наводнен заимствованиями из французского

языка: не только отдельными словами, впоследствии исчезнувшими из языка

вместе с исчезновением рыцарской культуры (ср. chanзun 'песня', garзun

'мальчик', 'паж', schou 'радость', 'веселье', amie 'возлюбленная', rivier

'ручей', 'река' и т. д.), но и целыми оборотами. Этому стилю немецкого

литературного языка противостояли два других функциональных стиля,

связанных с книжно-письменной разновидностью немецкого литературного языка

XIII—XIV вв.: стиль клерикальной и стиль правовой литературы. Первый из них

обнаруживает значительное влияние латыни в лексике и особенно в синтаксисе

(партиципиальные 'обороты, оборот вин. п. с инф.), второй — наиболее близок

к разговорному языку. По-видимому, однако, в той устной форме литературного

языка, которая была представлена церковной проповедью (ср., например,

проповеди Бертольда Регенсбургского XIII в. или Гайлера фон Кайзерберга XV

в.), обнаруживается сближение клерикально-книжного стиля и стиля

народно-разговорного как в лексических пластах, так и в синтаксисе. Таким

образом, можно определить не только социальную базу немецкого литературного

языка XII—XIV вв., реализующегося в совокупности разных стилей,

противостоящих обиходно-разговорному языку (представленному множеством

территориальных диалектов), но и социальную обусловленность стилевой

дифференциации в пределах самого литературного языка.

Характеризуя процессы развития литературных языков Китая и Японии, Н.

И. Конрад писал, что общественная значимость средневекового литературного

языка в этих странах «ограничивается определенными, сравнительно узкими,

общественными слоями, главным образом,— господствующим классом» [24, 48].

Этим объяснялся и большой разрыв, который существовал между письменно-

литературным и разговорным языком.

Во Франции уже с XIII в. складывается относительно единый письменно-

литературный язык, вытесняющий другие письменно-литературные варианты. Указ

Франциска I (1539 г.) о введении французского языка вместо латыни был

вместе с тем направлен и против использования диалектов в канцелярской

практике. Французские нормализаторы XVI—XVII вв. ориентировались на язык

двора (см. деятельность Вожла во Франции.)

Если для средневековых литературных языков более или менее типичным

является их узкая социальная база, поскольку носителями этих языков были

господствующие классы феодального общества, и литературные языки

обслуживали культуру этих общественных группировок, что, естественно,

отразилось прежде всего на характере стилей литературного языка, то процесс

формирования и развития национальных литературных языков характеризуется

нарастанием тенденций к их демократизации, к расширению их социальной базы,

к сближению книжно-письменных и народно-разговорных стилей8. В странах, где

длительное время господствовали средневековые письменно-литературные языки,

движение против них было связано с развитием нового господствующего класса

— буржуазии. Складывание и оформление так называемого «обычного» языка в

Китае и Японии, в дальнейшем развивающегося в национальный литературный

язык, соотнесено с зарождением капиталистических отношений и ростом

буржуазии [24]. Аналогичные социальные факторы действовали в странах

Западной Европы, где формирование наций происходило в условиях

зарождающегося капитализма (см. ниже).

История литературных языков, смена типов литературного языка связаны с

изменениями социальной базы литературного языка и через это звено — с

процессами развития общественного строя. Однако не всегда

поступательный ход истории сопровождается обязательным расширением

социальной базы литературного языка, его демократизацией. Многое в этом

процессе зависит от конкретных исторических условий. Интересны в этой связи

изменения, происходившие в истории чешского литературного языка. XVI в. —

золотой век чешской литературы и чешского литературного языка, достигшего в

этот период известного единства. В эпоху гуситских войн происходит

определенная демократизация литературного языка в отличие от узко

сословного его характера в XIV—XV вв. [37, 38]. После подавления чешского

восстания 1620 г. чешский язык в результате националистической политики

Габсбургов фактически изгоняется из важнейших общественных сфер, в которых

тогда господствуют латынь или немецкий язык. В 1781 г. немецкий язык

становится государственным языком. Национальное угнетение обусловило

падение культуры чешского литературного языка, так как чешский язык

употреблялся по преимуществу сельским населением, говорившим не на

литературном языке [30, 15]. Возрождение литературного чешского языка

происходило в конце XVIII — начале XIX в. в связи с ростом национально-

освободительного движения, но деятели литературы и науки опирались при этом

не на живой разговорный язык, а на язык литературы XVI в., далекий от

разговорного языка разных слоев чешского народа. «Новый литературный

чешский язык, — писал Матезиус, — стал таким образом самым архаическим

членом почетной семьи славянских языков и трагически отдалился от

разговорного чешского языка» [48, 442]. В этих условиях социальная база

литературного чешского языка в XIX в. оказалась более узкой, чем в эпоху

гуситских войн.

Широта социальной базы территориального диалекта обратно

пропорциональна широте социальной базы литературного языка: чем уже

социальная база литературного языка, чем более сословно ограниченную

языковую практику она воплощает, тем шире социальная база нелитературных

форм существования языка, в том числе и территориального диалекта. Широкое

распространение диалектов в Италии XIX—XX вв. противостоит ограниченности

социальной базы литературного языка; в арабских странах ограниченная

социальная база литературного языка уже в Х в. способствовала широкому

развитию диалектов [4, 164]; в Германии XIV—XV вв. преимущественная связь

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74